Читать интересную книгу Второй удар гонга (сборник) - Агата Кристи

– Э-э, я не хотела… – сказала миссис Барнс, обращаясь к стенным обоям.

Минут пять спустя она заглянула в комнату. Джойс неподвижно сидела на стуле. Она не плакала.

– Тут ваш джентльмен, мисс. Можно ему подняться?

Неожиданно глаза Джойс вспыхнули.

– Да, пожалуйста. Я хочу его видеть.

Хэллидей вошел шумно.

– А вот и я. Я зря времени не теряю. Я уже все подготовил и хочу немедленно забрать тебя из этой дыры. Тебе нельзя здесь оставаться. Давай, дорогая, собирайся.

– Больше нет нужды, Артур.

– Нет нужды? Что ты имеешь в виду?

– Терри умер. Больше у меня нет нужды выходить за тебя замуж.

– О чем ты говоришь?

– О моей собаке, о Терри. Он умер. Я хотела выйти за тебя замуж, только чтобы не расстаться с ним.

Хэллидей молча воззрился на Джойс, и лицо его стало медленно наливаться краской.

– Ты сошла с ума.

– Возможно. Одни только сумасшедшие любят собак.

– Ты хочешь меня уверить, будто решила выйти за меня замуж, чтобы не… О господи, что за вздор!

– А с какой бы иначе стати, как по-твоему, я могла решить это сделать? Ты ведь знал, что я тебя ненавижу.

– Ты решила так сделать, потому что знаешь: я могу дать тебе все и дам.

– На мой вкус, – сказала Джойс, – это куда менее веская причина. Как бы то ни было, причин больше нет. Я за тебя не выйду.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что поступаешь со мной отвратительно?

Она спокойно посмотрела ему в лицо, но глаза ее при этом сверкнули таким огнем, что Хэллидей отшатнулся.

– Не думаю, – сказала она. – Я слышала, как ты однажды говорил, что из жизни нужно вытрясти все. Потому ты и добивался меня, и моя нелюбовь тебя только раззадоривала. Ты знал, что я тебя ненавижу, но тебе это нравилось. Ты был разочарован, когда я позволила себя поцеловать и при этом не заплакала и не вздрогнула. Ты жестокий человек, Артур, тебе нравится причинять боль… Вряд ли кому-то удастся поступить с тобой отвратительно настолько, насколько ты этого заслуживаешь. А теперь будь любезен, выйди из моей комнаты. Я остаюсь здесь.

Он немного помедлил.

– Э-э… Но что ты будешь делать? Ты совсем без денег.

– Это тебя не касается. Пожалуйста, уходи.

– Ты, маленькая чертовка… Ты чертовски сводишь меня с ума. От меня так легко не отделаешься.

Джойс засмеялась.

И смех этот его доконал. Слишком он прозвучал неожиданно. Хэллидей неуклюже спустился по лестнице и уехал.

Джойс подавила вздох. Надела потрепанную шляпку из черного фетра и вышла следом. Она двигалась вдоль по улице, как автомат без мыслей и чувств. Где-то на дне души затаилась боль, боль, которая потом еще даст себя знать, но пока она утихла и свернулась в клубок в ожидании своего часа.

Джойс прошла мимо здания отдела регистрации и вдруг заколебалась.

– Нужно что-то делать. Есть, конечно, река. Сколько раз я о ней вспоминала. Просто взять и покончить разом со всем. Но в реке слишком мокро и холодно. И вряд ли я такая храбрая. На самом деле я совсем не храбрая.

Она вошла в здание.

– Доброе утро, миссис Ламберт. Боюсь, заявок на дневную работы у нас пока нет.

– Ничего страшного, – сказала Джойс. – Теперь я согласна на любую. Мой друг, с которым я жила, умер.

– Значит, теперь вы можете уехать?

Джойс кивнула:

– Да, и как можно дальше.

– Случайно мистер Эллэби как раз сейчас здесь, он беседует с кандидатками. Я отведу вас прямо к нему.

Через несколько минут она уже сидела в кабинке и отвечала на вопросы. Лицо человека, сидевшего перед ней, показалось Джойс знакомым, но она никак не могла сообразить, где его видела. Что-то знакомое почудилось ей и в голосе, когда он задал последний, несколько необычный вопрос.

– Умеете ли вы ладить с пожилыми леди? – спросил мистер Эллэби.

Джойс невольно улыбнулась:

– Думаю, да.

– Видите ли, мы живем вместе с тетей, а с ней бывает непросто. Тетя меня очень любит, у нее золотое сердце, но, боюсь, временами она чересчур требовательна к молодым женщинам.

– Кажется, я и терпелива, и нетребовательна, – сказала Джойс. – Я всегда умела ладить со стариками.

– Вам придется заботиться не только о ней, но и, для разнообразия, о моем трехлетнем сынишке. Год назад его мать умерла.

– Понимаю.

Они помолчали.

