— Мы с печальной новостью, — сообщила Тулия.
— Говорите.
Удалов пытался преодолеть в себе остаточную ревность к другу детства. Пора было привыкать. Тулия уже третий день ходила, положив голову на плечо Николаю.
— Пришла телеграмма с дикой планеты. Вождь и дедушка передают привет, желают счастья в личной жизни. Они глядят Прибор и ждут высоких урожаев.
— А что же в этом печального? — спросил Удалов.
— Предсказатель умер. Умер наш Острадам.
— Не может быть! — Удалов отошел к окну и прижался лбом к прохладному стеклу. — Значит, он был прав в последнем своем предсказании.
— Да. Он проснулся утром в день своей смерти бодрый и совершенно здоровый и сказал, что, видно, ему не удастся умереть от естественных причин. Потом написал записку Удалову, ушел в поле, отыскал дракона и обозвал его жалкой лягушкой.
— Где письмо? — спросил Удалов.
— Вот.
Тулия протянула Удалову небольшую записку. Удалов прочел:
Дорогой Корнелий!
Я вспомнил еще одну деталь из твоего будущего, которую я от тебя скрыл, потому что она указывала на то, что ты останешься жив. А это нарушило бы естественность твоего поведения. Когда я находился во временном водовороте, я видел, что ты не выполнишь годовой план и по инициативе Белосельского тебе будет вынесен выговор в приказе.
Прощай, Корнелий, ты мне полюбился. Если сам не умру, попробую довершить твой бой с драконом. Что-то мне этот дракон неприятен.
Не забудь выслать вождю микроскоп.
Записка была без подписи.
— Все ясно, Острадама погубило тщеславие. И чувство ответственности. — Удалов передал записку Белосельскому, чтобы тот ознакомился.
Белосельский прочел и сказал:
— Все может быть. В конце года посмотрим.
В комнату заглянула уборщица из Атлантиды.
— Ты здесь, Туличка? А то я уже беспокоюсь. Боюсь тебя отпускать даже на полчаса.
— Не беспокойтесь, — произнес Белосельский. — Я возьму на себя заботу о вашей дочери. Она будет в надежных руках.
— Ах да, мамочка, — тем самым ласковым голосом, посылавшим когда-то Удалова на бой, произнесла Тулия. — Мы с Колей решили пожениться.
Ксения сказала:
— Слава богу, что от моего отвязалась.
Уборщица из Атлантиды пошатнулась, собираясь упасть в обморок, и Удалову пришлось броситься за водой. А сам Удалов ничего не сказал, все и так было понятно. Зря он побеждал дракона. Он мог бы победить десятерых чудовищ — все равно красавицы достаются отличникам. Но кто бы догадался, какие они красивые, если бы не было обыкновенных женщин, наших жен, с которыми мы и сравниваем красавиц? К тому же у наших жен есть свои преимущества. И Удалов нежно посмотрел на Ксению.
Дверь снова открылась. В комнату въехала машина, за которой шел, толкая ее, кузнечик. Рядом, помогая ему, шествовал председатель оргкомитета Г-Г.
— Дорогой Корнелий, — проговорил он, пока кузнечик вешал на стену небольшой экран, — из уважения к твоим заслугам перед галактическим населением СОС выкупил у киномагнатов мнемофильм, снятый без твоего ведома синхронным переводчиком Тори на основе твоих воспоминаний.
— Виноват, — сказал кузнечик. — Я уже раскаялся.
— Так как мы полагаем, что даже забытые воспоминания важны для полноты личности, особенно для такой ценной в масштабах Галактики, как личность Корнелия, этот фильм будет продемонстрирован таким образом, что по мере показа его события будут возвращаться в память Удалова, исчезая с пленки.
После этого присутствующие расставили кресла и стали смотреть фильм. Удалов старался на экран не смотреть. Он достал коробочку со скорпиончиком, чудом сохраненную в странствиях и приключениях, и начал кормить его крошками.
Через несколько минут фильм закончился, и кузнечик зажег свет.
— Всё, — возвестил он. — Пленка пуста, а воспоминание вернулось к владельцу.
— Я вспомнил, — откликнулся Удалов. — Даже странно, что мог забыть. Это про то, как мы с Ксенией познакомились и как чуть было не расстались.
— Из-за меня, — улыбнулся Белосельский. — Это я был тем верзилой, который тебе угрожал. Но я бы никогда тебя не побил.
— Помню, — сказал Удалов. — К тому времени мы с тобой уже не так дружили, как в детстве.
— Нас с тобой всегда разлучали женщины, — сказал Белосельский, поглаживая плечо прижавшейся к нему Тулии.
