семья рассматривалась как источник стабильности.
Как позже заметила Людмила, когда нужно было принять какое-то важное решение, Володя не действовал спонтанно. Все, что он делал, всегда было продумано.
Они поженились 28 июля, в четверг, в ЗАГСе, известном как "Дворец бракосочетания", на улице Петра Лаврова (ныне Фурштатской), недалеко от Таврического сада. Было два приема - один для родных и друзей, другой, на следующий день, для коллег Путина по КГБ. Медовый месяц они провели в Ялте, остановившись вместе с другой парой в кемпинге в горах и каждый день выезжая на пляж. Путин продал "Запорожец" и купил подержанные "Жигули", шаг вперед в мире советских автомобилей, но радиатор закипел, и друзьям пришлось взять их на буксир, пока Путин не смог его отремонтировать. На обратном пути они заехали в Москву, где он должен был дать интервью. Характерно, что он не сказал Людмиле, о чем идет речь.
Вернувшись в Ленинград, они поселились у родителей Путина в их двухкомнатной квартире в Автово. Она была тесной и плохо спланированной, с маленькими окнами , расположенными так высоко, что из них ничего не было видно. Комната была маленькая, в ней едва помещались узкая кровать, диван, стол и два стула. Но к тому времени родители хотя бы нехотя приняли ее. Она была девушкой, которую выбрал их сын, и для них он не мог быть плохим. Он был, по словам Людмилы, "их солнцем, луной и звездами".
Первый год совместной жизни запомнился ей "полной гармонией. Было постоянное ощущение радости, как будто мы находились в отпуске". Он спешил домой с работы, чтобы быть с ней. Казалось, что сам факт женитьбы и обязательства друг перед другом развеяли его прежние сомнения. Казалось, что трудности их ухаживания остались позади. Он был "любящим и романтичным".
Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться.
Постепенно у Володи появились старые вредные привычки. Он стал приходить домой позже под предлогом дополнительной работы. "Я прекрасно понимала, - говорит она, - что это не начальство заставляет его задерживаться на работе. Это был он сам". Хуже всего было то, что он ни разу не позвонил домой, чтобы предупредить о задержке. Когда он обещал прийти в 21.00, он пришел в полночь, и все три часа я просто ждала". Путин, несомненно, возразил бы, что, учитывая характер его работы, он не может быть привязан к фартуку жены. Но это стало угнетать. Замужество за сотрудником КГБ означало, что она не могла открыто говорить с друзьями о проблемах, с которыми сталкивалась. Существовал негласный запрет, который меня угнетал, - говорит она. Со временем это наложило свой отпечаток. В каком-то смысле он меня раздавил.
Собеседование, на которое Путин пришел по дороге из Ялты, проходило в отделе кадров Первого главного управления. Организовал его начальник в Ленинграде генерал Феликс Карасев, легендарная личность в службе, который провел большую часть своей карьеры в Хельсинки, сначала в качестве старшего офицера КГБ, затем резидента и, наконец, посла, став при этом привилегированным собеседником сменявших друг друга президентов Финляндии. Карасев был наставником как Путина, так и другого молодого офицера, Сергея Иванова. Путин, по его мнению, был человеком действия, а Иванов - аналитиком. В 1981 году он направил Иванова на повышение квалификации в Краснознаменный институт ФКР в Москве. Через два года он рекомендовал Путина. На момент собеседования Путину было уже 30 лет - предельный возраст для поступления в институт, и он недавно получил звание майора. Для офицера с таким стажем место было необычным. Но удача вновь оказалась на его стороне, и в марте 1984 года приемная комиссия института приняла его на годичный курс.
Это был шанс, которого он так долго ждал. Теперь он мог реально рассчитывать на загранкомандировку. Существовала даже вероятность перевода из Первого департамента в ФКР, где он мог стать не просто сотрудником одной из "периферийных служб", а высокопоставленным оперативником внешней разведки.
Главный кампус Института, где проходили обучение студенты, был спрятан в березовом лесу в 12 километрах к северо-востоку от Москвы, недалеко от поселка Нагорный. Считалось, что в лесу, расположенном неподалеку, находятся массовые захоронения жертв "Великой чистки", датируемые 1930-ми годами. Офицеры, уже служившие в КГБ, проходили годичные курсы на вспомогательном объекте, также окруженном лесом, в Юрлово, к западу от Москвы. Она не имела названия и обозначалась только номером. С точки зрения внешнего мира это был научно-исследовательский институт при Министерстве обороны.
Путин и другие стажеры прибыли в начале июля. В первый же день каждому из них был присвоен псевдоним, начинающийся с первой буквы его настоящей фамилии, который он будет использовать в течение года. Путин стал Платовым. Им разрешили оставить свои имена и фамилии, но запретили говорить что-либо, что могло бы указать на их настоящую личность. Если бы кто-то из них впоследствии дезертировал, он бы мало что знал о своих коллегах. Чтобы это не казалось надуманным, в 1986 году был расстрелян как шпион Владимир Пигузов, секретарь парткома Краснознаменного института в бытность Путина там. Он был завербован ЦРУ в Индонезии в 1970-х годах и предан американским "кротом" Олдричем Эймсом.
В Юрлово обучалось 60 студентов, которые были разделены на секции по 20 человек в каждой в соответствии с их языковой специальностью. Путин был назначен руководителем немецкой секции. Институт уже не был таким элитарным, как в 1950-е годы, когда студентов обслуживали официантки в накрахмаленных белых фартуках и кокошниках - традиционных русских горничных, пережитках царского времени. Но жилье было комфортным: финские диваны-кровати, индивидуальные рабочие места, шкаф для одежды и умывальник, курительная комната с телевизором, где можно было поиграть в шахматы. Путин жил в одной комнате с секретарем партийного бюро объекта. Это было больше похоже на университетское общежитие, чем на казарму, с бассейном и кинотеатром. Между собой курсанты называли его Юрмала - каламбур от названия советского курорта на латвийском побережье. Но по периметру он был обнесен забором и колючей проволокой, и если неосторожный сельский житель, ищущий грибы, подходил слишком близко, его быстро перехватывал вооруженный патруль со сторожевыми собаками.
Весь август они провели на базе десантников под Одессой, где их проверяли на силу воли и физическую выносливость. Проводились учения на плацу, тренировки на стрельбище, ночной форсированный 30-километровый марш с полной экипировкой. Их заставляли стоять на гусеницах, падать на лицо, когда по ним проезжал танк, совершать прыжки с парашютом - сначала со 100-футовой вышки, а затем на высоте 3 тыс. футов со стареющего одномоторного биплана "Антонов".
По возвращении в Юрлово каждая