Читать интересную книгу Орлы императрицы - Лев Полушкин

Финансовые дела его тоже оставляли желать лучшего. Катенька, готовясь с мужем за границу, еще в 1776 г. продала свою усадьбу Коньково императрице, которая велела разобрать усадебный дом. Как утверждает И. Сергеев, этот дом перевезен был в Царицыно и находится сейчас под № 10 на улице Дольской. Он был известен как «дом дворцовой волости» (в нем с 1776 по 1917 г. располагались управляющие царскими землями в Московском уезде). Памятник из коньковской усадьбы в виде увеличенного верстового столба находится ныне в Донском монастыре. По просьбе Григория Екатерина дает указание Сенату разрешить ему заем под залог 10 тыс. душ крестьян в Ярославском, Ростовском и Копорском уездах, Сальминского погоста в Выборгском уезде и мызы Лоде в Эстляндии. Супруги снова собираются за границу, Григорий не забывает позаботиться о своих людях, просит ярославского генерал-губернатора: если будут заходить его крестьяне, «в случившихся нуждах их не оставить».

К весне 1780 г. у Е. Орловой-Зиновьевой обнаруживаются признаки чахотки, а у ее мужа — какие-то странные «припадки мнительности». Доктора говорили, что Григорий страдал ипохондрией — болезненным страхом перед неизлечимыми болезнями (те же признаки отмечали и у Ивана Орлова). Молодая княгиня страстно хотела иметь детей, а прошло уже около трех бесплодных лет… Супруги отправляются за границу на лечение.

Параллельно с лечением Г. Орлов встречается с известными людьми. Из Брюсселя Орловы перебираются на месяц в Эмс, оттуда в Ахен, а в августе — «в Спа», в Ганновер, где навестил их и Алексей Орлов. 24 августа братья нанесли визит находившемуся там шведскому королю Густаву III, а на следующий день у него обедала княгиня Орлова, одетая в шведский придворный костюм. Она привела в восхищение короля, совершенно простившего ей отсутствие на вчерашнем приеме.

Присутствия духа Григорий не терял. Получив сообщение о женитьбе С. Р. Воронцова на свойственнице Орловых Е. А. Сенявиной, он поздравил молодых, предложил им поселиться у него в Гатчине и далее пишет: «Я уже в запас радуюсь, что у нас в Гатчине молодые поживут. Целуйтеся между собой и поспорьте: кого-то я из вас больше люблю».

Лечение за границей не принесло ожидаемых результатов, скорее всего, не следовало ездить туда вообще. При дворе в Петербурге говорили, что Орловы бегают «от шарлатана к шарлатану», и, видимо, были недалеки от истины. Барон Гримм писал, что в Брюсселе Орлов «попал в руки английского медика, известного шарлатана, который давал ему средства, способные убить лошадь» и что он стал чувствовать себя хуже. Дальберг замечает, что князь сильно постарел. В конце года Орловы снова едут в Париж, потом в южные провинции, отчаявшийся Григорий собирается ехать в Швейцарию на поиски какого-то знахаря Мишеля. Тот же Гримм сообщает: «Я думаю, что если бы они оба захотели отказаться от лекарств и шарлатанов, то были бы здоровы, но княгиня воображает, что лекарства помогут ей произвести на свет маленького князя Орлова». В ответе государыня просит передать Г. Орлову, чтобы он по возможности привез в Россию наследника.

Весной 1781 г. Орловы приехали в Москву по непонятным причинам, вероятно, из-за безуспешного лечения заграничными водами, так как в письме Екатерины II Гримму от 19 марта сообщается: «В этом году я не поеду в Царицыно, разве если ухудшится состояние моей руки. Я испытываю теперь большое горе из-за тяжелого состояния здоровья князя Орлова. Он отправился на воды Царицына, только что начал их принимать, как обезрассудил и вернулся в Москву». У государыни находили ревматизм руки, и она, как говорит легенда, услышав от одной крестьянки, что та лечится от болей в руках подогретой черной грязью, взятой со дна прудов села Черная Грязь (ныне — район Москвы Царицыно), также здесь лечилась. На здешние воды приезжала лечиться и одна из племянниц Г. Потемкина, «маленькая Екатерина Энгельгардт». В 1980-х гг. после чистки засоренного верхнего Царицынского пруда весь многолетний ил был удален.

Считалось, что царицынские воды обладают целебными свойствами. В сохранившихся в усадьбе Царицыно так называемых Кавалерских корпусах, в частности в восьмиграннике (2-й Кавалерский корпус), расположенном близ церкви иконы Богоматери «Живоносный источник» (название церкви тоже выбрано не случайно), были устроены специальные ванны.

