Читать интересную книгу Учебник рисования, том. 2 - М.К.Кантор

Однако вернули. Новые богачи оглядели дом, оценили грифонов, полюбовались на волну лестницы в парадном и выкупили здание под свои нужды. Всякая квартира разделена на семь квартир, и в каждой комнате - семья пролетариев. Значит, надо пролетариям купить по комнате в отдаленных районах, выслать их с Малой Бронной прочь и, освободив квартиру, сделать в ней ремонт. Трудно, что ли? Может быть, и не самое это приятное занятие - подыскивать жилье для бессмысленных алкоголиков и их некрасивых жен, а что делать? Коммунизм свалили, неужели плебея не вышвырнем за кольцевую дорогу? Нанимали вертких риелторов и говорили им: чтобы через неделю этих Спиридоновых, или как их там, - в помине не было. Куда хочешь их спровадь, а площадь освободи. В доме стоял милый сердцу всякого преобразователя грохот ремонта. Турецкие рабочие (не белорусов же нанимать - люди социализмом порченные) циклевали паркет, меняли электропроводку, обдирали старые обои - чтоб и духа пролетарских клоповников не осталось. Разве понимали плебеи, в какой красоте живут? Провоняли лестничную клетку кислыми щами, уроды. Ничего - выветрится их пролетарский дух прочь, проветрим. Новые жильцы возродили роскошь модерна, выложили новый мрамор на лестницах, отреставрировали клювы грифонам, заказали новую дверь в парадное - и, вообразите, тоже из ливанского кедра, не хуже прежней. И стойка для калош появилась в парадном холле, та самая, которую революционные матросы некогда украли, и с паровым отоплением, пришедшим в упадок при советской власти, перебоев не наблюдалось. Спасли дом. Лишь одна квартира, квартира Ивана Михайловича Лугового не претерпела изменений: ее передали владельцу еще при советской власти. Иван Михайлович, впрочем, никогда не тяготился пролетарскими соседями, однако и перемены его нисколько не расстроили. Банкиры - так банкиры, водопроводчики - так водопроводчики; Левкоев числился его добрым знакомым, как и алкоголик Спиридонов, проживавший прежде в квартире Левкоева.

III

- Я человек простой, - сказал Луговой Дупелю, - я со всеми дружу. Полковник, слесарь, банкир - в каждом есть любопытные черточки. Вам Кротов или Фиксов шпаной кажутся. Вы, знаю, солидных друзей подбираете. На Западе влиятельных друзей найдете, думаете, легче здесь со слесарем договориться?

- У меня нет времени разговаривать со слесарем. Существует определенный расклад сил, где мнение слесаря не считается.

- Верите этим рассказам? - спросил Луговой. - План «Анаконда»? Заговор западных держав? Атланты сжимают кольцо вокруг России, так что ли? Или вот еще: план «Кольца Сатурна»? Мне рассказывали: изменение русской нации вплоть до биологических мутаций. Я не верю. Зачем русских менять - они и так мутанты. Атлантическая цивилизация против Евразии, масоны, и прочая чепуха - по мне, так мнение слесаря интереснее.

- Однако без планов истории не бывает, - сказал Дупель. - Нравится или нет - но план истории существует.

- Вряд ли, - сказал Луговой, - нет никакого плана. Посмотрите на мой дом, Михаил Зиновьевич. Вот живая история. Стоял дом - и будет стоять. Потому что жить в нем приятно. Были коммуналки, их расселили - теперь стало как раньше. И никакой план не требуется - просто время и сила вещей. Я считаю, пусть Кротов свой миллиард сопрет. Димочка для России его отработает. История делается без бюджета, на глазок. Только пенсионерам бюджет интересен.

- Ошибаетесь, - сказал Дупель, - у истории строгий счет. Она копейки считает. Как пенсионер из коммунальной квартиры.

IV

Жильцы дома на Бронной любили рассказывать истории о расселении пенсионеров из коммунальных квартир; красочнее других исполнял этот номер Тофик Левкоев. Водя гостей вдоль бесконечных комнат, Тофик в лицах описывал прежних жильцов, изображал их радость от встречи с новым владельцем. Я этой дуре, говорил Тофик, отдельную однокомнатную купил. Руки целовала, понимаешь? Ноги целовала, веришь? На коленях за мной по всей квартире ползала. Не надо, говорю, не ползай, знаю, что благодарна. А она ползет, остановиться не может. Всем комнаты купил, а один дед уперся - не хочу, говорит, уезжать. Тут, говорит, липы растут на пруду. Ах, ты, - в этом месте рассказа Тофик обыкновенно вставлял резкое словцо, - липы ему подавай! Я так сказал: ты, отец, поезжай отсюда в Жулебино, пока предлагаю по-хорошему, а не поедешь в Жулебино, я тебя на Ваганьково устрою. Мамой клянусь, сам поеду на кладбище - лучшее место выберу. Под липой тебя закопают, в тени, как просил. Хочешь, да? Так рассказывал Тофик Мухаммедович, и гости смеялись. И где же он теперь, рассыпалась смехом Лаванда Балабос, где этот дедушка: на Ваганьково или в Жулебино? А черт его знает, говорил Тофик, не помню я! И все смеялись. Смеялся вместе со всеми и Дима Кротов, которого Левкоев зазывал по-соседски на коньячок

