Читать интересную книгу Неизвестный партнер - Элла Гриффитс

– Если человек хочет спрятаться, самое лучшее место – современные большие дома, где жильцы не знают друг друга, – заметил Орвик.

– Бек и его дети уверяют, что не знали Бранда и не бывали в том доме, где он живет, – сказал Рудольф. – Но это еще надо проверить.

– Харалдсен, передай по рации всем нашим машинам об исчезновении Бека, – распорядился Албректсен. – Автомобиль Бека стоит в гараже. Если он и ездит сейчас на машине, то не на своей. Проверьте во всех прокатных фирмах, не брал ли Бек машины. Надо выяснить, было ли его бегство подготовлено заранее.

Харалдсен ушел, и совещание продолжалось без него.

– Вызови всех, кто помнит Маргит Поулсен-Тартани, – распорядился Албректсен, обращаясь к Рудольфу. – Поторопи Кантагалли. Нам надо знать точно, не является ли Бертелли тем человеком, который называл себя Манцини. Кроме того, нам нужен список всех друзей семьи Бек – и самого директора, и его сына, и дочери. Пусть наши люди побеседуют с ними. Лиллиан, должно быть, не зря тревожится за отца, если она нам позвонила. Его надо найти как можно скорее.

– Хорошо. – Рудольф встал. – Теперь Беку известно, что мы вышли на Маргит Тартани и узнаем о нем всю правду, – задумчиво сказал он, собираясь уходить. – Но, с другой стороны, он не единственный, кто имеет внебрачных детей от двух сестер. Если, конечно, это так. Мне интересно, неужели Бек бежал, опасаясь только этого разоблачения?

– А ты сам как считаешь? – Албректсен внимательно посмотрел на Рудольфа. – Что еще могло бы заставить его скрыться, как по-твоему?

Рудольф мысленно представил себе Лиллиан. Вот она плачет. Вот рассказывает о ссорах между отцом и Уле. Он вспомнил Уле, который не желал работать, а только тянул с отца деньги. Уле обвинял отца в скупости, хотя отец предоставил ему возможность быть вечным студентом, не знающим материальных забот. Во всяком случае, Рудольф именно так представлял себе их отношения. Уле называл отцовскую фирму паршивой лавочкой, но вымогал у отца, сколько хотел. И все ему было мало. Он жил вместе с отцом и сестрой и имел доступ ко всем делам фирмы. Молодой человек, он вполне мог быть знаком с Венке и вместе с ней подготовить крупную операцию. Как он рассердился на Лиллиан, когда узнал, что она рассказала полиции о водителе трейлера Свендберге! Лиллиан сама призналась Рудольфу, что разрешила водителям поменяться рейсами, в результате чего Свендберг повез макулатуру, а не дорогие косилки. И никто, кроме Лиллиан, не знал об этом в течение нескольких часов. Подозрительно, что Уле был так хорошо осведомлен о последних часах жизни Свендберга – рестенил, дамские трусики. Об этом никогда не печаталось в газетах. Правда, наверно, не раз говорилось дома у Бека. Но злость Уле, сразу бросающаяся в глаза… Что это, уж не горечь ли при мысли об ускользнувшей добыче?

– Так как ты считаешь? – нетерпеливо спросил Албректсен.

– По-моему, если бы Бек подозревал, что его сын принимал участие в похищении трейлеров, он бы покончил с собой, – ответил Рудольф. – Несмотря на грехи молодости, на дорогостоящую вульгарность, с какой он обставил свой кабинет, я уверен: Бек живет только ради своей семьи и своей фирмы. В сущности, он очень одинокий человек. Мне по крайней мере так показалось. Поэтому, если Уле… Да, я уверен, Бек не перенес бы, если бы оказалось, что Уле замешан в это дело.

– При первой же возможности надо будет еще раз поговорить с ним, – вздохнул Албректсен.

Некоторое время все молчали.

– Давайте вернемся к Маргит Тартани, – сказал Албректсен. – Что нам известно про ее мужа? Рудольф, ты знаешь, как он выглядит?

– Нет. Я его не видел.

– Может, он и есть Манцини? А? Наверно, Бертелли не единственный итальянец, про которого можно сказать, что он невысокий, худой и темноволосый? Когда будешь разговаривать с Кантагалли, попроси его прислать нам фототелеграфом фотографию Тартани. И нам, и в Милан. Надо поскорее кончать это дело.

Албректсен поднялся в знак того, что совещание закрыто.

25

Виноград, подумала фру Халворсен, вдруг Харри захочется винограду. И что-нибудь почитать. «Дагбладет» и «Вердене ганг».

Она прошла по Сумсгате и, свернув за банком в переулок, вышла на Киркевейен к магазину, в котором много лет была постоянной покупательницей.

Через несколько минут она вышла из магазина с большим пакетом всевозможных лакомств и пошла по Киркевейен. На перекрестке ей пришлось задержаться из-за красного света. Фру Халворсен не терпелось поскорей попасть в больницу.

