class="p1">Кажется, что-то в лице меня выдало, а мама была из тех предсказателей, которые на клиента смотрят едва ли не больше, чем в знаки и таблицы. От ее наблюдательного взгляда ничего не укроется.
– Поразительно. – Она откинулась на спинку стула и всплеснула руками. – А не тот ли это, который сказал, что курьер? