Читать интересную книгу Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев

В мае восемьдесят девятого вся страна смотрела заседания съезда, взволнованно обсуждая выступления народных депутатов. Это был первый опыт подлинной гласности, и от непривычного зрелища многие проводили у голубых экранов целые дни, стараясь не упустить никаких подробностей. На одном из заседаний академик Сахаров заявил, что ввод войск в Афганистан был трагической ошибкой. С этим можно было согласиться, но когда немного растерявшийся и плохо изъяснявшийся академик неодобрительно отозвался и о Советской Армии, выполнявшей в Афганистане волю политического руководства страны, в зале поднялся шум. Начался скандал. Многие выступавшие, глубоко оскорбленные выступлением Сахарова, опровергали его слова, доказывая, как действительно героически сражались офицеры и солдаты Советской Армии. Попросивший вновь слова для выступления Сахаров, которому уже просто не давали говорить, заявил, что никогда и не думал оскорблять представителей армии, ее воинов. Но в зале уже не хотели слушать.

Вечером этого дня Черкасов с товарищем обедали в ресторане. Как первые плоды намечавшейся кооперации и капитализации в стране начали появляться богатые и очень богатые люди. Сидевшие за соседним столом люди, относящиеся ко второй категории «очень богатых» хозяев жизни, основательно нагрузившись, начали издеваться над двумя боевыми офицерами, один из которых был в форме. Черкасова, сидевшего в штатском, они не тротали. А приехавший к нему офицер, бывший десантник, потерявший руку в Афгане, молча слушал, как пятеро разгоряченных парней издеваются над его армейским прошлым. А затем встал…

Черкасов просто не мог не вмешаться. Вдвоем с этим офицером они измордовали пятерых обидчиков до такой степени, что трое из них попали в больницу. Но зато Черкасов сразу вылетел из личного состава офицеров ГРУ. Никто даже не захотел разобраться в случившемся, понять мотивы поступков старшего лейтенанта. Асанову рассказывали позже, что однорукий офицер, бывший десантник и снайпер стал одним из самых известных киллеров страны, словно в отместку за свою изуродованную жизнь. А Черкасов, полгода проходивший без работы и едва избежавший тюремного наказания, вернулся в родните Казань и устроился работать в какой-то частный кооператив.

К этому времени процесс «демократизации» страны вступил в свою решающую фазу и сразу начался невиданный рост преступности. По стране бесконтрольно гуляли тысячи единиц неучтенного оружия, множились банды, терроризирующие местных жителей, с каждым днем увеличивалось число финансовых афер, делавших их обладателей миллионерами. И, наконец, после развала огромной страны по стране прокатился настоящий вал преступности. Вспыхнули вооруженные конфликты между Грузией и Осетией, Грузией и Абхазией, Молдавией и Приднестровьем. Между Азербайджаном и Арменией началась широкомасштабная война с применением танков, артиллерии и авиации. В Таджикистане трагическое гражданское противостояние унесло более ста тысяч жизней. В самой России полыхал северокавказский регион, где усиливалось противостояние между Осетией и Ингушетией, где функционировала не признающая российских законов и все более криминализирующаяся Чеченская республика, где практически раз в несколько месяцев террористы устраивали показательные захваты автобусов с заложниками — женщинами и детьми. В самой Москве, в Санкт-Петербурге, в других крупных городах заказные убийства стали обычным явлением, перестрелки между мафией уже никого не удивляли, а люди боялись выходить на улицы с наступлением сумерек. В Казани к тому времени сложилась своя специфическая ситуация, при которой рост детской преступности намного опережал рост общей преступности. Подростки, разделившиеся на самые настоящие банды, возглавляемыe порою опытными рецидивистамк, профессиональными грабителями, «ворами в законе», наводило ужас на улицах города.

С этим явлением безуспешно пытались бороться. В город перебрасывались крупные дополнительные силы органов внутренних дел, проводились плановые и внеплановые мероприятия, показательные процессы, рейды, облавы — но все было малоэффективно, преступность продолжала расти. К тому времени бывший старший лейтенант военной разведки, профессионально подготовленный и слишком много умевший, стал руководителем одной из caмыx дерзких и жестоких групп города, занимавшихся рэхетом и вымогательством.

