всё менее ясный барьер.
— Она точно никак не может быть из твоего клана?
— Нет, — ответила Мая.
— А ты что скажешь? — спросил мужчина и закатил глаза, пытаясь разузнать что-нибудь от Императрицы Ледяных Гу. Ответом ему было леденящее молчание.
— Тоже нет, ясно, — прошептал мужчина и снова обратился к напряжённой Мае.
— Может это быть какой-то враг твоего клана? Кто угодно? Потому что она здесь за тобой, — заметил Линь Фан.
Когда девушка только появилась, она проигнорировала самого мужчину и сразу взглянула девочку. Именно на Маю была направлена её жажда крови. Даже сейчас девушка поглядывала на ребёнка своими серыми глазами.
— За мной? Я не знаю. У… нас много врагов. Таких я не помню.
Девочка отвечала на удивление сдержанно и спокойно.
— Ладно, — кивнул Линь Фан и устало выдохнул. Мужчина решил ей пока что поверить.
— Тогда… — он замялся и поглядел на шкатулочку с пилюлями, пустую, потому что девочка их все разроняла во время переполоха. Однако они были рядом, под кроватью.
— …
Линь Фан сжал зуб. Он понимал: выбора нет, но всё равно мялся.
В его голове снова раздался голос Императрицы Ледяных Гу:
— Я в тебя верю.
— Ты это уже говорила.
— Мне захотелось повторить, — кратко ответил ему голос и притих. Линь Фан растерялся, но потом недовольно прыснул, откинулся на кровать и сказал:
— Давай их сюда.
Мая промолчала.
— С тобой говорю. Пилюли давай, куда они там закатились?..
— А… Я сейчас… Сейчас! — тут Мая догадалась, что мужчина говорит уже с ней, а не с самим собой, свалилась на колени и стала разглядывать пол. Линь Фан же в это время слегка улыбнулся. Как странно всё складывалось, думал мужчина, воистину, волю небес не угадаешь. Ведь на самом деле у него и прежде уже были мысли попробовать пилюли Сансары, хотя бы разок, чтобы вспомнить былое, но каждый раз он отказывал себе, потому что живо воображал тот горький привкус, который будет у него после. Страшно иметь, но потерять, и ещё страшнее пройти через такое дважды…
— Вот, мастер, вот, я…
Мужчина прервал свои мысли и повернулся. Мая нашла все три пилюли, — зачем, хватило бы одной… Ну ладно — и держала их в своих беленьких ладошах. Мужчина протянул руку, ощущая дрожащее предвкушение в груди, над которым не имел власти, как вдруг девочка сложила свои ладони, повесила голову и спросила тихим, но дрожащим голосом:
— Мастер, з-значит, если вы принимаете подарок… Вы согласно быть моим Мастером?
Линь Фан сперва растерялся, настолько бредовым был этот вопрос, а потом он вдруг так разозлился, что аж рявкнул на девочку:
— Совсем из ума выжила? Не время сейчас об этом, давай сюда скорее…
Оставалось ещё полторы минуты до полного уничтожения барьера, и тогда им конец, совершенно точно, — против культиватора на стадии Дао Сердца, мужчина, раненый, не раненый, не продержится и секунды:
— Давай сюда скорее.
— Нет. Только если вы согласны, — зашептала девочка.
— Ты… У тебя с головой всё в порядке? Нет, я сказал. Давай сюда эту дрянь или мы умрём.
— Я умру, не вы, — вдруг заявила Мая. — Вы… Вы сказали, что она за мной, и я… Я вижу, она смотрит на меня… Я умру, а с вами всё будет в порядке. Вы сможете убежать.
Линь Фана аж передёрнуло.
Зоркая малявка.
Мужчина заскрипел зубами и вдруг расслабился и разлёгся на кровати, и даже положил себе руки за затылок, что было совсем не просто, потому что его тело ныло от боли:
— Ладно, — сказал он Мае спокойным голосом. — Ладно, как хочешь. Подыхай. Мне то что.
Девочка молча опустила голову и крепко сжала три пилюли в ладошах.
Прошло несколько секунд.
Дрожь внутри помещения усиливалась, — как будто кто-то открыл дверцу огромного холодильника, и он затрещал на весь дом.
Костёр пепекинулся на жирные упаковки.
Линь Фан вскочил и бросился на девочку; Мая вскрикнула и отпрянула:
— Дай сюда! — прохрипел мужчина и едва удержался на ногах, а потом стремительно заковылял в сторону ребёнка, зажимая её в угол.
Мая забегала глазками, растерялась, — у неё за спиной тело пепелище, спереди мужчина похожий в тенях и пламенных языках на какого-то демона. У девочки стукнулись зубки, задрожали руки, и вдруг её глаза сами вспыхнули тёмными огоньками. Она взяла и…
Запихнула все пилюли в себе в рот.
Мая набила ими губы, как тушканчик.
— …
— …
…
…
…
18. Извинения
У Линь Фана отвисла челюсть. Потом он чрезвычайно напрягся, посмотрел на Маю как на что-то очень хрупкое — вазу на высоком и тонком пьедестале — и сглотнул. Девочка была вся бледная, и лишь глаза её сверкали безумными огнями, — а может это так падал свет от костра, чёрт его знает, — но мужчина на всякий случай сделал шаг назад.
Оставалось примерно тридцать секунд пока барьер не прорвут. Мало времени. Настолько мало, что теперь уже двадцать восемь, двадцать семь… Мужчина заговорил глубоким и спокойным голосом:
— Только не глотай… Не вздумай глотать…
Мая, со щёчками, набитыми как у тушканчика, осторожно кивнула. Вдруг дом задрожал ещё сильнее. Линь Фан едва не потерял равновесие и не свалился с ног. Девочка дёрнулась и чуть не упала.
— Так, давай я сейчас… — мужчина, опираясь на кровать, попытался придумать что-нибудь, чем бы ему отвлечь ребёнка, заинтересовать её, чтобы пока она мешкает подобраться к ней, наброситься и легонько хлопнуть по шее, — заставить выплюнуть драгоценные пилюли. Но когда мужчина уже подбирал слова, и когда оставалось всего пятнадцать секунд, прежде чем формация снаружи бы треснула, Линь Фан вдруг заметил кое-что: как ребёнок до белых костяшек сминает свои руки. Мужчина увидел это, и вдруг он понял, что и проблески упёртости на её бледном лице, и пламя в её чёрных глазках, всё это… Всё это было от отчаяния.
Вот почему её глаза так сверкали, хотя пламя было у неё за спиной, — потому что ребёнок сдерживал в них океаны слёз.
Линь Фан приоткрыл губы, но промолчал. Он поднялся на свои кривые ноги, и сказал, выдыхая и сдерживая боль:
— Ладно…
— мМ? — девочка похлопала ресничками.
— Ты победила говорю, ладно, — устало произнёс мужчина, и отметил, что остаётся всего семь секунд.
— Буду учить тебя, если так хочешь.
Сперва Мая ничего не поняла, так это было внезапно, — но постепенно до неё дошёл смысл сказанного, и бледное личико девочки засияло как звёздочка, так ярко, что Линь Фану даже захотелось поморщиться:
— Благода-…хва! — она заговорила, и одна пилюли вырвалась у неё изо рта. Линь Фан бросился