Соседи подобрались исключительные. Белла Левкоева, Лаванда Балабос, где еще встретишь таких дам? Ниже этажом Алина Багратион и Луговой - Дима привык, что, не выходя из дома, можно пообщаться с лучшими людьми страны. Дом такой, что государственные дела можно решать в лифте, а за завтраком договориться о демократических реформах. Да, с домом повезло. И мебель соответственная - Плещеев удружил, из Лондона прислал гарнитур карельской березы. Где найдешь хорошую русскую мебель - только в Лондоне и сыщешь. Дима остановился перед старинным зеркалом. Костюм определенно хорош, и галстук отменный. Вот только волосы! Дима Кротов нагнул голову, исподлобья осмотрел раннюю плешь. Молодой, в сущности, человек - а уже плешь. Остальное неплохо складывается. А плешь подвела.

V

- Официальная версия говорит, что моя компания дает России пять процентов бюджета, - сказал Дупель, - вы знаете, что это неправда. Пять процентов - это много. Но на самом деле не пять - двенадцать процентов. Мои рабочие качают нефть на севере и на востоке, в компании работает четыреста тысяч человек Моя компания сегодня третья по размерам добычи в мире. Через пять лет - будет первая.

- Горжусь знакомством, - сказал Луговой.

- Заметьте, компания признана всем миром. Деньги, которые я приношу в Россию, - легальны. Это не торговля ракетами на Востоке, не продажа паралитических газов террористам. Я представляю ценности, принятые везде.

- У вас, Михаил Зиновьевич, есть стойкая уверенность в том, что существуют общие мировые законы, которым подчиняются все. А мы в России все-таки думаем, что есть российские интересы - и общие интересы. Иногда они совпадают. Чаще нет. Мне любопытно: в день, когда они не совпадут, - вы на чьей стороне будете?

- Ошибается тот, кто строит расчеты по старым схемам. В новой модели мира отдельных интересов нет, локальные тираны не нужны. Возникла новая мировая империя, построенная по законам информатики, маркетинга, цивилизации.

- Простите старика за прямой вопрос. Ваша нефтяная компания - она России принадлежит или мировому порядку?

- Она мне принадлежит, - сказал Дупель. Странно прозвучали эти слова. Говорили о больших снежных пространствах, об огромных лесах и длинных реках, о сотнях карьеров и нефтяных скважин - и вот маленький человек сказал: это мое.

- А вы сами?

- Оставьте демагогию. Советский Союз развалился не потому, что коммунизм проиграл капитализму, а потому, что малая система нежизнеспособна в присутствии системы большой. Наполеон говорил, что правда на стороне больших батальонов. Мир строит глобальную систему управления, единую для всех. Нельзя играть против истории. Нет, и не может быть в принципе той точки, с которой осуществляется критика современности: эта внешняя точка с неизбежностью окажется внутри системы.

- И что же, - спросил Луговой, - исключений нет?

- Нет, - сказал Дупель, - и не было никогда. Диссиденты критиковали вас, то есть советскую власть, не извне, они критиковали вас изнутри большой системы - большей, нежели система стран Варшавского Договора.

- Вы, менеджер большой системы, - чего вы хотите от меня, от маленькой гайки в маленькой системе?

- Хочу немного. Не распускайте свою шпану. Остановите их.

- А для чего вы органы госбезопасности призвали на трон? Какого эффекта ждали?

- Чтобы строить систему, нужен системообразующий фермент. Государство разрушили, партию ликвидировали, идеологию упразднили. Что осталось? Лучше госбезопасности ничего не придумать. Я понимал, трудности будут. Госбезопасность регулирует себя сама. Кому-то, - Дупель внимательно посмотрел на Лугового, - может прийти в голову фантазия, что такой формы регулирования для русского общества достаточно. Но малая система встроена в мир, а в мире действует система большая, у большой системы другие законы. Я понятно говорю?

- Вполне, - сказал Луговой, - понятно. Малая система - как рука (или две руки, если у кого есть пара), а рука подчиняется телу. Правильно? Вопрос в том, кто берет с тарелки пирожок - тело или рука?