Несмотря на большую территорию, занимаемую больницей, фру Халворсен без труда нашла нужный корпус.

Молодая, хорошенькая сестра, которую звали Анной, попросила ее подождать – сперва надо позвонить в отделение. Позвонить? Фру Халворсен занервничала. Она даже не села на предложенный ей стул.

Может быть, Харри хуже? Может, он уже…

Фру Халворсен пришлось поставить пакет и белоснежным платком вытереть повлажневшие руки. Она вся покрылась холодным потом.

Разговор длился долго. Но вот сестра Анна с улыбкой обернулась к фру Халворсен и сказала, что сейчас сестра Биттен проводит ее к Харри.

Сестра Биттен оказалась тоже недурной, но не такой хорошенькой и не такой молоденькой, как сестра Анна.

– Идемте со мной, фру Халворсен.

– Что с Харри? Ему стало хуже?

– Нет, нет, не волнуйтесь, фру Халворсен! Он чувствует себя прекрасно. С чего вы взяли, что ему хуже?

– А почему вы так долго говорили по телефону?

Сестра Биттен рассмеялась:

– Потому, что мы его охраняем!

Фру Халворсен вздохнула с облегчением и поспешила вслед за сестрой Биттен. Какой-то парень в белых брюках и в белом халате прокатил мимо них каталку с грязным бельем. Они с сестрой Биттен весело приветствовали друг друга. Он свернул за угол и подъехал к лифту, находящемуся почти напротив палаты Харри.

Возле палаты дежурил констебль Смебю, он не проявил никакого интереса к парню, но улыбнулся сестре Биттен и фру Халворсен.

– Мать Харри пришла навестить его, – весело сказала сестра Биттен. – Заходите, пожалуйста, фру Халворсен. Я вас подожду здесь.

С бьющимся сердцем фру Халворсен вошла к сыну. Через четверть часа она вышла из палаты, глаза ее сияли. Сестра Биттен проводила ее по коридору, а Смебю углубился в ковбойский роман.

Через десять минут к палате подошла новая сестра. Смебю видел ее первый раз.

– На Западном фронте без перемен? – спросила она.

Он посмотрел на жетон с именем, приколотый к ее халату. Сестра Рут.

– Только что у него была мать.

– Прекрасно. Кто ее провожал?

– Сестра Биттен.

– Хорошо. Помните, посторонних не впускать. Больной находится под особой охраной.

Она вошла в палату и прикрыла за собой дверь.

Как будто я не знаю, для чего меня здесь поставили, обиженно подумал Смебю, снова берясь за книгу.

Харри читал «Дагбладет». Когда к нему подошла сестра, он оторвался от газеты. Эту сестру он видел первый раз.

– Меня зовут Рут. – Глаза у нее были зеленые. Волосы рыжие. – Я должна измерить тебе температуру и сделать укол витамина. – Она картавила, как картавят все бергенцы.

Чем-то она напомнила ему Венке. Наверно, тем, что глаза у нее тоже были немного раскосые.

И такой же узкий нос…

Скулы…

Походка…

Он пытался убедить себя, что этого не может быть. Венке погибла. Ее убили у него на глазах.

Щиколотки…

Он еще в первый день обратил внимание на щиколотки Венке – такие тонкие, как только они выдерживали тяжесть ее стройного, длинного тела!

У сестры Рут щиколотки были такие же, как у Венке.

Она сунула ему в рот градусник, взглянула на часы и начала готовить шприц.

Улыбка!

Только теперь он заметил, что– между передними зубами у нее такая же щелка, как у Венке!

Он хотел крикнуть «Венке!», но ему помешал градусник. Он не успел его выплюнуть и не успел поднять руки. Одна была в гипсе. Другая – прижата к кровати его же собственным туловищем.

Он почувствовал укол – игла вошла в руку. Это не витамин, в ужасе подумал Харри. Это смерть! И это Венке!

Больше он ни о чем не успел подумать.

Сестра Рут немного помедлила у постели Харри и спокойно вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.

– Противная погода! – бросила она, проходя мимо Смебю, который в знак согласия кивнул головой. – Не могу дождаться снега. – Она подошла к лифту.

– О себе я этого не скажу, – заметил Смебю. – У меня не гнется колено. А если не ходишь на лыжах… – Он выразительно пожал плечами.

– Да, конечно. – Она вошла в лифт.

Смебю продолжал читать.

Вскоре он услышал, что лифт остановился. Из него вышел тот же парень, который вез на каталке грязное белье и с которым Смебю разговаривал меньше часа назад.

– Хорошо вам в полиции, – сказал он Смебю, покачав головой. – Целый день сиди себе да читай! А вот я… – Он вздохнул.

– Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что я каждый день так отдыхаю. Спокойное дежурство – редкость. Но, честно говоря, мне этот покой не по душе. Я предпочитаю бурные события. – Он тоже вздохнул. – Ненавижу бездействие!