— Коля, как тебе не стыдно! — укорила Ксения. — Подождал бы до загса.
— Эх, Тори, Тори! — вздохнул Удалов. — Не принесло тебе богатства предательство. Злые дела никогда не окупаются.
— Знаю, — улыбнулся в ответ кузнечик. — Жизнь меня многому научила. Теперь я зарабатываю на нее честным путем.
— Каким же? — спросил Удалов, который не очень доверял кузнечику.
— Я купил у торговых работников документальный фильм о бое Удалова с драконом. С завтрашнего дня начинается демонстрация во всех кинотеатрах. Билеты раскуплены на год вперед. Рассчитываю без лишней скромности стать миллионером.
— А это не повредит моей репутации? — спросил Удалов, который в последние дни относился к себе куда серьезнее, чем прежде.
— Твоей репутации всё на пользу, — честно ответил кузнечик. — Достать тебе билет на премьеру?
— Даже не знаю. — Удалов колебался.
Он взглянул на Тулию, но Тулия смотрела на Колю. Он посмотрел на жену, и Ксения сказала:
— Иди, иди, только домой после этого не возвращайся.
— Прости, Тори, — сказал Удалов. — Не придется мне побывать на премьере. Дела.
И еще раз открылась дверь. Вошел могильщик в новой шляпе и новом балахоне.
— Поздравьте меня, — произнес он. — Я возвращаюсь. Забастовка на моей планете кончилась.
Свободные места есть
Молодой человек в строгом синем костюме и темном галстуке остановился в дверях и нерешительно спросил:
— Кто здесь будет, простите, Лев Христофорович?
В кабинете стояли, обернувшись к нему, два человека. Один был не то чтобы толст, но объемен. Обнаженная голова удивляла завершенностью линий. Маленькие яркие голубые глаза уставились на молодого человека настойчиво и внимательно. Второй человек был моложе лысого, лохмат, худ и постоянно взволнован.
— Вы Лев Христофорович? — обратился молодой человек к лохматому, который был более похож на гения.
Но лохматый с улыбкой указал глазами на лысого, а лысый сказал строго, словно Шерлок Холмс:
— Я профессор Минц. А вы недавно назначены на руководящий пост и столкнулись на нем с непредвиденными трудностями, правильно?
Молодой человек покорно кивнул.
— И трудности оказались столь велики, что справиться с ними вы не в состоянии. Тогда кто-то из знакомых, вернее всего руководитель нашей стройконторы Корнелий Удалов, дал вам совет пойти к доброму старику Минцу и попросить, чтобы он изобрел бетон без цемента, потому что цемент вам забыли подвезти, а сроки поджимают. Так или не так?
Молодой человек ответил:
— Почти так.
— Почему почти? — удивился Минц. — Я всегда угадываю правильно.
— Прийти к вам мне посоветовал Миша Стендаль из городской газеты, и руковожу я не строительством, а гостиницей «Гусь».
— Неужели! — воскликнул Минц. — Ивана Прокофьевича сняли!
— Давно пора, — подхватил лохматый Грубин. — Садитесь, чего стоите?
Грубин подвинул молодому человеку стул, но тот отказался.
— Насиделся, — объяснил он, — третий день отчетность принимаю.
— Ничем не могу быть полезен, — сказал Минц. — Гостиниц строить не умею, в отчетности — полный профан.
— Выслушайте сначала! — взмолился молодой директор. — Зовут меня Федор Ласточкин, работал я в кинопрокате, а теперь кинули меня в сферу обслуживания. Надо, говорят. Согласился. Гостиница небольшая, желающих остановиться много, обслуживание хромает. Да что там говорить, без меня знаете.
— Знаем, — сказал Грубин. — У вас вывеска «Мест нет» к двери приварена.
— В принципе, вы правы. Но мне от этого не легче. Два дня я объяснял отсутствие номеров ошибками предыдущего директора, а сегодня меня вызвал Белосельский и говорит, что послезавтра в нашем городе открывается симпозиум по разведению раков и значение его выходит за пределы области. А нужно для симпозиума двадцать восемь комфортабельных мест. А у меня в гостинице их всего тридцать три. И все с командировками, и все ругаются. Да еще в вестибюле человек пятнадцать сидят на чемоданах. Рассказал я обо всем моему другу Мише Стендалю, а он ответил: «Единственный, кто может тебе помочь, это профессор Минц. Он буквально гений». Я и пришел.
Федор поглядел на Минца страдающими глазами. И у Минца кольнуло в сердце. Еще мгновение назад он не сомневался, что укажет очередному просителю на дверь. Но молодой человек находился в критической ситуации. Побуждения его были благородны. И всего-то нужно — отыскать жилье.