Ярослав и Анна не знали тогда, что расстаются навсегда…
На улицах Львова еще не появились первые прохожие, когда к дому, где располагалась редакция «Викон», прибыл усиленный наряд полиции.
Сорванная злобной рукой, мелкими осколками разлетелась по мостовой стеклянная вывеска журнала. Подгоняемые тучным коротышкой в клеенчатом плаще, полицейские взломали двери и бросились в комнаты. Вскоре через раскрытые окна полетели на асфальт кипы редакционных бумаг, версток, связки папок.
Журнал «Викна» перестал существовать…
«И вечный бои!..»
Требовать от честного человека, чтоб он действовал по внушениям своей совести, было бы излишне, требовать, чтоб он действовал вопреки совести, — значило бы оскорблять его.
Т. Маколей
Через ложь и трагедию
Даже для опытных подпольщиков требовалось небывалое мужество, чтобы пережить страшные 1932–1935 годы.
В луцкой тюрьме полиция производила массовые расправы над заключенными. Министр юстиции Михайловский, цинично заявляя, что «тюрьмы должны быть местом массового истребления революционеров, а не коммунистическим университетом», вводит новый тюремный режим. Полиция разгоняет массовую организацию «Сельроб» и закрывает в 1932 году все легальные революционные газеты и журналы на Западной Украине. Вводятся полевые суды, и в 1934 году создается один из самых первых страшных концлагерей мира — Береза Картузская. Все эти события были звеньями одной цепи мер, которыми панское правительство, флиртующее с Гитлером, думало задушить «красную заразу» в Галиции. Экономический кризис привел к массовой безработице. В 1932 году только в одном Львове, по официальным данным польской статистики, явно преуменьшенным, было свыше четырнадцати тысяч безработных, среди них две тысячи пятьсот человек интеллигенции.
Найти работу во Львове Галан не мог. Направление правительственных и националистических органов печати не позволяло Галану сотрудничать в них, а демократическая и революционная пресса была разгромлена. Тогда он решает покинуть Львов и переселиться к родным Анны, в Нижний Березов. Здесь Галан живет с 1932 по 1935 год.
Со временем, в 1937 году, начальник уездной полиции в Коломые, суммируя деятельность Галана в Нижнем Березове, будет рапортовать своему варшавскому начальству:
«…Компартия поручала Галану проведение некоторых мероприятий, как организация на Покутье комитетов голодающих и осведомление о результатах их работы… Галан принадлежит к группе западноукраинских революционных писателей и пересылал свои коммунистические произведения в альманах, издаваемый в СССР…
Также Галан переписывался со своей женой Анной, которая выехала в СССР, в Харьков, в медицинский институт. В своих письмах к жене Галан писал о чистке во Львовской коммунистической организации… о поражении своих личных врагов внутри партии, считал это большим личным успехом… В других письмах Галан через посредство жены пересылает редакции одного советского журнала свои поэтические произведения, в которых есть информация о промышленности, безработице и просвещении в Польше…»
О каких произведениях толкует озабоченный сим прискорбным обстоятельством начальник уездной полиции?
Основная масса произведений этого периода не найдена. Между тем известно, что в 1932–1935 годах Галан работал весьма интенсивно.
Из письма к П. Шан от 16 февраля 1934 года мы узнали, что Галан написал и отослал в Советский Союз девять статей и рассказ. В письме, отправленном через два дня, говорится о рассказе «Мертвые плачут», который 19 января 1934 года был переправлен в Харьков. Корреспонденция Галана зачастую перехватывалась полицией и в СССР не доходила. Неизвестна судьба пьесы «Говорит Вена», написанной в январе 1935 года. Видимо, она также была перехвачена полицией, так как в архивах Станиславского отделения полиции сохранилась сопроводительная записка Галана, адресованная дирекции Театра имени Революции (Харьков): «Шлю вам на рассмотрение свою новую пьесу „Говорит Вена“. Пришлось писать ее в маленьком селе в чрезвычайно тяжелых условиях, и поэтому в ней немало недостатков».
Все эти данные говорят о том, что в Нижнем Березове Галан ни на минуту не оставлял литературных занятий и всеми возможными способами пытался переправить свои законченные вещи в советские издательства и журналы, поскольку возможность напечатания их в Галиции была исключена.
Впрочем, эта формула не во всем точна. Кое-что из написанного Галану все же удается пробить через цензурные рогатки.
В полулегальной украинской газете «Наш голос», издававшейся в Дрогобыче подпольной коммунистической организацией, находим рассказ, подписанный инициалами Я. Г.
И удача — вторая жена Галана, Мария Александровна Кроткова-Галан, вспомнила:
— Ярослав Александрович рассказывал, что в 1935 году он опубликовал в дрогобычской газете рассказ «Савку кровь заливает» о подневольной жизни прикарпатского села в годы панской Польши. Хорошо бы его найти. В архиве Галана я сама видела эту газету с рассказом, отчеркнутым им самим.
Читаем рассказ. Стиль Галана!
Священником в селе, где живет Савка, служит бывший офицер УГА (Украинской Галицийской Армии), «человек с будущим», любимец самого епископа. Имеет свыше двухсот моргов земли, из них сорок пять — собственной. «Почти каждую неделю политику разводит — о голоде на Украине и о царстве антихриста. Во время пасхальной исповеди выдает исповедовавшимся удостоверения: без них не похоронит и не обвенчает. Разве что за восемьдесят-сто злотых. В частности, священник не любит браков „на веру“. Таких и перед смертью не станет исповедовать.
А покойников, слава господу, у священника хватает. И большей частью самые молодые. Главным образом детвора и молодежь. Мрут от чахотки. Бывший австрийский жандарм, а теперь мельник — господин Панивочка говорит, что виной тому огненные гуцульские танцы. Вспотеет человек, танцуя, выскочит во двор, и спустя несколько дней уже одна труха зашелестит в его груди. Бывает, конечно, и так.
Но большей частью умирают такие, что не могут уже гулять».
Дыхание неотвратимой очистительной бури чувствуется в селе: «И чуть ли не все село бредит одной упрямой мыслью: должно стать иначе. И рассыпается в пыль вся та мудрость, которую годами проповедовал священник…» Должно быть иначе!
«Не спит по ночам пан комендант, и до самого рассвета тревожно мигает по всему селу его фонарик; и не знает комендант, что Савке не спится от мыслей и что Савка видит свет, и от этого света Савку еще сильнее заливает кровь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});