Но и родные воды Орловым не помогли, к марту 1781 г. Катенька уже стояла одной ногой в могиле, так и не дождавшись маленького князя-наследника. Слухи о безнадежном ее состоянии и умственном расстройстве Григория бродили по Петербургу. Орловы снова едут за границу, но, несмотря на все усилия, 16 июня 1781 г. Екатерина Орлова умерла в Лозанне в возрасте 23 лет. В тамошнем соборе она и была захоронена, а позже ее тело перевезли в Петербург в Александро-Невскую лавру. В лозанском соборе остался только мраморный надгробный памятник с изображением супругов Орловых.

Помешательство Григория было тихим, и потому он пользовался относительной свободой. К весне 1782 г. он снова отправился на лечение. Однако по прибытии на место он «снова понес вздор».

Государыня умела выражать признательность за былые заслуги: на 20-летие собственного коронования (22 сентября 1782 г.) был учрежден орден Святого равноапостольного князя Владимира; возложив его на себя, что должно было означать для всех прочих ценность сей награды, Екатерина наградила им и Г. Орлова.

Кончина

Князь вернулся в Москву, а осенью, обманув братьев, махнул в Петербург, объявившись там 25 октября. Екатерина видела его три раза, найдя, что он «тих и покоен, но слаб, и все мысли в разброде», «в настоящее время он в постели, предполагают, что его болезнь последствие удара, поэтому нет никакой надежды на выздоровление». Не помог и консилиум врачей, он «в ребячестве, не знает, что делает и говорит». Как бы прощаясь с бывшим фаворитом, Екатерина 31 декабря особым письмом поручает четырем братьям Орловым личную и имущественную опеку над больным.

Григория снова увозят в Москву, к Алексею, но «чистый воздух» Нескучного не помогает, состояние его здоровья ухудшается. 10 апреля 1783 г. к больному приглашают давнившего знакомого Орловых, архиепископа Московского Платона, который исповедал и причастил князя. Во время исповедания «его светлость сам читал за преосвященным все молитвы, должные при причащении Св. Тайн». В ночь на 13 апреля князь скончался (странное совпадение: через две недели внезапно умер и вечный недруг его Н. И. Панин).

Получив от А. Орлова сообщение о смерти Григория, Екатерина отвечала ему: «Я имела в нем друга; вместе с вами оплакиваю его; чувствую в полной мере цену потери и никогда не позабуду его благодеяний»; в письме Гримму: «…я страдаю жестоко с той минуты, как пришло это известие… Гений князя Орлова был очень обширен; в отваге, по-моему, он не имел себе равного… в случае нужды он проявлял силу красноречия, которой никто не мог противостоять, потому что он умел колебать умы, а его ум не колебался никогда».

Похороны Г. Орлова в подробностях описаны А. Голомбиевским [15].

После отпевания в монастыре гроб в сопровождении конногвардейцев был перевезен в село Семеновское — Отраду Хатунской волости, где Владимир Орлов строил свою усадьбу. Там он был захоронен, но, как показало время, захоронение это было временным.

Екатерина, зная, что у Григория остались значительные долги, выкупила у Орловых мызу Гатчину, Мраморный дворец, серебряный сервиз и несколько деревень. Ежегодная 150-тысячная пенсия покойного была передана братьям на срок 10 лет. Свой бриллиантовый портрет, которым в свое время Екатерина II наградила Григория, она распорядилась передать Алексею, «чтоб он положил на шею и носил, пока жив на этом свете».

Существует версия о том, что Г. Орлов был отравлен во дворце А. Орлова Нескучном братьями по просьбе самого Григория. В связи с этим можно сказать, что в те же годы секретарь Г. Теплова и друг писателя А. Радищева Ф. В. Ушаков, услыхав от врача смертный приговор, принял его с равнодушием, но когда боли стали нестерпимыми, он попросил яда из рук своего товарища А. М. Кутузова. Известны и другие случаи принятия добровольной смерти от рук близкого человека.

Глава III

Гриф Алексей Григорьевич на службе

Лицом к лицуЛица не увидать.Большое видится на расстояньи.

С. Есенин, 1924 г.

Алексей был самой выдающейся личностью не только среди братьев, он выделялся и в масштабе знаменитостей всей России, в Москве его, отошедшего от государственной службы, считали одной из главных примечательностей.

В начале 1770-х гг. Алексей Григорьевич имел два дома в районе Донского монастыря, соседними домовладельцами были братья Иван и Федор, здесь же (в Нескучном саду) позже Федор купил у вдовы Вяземской еще один дом, который также назывался Нескучным (Майским, а позже Александровским). Но фактически хозяином дворца являлся Алексей, сделавший его главным своим домом, в нем будущий герой Чесмы прожил большую часть своей жизни. После смерти братьев этот дом поступил в распоряжение единственной дочери Алексея Анне Орловой-Чесменской.