что с таким человеком лучше не встречаться, особенно в застенках Гестапо.
Уже краем глаза видя, кто стоит за спиной, в момент поворота, чтобы тот, кто меня зовёт сразу же проникся состраданием, на всякий случай, максимально возможно, исказил лицо.
Собственно мне и играть-то особо не было нужды. Нога и так болела, а если учесть что ещё и голова буквально раскалывалась, то переносимая боль вполне честно отражалась на моей физиономии.
Посмотрел на меня своим пронзительным взглядом всего секунду, глаза его расширились и он, отпрянув назад, повернувшись всем корпусом, во всю глотку проорал:
— Эй, вы, двое, ко мне! Бегом! Бегом, я сказал!
«Чёрт возьми, не получилось. Вот же не повезло! Первый же гад меня сразу же раскрыл. Ну что ж, придётся принять бой. Буду валить всех подряд и сколько смогу столько с собой на тот свет заберу», — пронеслись мысли в голове, пока рука тянулась к лежащей рядом винтовки.
Но, к счастью, применить её я не успел, потому что боров продолжил басить:
— Тащите скорее носилки! Здесь парню совсем плохо. Он весь в крови! С глазами у него что-то, он в очках. А лицо вообще одно сплошное месиво. Даже кожи нет!
Последние слова меня несколько удивили, когда я понял о чём идёт речь. Ну, про очки было понятно. Глаза всё ещё раздражались от дневного света. Конечно, не так как в первый день, но всё равно без них при дневном свете начинали слезиться. А вот про лицо, я не совсем понял, что там «палач» имеет в виду.
«Как так, нет кожи? А где она?» — ошеломлённо подумал я, дотрагиваясь до своей щеки.
В том месте, до которого я дотронулся, лицо вспыхнуло нестерпимой болью.
— А, чёрт! — простонал я, стараясь не позабыть, что я среди врагов и даже стонать и ругаться надо по-немецки.
Встал на четвереньки и подполз к воде. Посмотрел на отражение. Но из-за волн и мути ничего толком разглядеть не сумел. Просто какой-то красный овал и два глаза.
«Это что, меня так осколками, что ль, посекло? Чего всё красное-то⁈» — задал я себе очередной вопрос.
В этот момент подбежали два санитара. Увидели меня и подбадривающим, но бессмысленными охами и ахами, стали пытаться уложить меня на носилки.
Вначале я хотел начать сопротивление, мол, сам справлюсь и дойду. А затем подумал: «Да, какого черта? Хотят меня понести, так пусть несут. Чего мне самому-то напрягаться лишний раз? Я не против».
Лёг на носилки и положил винтовку на себя.
Медики оказались весьма расторопны, и довольно быстро донесли меня до стоящего возле обрыва мотоцикла на гусеничном ходу. Это было странное транспортное средство. Если мне не изменяла память, то модель называлась «Sonderkraftfahrzeug 2». В другой раз, я бы с удовольствием на такой необычной технике погонял, но сейчас было не до этого.
Медики помогли мне сесть в небольшой кузов. Один сел за руль, а второй влез рядом со мной.
Тронулись. По бездорожью мотоцикл ехал так себе, хотя и являлся гусеничным средством передвижения. Но вот, когда вышли на дорогу, скорость заметно прибавилась.
Буквально через три минуты мы уже въезжали в город. А это означало, что мне с медиками пора было прощаться. Вполне возможно, что для дела, их, как не прискорбно это будет звучать, полезнее всего было бы ликвидировать. Увы, но это правда, ведь данные медики, помогая своим, работают против нас. Именно они лечат и вылечивают солдат врага, ставят их на ноги и тем самым возвращают на фронт очередного противника, который при этом, как правило, уже закалён в бою и является профессионалом. А это значит, что, чем меньше у врага будет медперсонала, тем меньшее количество своих военнослужащих они смогут вылечить и вернуть в строй.
Однако сейчас, с ними возиться мне было недосуг. У меня другое, более важное дело намечалось. А потому, огляделся по сторонам, сообразил в какую сторону мне нужно идти, и скомандовал, повернув корпус к водителю:
— Камрад, останови. Я тут сойду.
— Тут? Зачем? Тебе нужна помощь, — забеспокоился водитель.
— Это потом. Сейчас есть более важная миссия. И она требует немедленного решения. Мне нужно доложить о результатах разведки командиру. Он находится невдалеке отсюда. Я знаю где. Так что, остановись.
— Нет-нет, сначала госпиталь.
— Нет-да, сначала командир. Вы видите, наши войска встали? От моего донесения зависит судьба этой операции и вообще всего наступления нашей дивизии. Поэтому — госпиталь потом!
— Так это тебе в штаб полка надо?
Услышав это притягательное во всех отношениях слово, я сразу же навострил уши и закивал.
— Надо. Очень надо. А где он, кстати, сейчас располагается?
— Рядом с больницей, в здании школы.
— А, ну точно! Как я мог забыть⁈ Хотя сами видите, в каком я состоянии. Еле-еле имя своё сумел вспомнить. Но вам всё равно огромное спасибо, что напомнили. Обязательно туда зайду. Вот только непосредственно своему командиру доложу и сразу же наведаюсь в штаб. Думаю, они мне там будут рады, — пообещал я.
— Но как ты пойдёшь на доклад? Ты же еле-еле ходишь, — продолжил беспокоиться сидевший за рулём.
Второй же то ли съязвил, то ли сказал истинную правду:
— На тебе же лица нет. Куда ты пойдёшь в таком виде⁈ Давай в госпиталь⁈
Не стал его за это убивать прямо здесь и сейчас, а просто настоял на своём:
— А я сказал: сначала выполню приказ командира! Но вы не волнуйтесь. Я, как дело сделаю, то сразу выполню свои обещания, сначала штаб, а потом и госпиталь. Только вы мне не сказали, где это медучреждение находится?
Водитель остановил мотоцикл, показал рукой направление в сторону центра и сказал:
— В не разрушенном крыле местной больницы.
О том, что там я уже бывал, говорить фрицам не стал. Просто кивнул на прощание и, развернувшись, направился к зданию, в котором я ранее приметил наблюдательный пункт.
Санитары постояли с минуту, вероятно провожая меня взглядами, а затем двигатель удивительного транспортного средства зарычал и они поехали по своим делам, вероятно вновь к броду.
Ну а я, убедившись, что они скрылись из вида, нырнул в ближайший двор. Там прошёл мимо нескольких домов, обошёл двухэтажное строение, что располагалось рядом, и оказался невдалеке от дома, где засел наводчик.
Здание было почти целое, однако окна в нём в большинстве своём были разбиты, а сами оконные проёмы и рамы в них повреждены.