Он разбогател, у него появился «мерседес», красивая подружка, большая пятикомнатная квартира в центре города, своя загородная дача, но его взгляд… — иногда, словно что-то вспоминая, во взгляде вспыхивала такая неистовая тоска, такое жуткое отчаяние, что видевшие его глаза спешили убраться, не попадаясь больше на его пути.

Черкасов начал пить. Он мог много выпить, тяжело хмелея, когда спиртное не снимает напряжения, а наоборот, превращает более или менее нормального человека в чудовище, готовое на любое преступление.

Как известно, сильное опьянение приводит к различным последствиям. Первое из них — «состояние веселия» — когда после принятия ненормального количества алкоголя человеку становится смешно глядеть на окружающий мир, его радует все вокруг, он задевает прохожих, веселится, как может.

Второе состояние — «тяжелого сна», когда огромная доза алкоголя бьет по нервам и разуму с такой силой, что человек просто выключается из норглальной жизнедеятельности, проваливаясь в тяжелый, почти мертвецкий сон. При таком воздействии спиртное действует, как удар молота.

И, наконец, третье состояние — самое страшное, когда человек превращается в зверя, неспособного нормально мыслить и осознавать свои действия. Когда тоска, обида, неустроенность, боль, помноженные на чудовищную дозу алкоголя, бьют по психике индивида и превращают его в одичавшее, захлебнувшееся в своей злобе животное.

Черкасов впадал обычно в третье состояние, при котором рядом с ним боялись появляться даже его ближайшие помощники, даже его симпатичная подружка. В пьяной ярости он мог убить любого, попавшегося на его пути, и это все хорошо знали.

Именно так и случилось однажды зимним вечером. Они привезли деньги, полученные от обираемого ими директора крупного мехового магазина, и решили отметить «выручку». Пили они долго, почти до утра. А затем, когда завязался ожесточенный, горячий спор, возникший, как обычно бывает, из пустяка, Черкасов в ярости убил двух самых близких своих ребят, буквально растерзав обоих. Правда, преступление так и не было раскрыто. Утром трупы ребят увезли «шестерки» Черкасова и все постарались забыть происшедшее. Но слухи об этом уже поползли по городу.

Спустя два месяца Черкасов был убит в одном из ресторанов, где он любил обедать со своей подружкой. Наемный киллер аккуратно прострелил ему висок, не оставив ни единого шанса. Слишком многие в Казани, да и в его собственной банде считали, что он становится неуправляемым. Только на кладбище вдруг вспомнили, что старший лейтенант Вячеслав Черкасов бывший офицер военной разведки, имеющий орден Красной Звезды и медали за войну в Афганистане.

На похороны Черкасова съехались многие «авторитеты» не только из Казани, но и из соседних городов. Приехали даже «гости» из Москвы. Его хоронили торжественно, по высшему разряду, словно в насмешку над его вечно неустроенным бытом, над его неудавшейся личной жизнью. И даже несли на подушечках его боевые награды. Среди провожавших Черкасова в последний путь не было его боевых товарищей, не было ветеранов афганской кампании. Он, изменивший их боевому братству, был чужим для своих и своим для чужих. Так его и похоронили — на элитарном казанском кладбище среди бывших партийных чиновников и видных деятелей прежнего режима.

А подружка его, успешно распродав все имущество, быстро исчезла из города. Некоторые говорили, что она переехала в столицу. На наследство никто не претендовал. Черкасов вырос в детдоме и у него не было ни родных, ни близких. Может, поэтому он всегда был таким отчаянно смелым и храбрым, выросший в детдомовских уличных драках, он не умел щадить себя.

Асанов узнал о его смерти случайно. На похоронах Черкасова присутствовал еще один бывший офицер, пожелавший остаться неузнанным. Он был уже известным киллером, но помнил своего кореша. Это был тот самый однорукий ветеран, дравшийся бок о бок с Черкасовым в киевском ресторане. Он знал последнюю просьбу Черкасова — сообщить о смерти последнего генералу Асанову.

Выросший без отца, без родителей Черкасов на всю жизнь сохранил любовь и уважение к строгому таджикскому офицеру, командовавшему их группой в Афганистане. Словно предчувствуя свою гибель, Черкасов попросил в одну из редких встреч своего друга об этом. У него не было никого на целом свете и он справедливо решил, что если его вспомнит такой человек, как Асанов, то ему будет просто легче лежать в земле. Так он и сказал своему товарищу.