Читать интересную книгу Учебник рисования, том. 2 - М.К.Кантор

VII

- Могу предложить вам выпить, - сказал Луговой, но Дупель только щекой дернул: какая выпивка.

- Новой империи требуется новый метод управления провинциями. Обратите внимание на события - империя структурирует мир, вразумляет окраины. Нравится, нет ли, но Россия - провинция, на ближайшие века ею останется. Новые власти используют демократию как средство управления, - но лучше не ругаться с центром - уши надерут.

- Провинция! - сказал Луговой. - Окраина! Верно сказано! Историческая роль страны интеллигенцию не устраивала - а теперь придется семечки на завалинке лузгать, осваивать провинциальные радости.

- Рад, что это понятно. Наместника в провинции избирают для управления регионом добычи - и только. А если у него фантазии появляются - его регион бомбят. Журналисты ищут идеологических причин для современной войны. У современной войны таких причин быть не может. Империя - машина, какие убеждения бывают у автомобиля - карбюратор, мотор? Враг демократии! Друг демократии! - Дупель рассмеялся. - Какая чушь! Обыкновенный системный подход. Шестеренка сломалась - выкинуть шестеренку. Наместник выходит из-под контроля центра (Милошевич, Хусейн, кто угодно), становится врагом империи - его уничтожают. А убеждения - левые, правые, гринписовские, панславянские - кому интересно?

- Действительно, - сказал Луговой, - кому?

- Никому. Можно поощрять любую аномалию - отсюда политкорректность. Негр, еврей, гомосексуалист, социалист, хоть марсианин - нефть качай, и будешь молодец.

- И надолго такая ситуация? - спросил Луговой.

- Навсегда, - убежденно сказал Дупель. - По-другому не будет. Социальная жизнь попала в резонанс с техническим прогрессом - сформировалась зависимость. Именно это имеют в виду современные мыслители, когда говорят о конце истории.

- Новые властители дум появились? Не обманули бы! - Луговой изобразил тревогу. Он не старался скрыть, что издевается над словом «мыслители».

- Ведущие мыслители современности, - повторил Дупель, - пришли к выводу, что история кончилась. Фукуяму читайте. А из отечественных рекомендую Труффальдино. В дискурсе свободы мы вошли в постсовременный отрезок времени.

- Вы меня терминами не путайте. Я чиновник, мне надо попроще. А вдруг схема разладится? Разве не бывало случаев? Строили Вавилонскую башню, а она упала. Мне, держиморде и политику, гарантии нужны. Теории не понимаю.

- Прекратите дурачиться. Отлично понимаете. Понимаете, что моя нефтяная труба - кормит русских дармоедов. Понимаете, что ваши кротовы и фиксовы не смогут воровать, если я в бюджет не дам деньги. Понимаете, что если я не протяну трубу в Китай, если остановлю добычу, то у вашего полковника завтра денег на бутерброд с колбасой не хватит. Если мировое сообщество от вас, чекистов, отвернется, вы завтра зарплату не получите. Придете к окошку, где получку выдают, - а там пусто. А послезавтра - с голоду околеете. Будете лежать у себя на даче с высунутым языком, как Сталин при смерти. Вы это отлично понимаете! И не подсылайте ко мне агентов, не ставьте у меня на даче жучки, не лезьте в мой компьютер! Для ваших интриг я неуязвим. Прекратите пугать журналистов, хватит закрывать газеты и телеканалы. Я вхожу в структуру мировых отношений, а вы - нет. Поссоритесь со мной, значит, поссоритесь со всей глобальной системой, для которой важнее я, чем вы.

- Я учту, - сказал Луговой. - Вы за этим ко мне пришли?

- Нет, - сказал Дупель и встал, - я пришел вас спросить: сколько?

- Это смотря чего, - осторожно ответил Луговой.

- Денег, - сказал Дупель, - сколько вам нужно денег? Ваш Фиксов вымогает у меня миллиард - я послал его к черту.

- А может быть, зря? - встревожился Луговой. - Может быть, напрасно вы Фиксова обидели? Знаете, как бывает: попросит человек денег, ему откажут, он и злость затаит.

- Сколько? - повторил вопрос Дупель. - Я предпочитаю говорить сразу с вами. Если я дам Фиксову миллиард, завтра за миллиардом придет Зяблов, а послезавтра Кротов. Предпочитаю знать сразу: сколько нужно, чтобы вопрос решить.

- Бесплатно решим, Михаил Зиновьевич! Вы власти захотели - ну, так и скажите, не стесняйтесь, при чем тут деньги? Власть, как и любовь, купить нельзя. И не пытайтесь, я вас к власти бесплатно приведу.

Луговой произнес эти слова насмешливо, так, во всяком случае, показалось Дупелю. Дупель сжал губы и не сказал ни слова. Советник при трех президентах, думал он, и время тебя не берет. Но ты же не бессмертный.