– Ну, если вы не передумали, будем считать, что вопрос улажен. Уезжаем мы через неделю. Точную дату я сообщу. Надеюсь, вы не откажетесь принять небольшой задаток, чтобы у вас была возможность собраться в дорогу.

– Благодарю вас. С удовольствием.

Они оба поднялись. Неожиданно мистер Эллэби неловко сказал:

– Терпеть не могу вмешиваться, но… Я хотел сказать, мне… Мне хотелось бы знать… Я хотел спросить, как ваша собака, все ли с ней в порядке?

В первый раз Джойс подняла голову. Она вспыхнула, глаза потемнели. Она взглянула ему в лицо. Накануне он показался ей чуть ли не стариком, но оказался вовсе не стар. Волосы с проседью, приятное загорелое лицо, сутуловатые плечи, темные застенчивые, как у собаки, глаза. «Он немного похож на собаку», – подумала Джойс.

– Ах, это вы, – сказала она. – Я потом вспомнила, что так вас и не поблагодарила.

– Не за что. Я и не ждал. Я понимаю, что вы тогда чувствовали. Так как же ваш старичок?

Из глаз у Джойс полились слезы. Они потекли рекой. И казалось, будут литься всю жизнь.

– Он умер.

– Вот как!

Больше он не сказал ничего, но в этом его возгласе Джойс услышала все то, что нельзя передать словами.

Помолчав, он заговорил прерывающимся голосом:

– Между прочим, у меня тоже была собака. Умерла два года назад. Все только плечами пожимали, с какой стати так убиваться. Несладко, когда еще нужно делать вид, будто ничего особенного не произошло.

Джойс кивнула.

– Я-то это знаю, – сказал мистер Эллэби.

Он взял ее за руку, пожал, осторожно отпустил. И вышел из кабинки. Через несколько минут Джойс вышла следом и отправилась улаживать детали к женщине с видом леди. Вернувшись домой, в дверях она столкнулась с миссис Барнс, которая, как принято в ее кругу, любила погоревать и потому поджидала Джойс на пороге.

– Прислали вашего бедняжку, – сообщила она. – Отнесли к вам в комнату. Я Барнсу уже сказала, он выроет могилку у нас в саду…

Таинственное происшествие во время регаты

Мистер Исаак Пойнтц вынул изо рта сигару и одобрительно произнес:

– Очень миленькое местечко.

Он сказал это так, будто поставил на гавани Дартмута пробу, после чего снова зажал сигару в зубах и огляделся с видом человека, совершенно довольного собой, своим костюмом, своим окружением и вообще всей своей жизнью.

Если описывать мистера Пойнтца, то это был человек пятидесяти восьми лет, крепкий, здоровый, страдавший разве что склонностью к полноте. Он был не толстый, но круглый, уютный, в данный момент одет в костюм яхтсмена, наряд, не слишком подходящий для немолодого человека его комплекции. Загорелый до почти восточной смуглости, он весело улыбался из-под длинного козырька яхтсменской кепки, аккуратной, как и новенькие, отутюженные брюки и куртка. Если же описывать окружение мистера Пойнтца, то в этот день его составляли деловой партнер мистера Пойнтца мистер Лео Штейн, его знакомый по деловому миру мистер Сэмюэль Литерн, приехавший из Соединенных Штатов в Дартмут вместе с дочерью-школьницей по имени Эва, сэр Джордж и леди Мэрроуэй, миссис Растингтон и Эван Ллевеллин.

Все они только что сошли на берег с борта яхты «Веселая дева», владельцем которой был мистер Исаак Пойнтц. Проведя все утро в море, где экипаж проверял ее ход, теперь они решили немного развлечься на ярмарке – поглазеть на ряженых, покататься на карусели. Едва ли стоит сомневаться в том, что развлечения эти более всего влекли Эву Литерн. И потому, когда мистер Пойнтц предложил отправиться на обед в «Ройал Джордж», запротестовала она одна.

– Ах, мистер Пойнтц, мне так хочется еще забежать в фургон к Настоящей Цыганке, она предсказывает судьбу.

В душе мистер Пойнтц испытывал весьма серьезные подозрения относительно происхождения Настоящей Цыганки, тем не менее он снисходительно кивнул в знак согласия.

– Эве здесь так нравится, – извиняющимся тоном произнес мистер Литерн. – Однако если нужно ехать, то ничего страшного, подождет до другого раза.

– Мы никуда не торопимся, – великодушно объявил мистер Пойнтц. – Пусть юная леди спокойно наслаждается жизнью. А мы с Лео пойдем побросаем дротики.

– За двадцать пять и больше полагается приз, – высоким гнусавым голосом сообщил человек, подававший дротики.

– Спорим на пять пенсов, я тебя обыграю, – сказал Пойнтц.

– Идет, – весело произнес Штейн.

Оба рьяно взялись за игру.

– Не только Эва у нас здесь ребенок, – сказала, обращаясь к Эвану Ллевеллину, леди Мэрроуэй.