- Да вы не сердитесь, Михаил Зиновьевич. Я - с открытой душой. Сказал: бесплатно - значит, бесплатно. Что ж я, не понимаю, что лучше вас не найти? Ответьте только еще на один вопрос. Ваша глобальная система - насколько глобальна? Я имею в виду вот что, - улыбаясь, сказал Луговой, - этот пруд за окном кажется утке большим, а нам - маленьким. Большая система больше системы маленькой, но насколько она велика в принципе?

- Не примете в расчет - пожалеете.

- Спасибо за лекцию, - Луговой улыбнулся, - послушать поучительно. Хотел бы я в чем-нибудь так увериться, как вы уверены в Западе.

- Пугаете? - Дупель сказал все, что хотел, он знал, что Луговой его понял. - Вам надо самому бояться. Мир однополярен - поскольку план развития существует один. Да, я полагаюсь на Запад.

- На круглой Земле запада не существует, - сказал Луговой, - так на кого же вы полагаетесь?

И тогда Михаил Зиновьевич Дупель поднял палец и показал в потолок. Имел в виду он, разумеется, не соседа сверху, не Тофика Левкоева, но высший порядок, мировой дух, выражаясь в терминах немецкой философии. Луговой проследил направление его пальца и задумчиво покивал головой.

VIII

Дмитрий Кротов тем временем выпроводил грузчиков, сказав им так:

- На чай не даю, на водку тем более. Алкоголизм не поощряю. Что заработали - получите. Тут все честно: до пяти часов время оплачено, за простой денег не даю. За лень вам из пенсионного фонда платить будут.

Кротов сказал про пенсионный фонд со знанием дела: его фракция в парламенте контролировала пенсионные фонды, последние инвестиции в Лихтенштейне были сделаны именно из денег пенсионного фонда. Вот туда-то, в Лихтенштейн, и смог бы обратиться незадачливый грузчик, если вопросы возникнут. Закрыв дверь за грузчиками, Дима Кротов еще раз просмотрел список гостей. Кажется, никого не забыл. Политики из администрации президента - Зяблов и Слизкин, люди незаметные, а дела без них не делается. Придут ли? Вообще-то, они публичности не любят. Депутат Середавкин, Василий Баринов, Юлия Мерцалова - это, так сказать, бастион пропаганды. Разумеется, Герман Басманов - как без него; Аркадий Ситный и Леонид Голенищев представляют культуру, Розу Кранц и Шайзенштейна никак нельзя не пригласить. Рекомендовали позвать новую знаменитость, хорька: многие уже принимали хорька, нашли его общество приятным. Впрочем, сегодня развлечений и без того довольно. Развлекать гостей будут современные художники - супруги Кайло, Юлий Педерман, Снустиков-Гарбо. Кротов сознательно не стал приглашать пожилых мэтров - молодежь динамику момента передаст более убедительно. Изобразят что-нибудь либеральное, в духе времени.

И, конечно же, званы соседи: Иван Михайлович, Алина Багратион, Левкоевы. Дима просил Тофика Мухаммедовича прийти не только с супругой, но и с дочерью Соней - поразительно, что у такого прагматичного и, как говорят, жестокого человека, тихая и милая дочь. Знакомство в парадной дома, поездка по ночной Москве в служебном автомобиле, рассказ Сони о Сорбонне, первый поцелуй в итальянском ресторане - и Дима стал регулярно встречаться с Соней. Настанет момент, говорил себе Дима, и надо будет поговорить с Тофиком Мухаммедовичем, сделать все торжественно и прилично.

Расставляя по столу открытки с именами гостей (Гриша Гузкин показал в Париже, как это делается), Кротов поместил Соню рядом с собой. Почему бы и нет? Кротов полагался на деликатность тех гостей, отношения с которыми могли бы Соню шокировать. Он не сомневался, что Алина Багратион будет вести себя адекватно. Остается надеяться, что и Герман Басманов его не подведет. Золотозубый спикер парламента взял в привычку прилюдно поглаживать ягодицы Кротова, но то, что уместно в бане, совершенно некстати будет в присутствии Сони Левкоевой. Надо будет твердо обозначить границы. Однако не хотелось бы и обидеть Германа Федоровича, он человек самолюбивый. А вот голоса слышны на лестнице. Неужели она?

IX

Голоса принадлежали Белле Левкоевой и Лаванде Балабос: болтая, барышни спускались по лестнице, а навстречу им поднимались гости Кротова, и первой шла Роза Кранц. Миллионерши говорили так:

- У Портебалей такие же коврики. Говорю тебе: абсолютно такие же коврики.

- Не смотрятся на мраморе.

- Надо убрать мрамор - положи дубовый паркет.

- Бедновато смотрится паркет.

- В Париже у всех паркет.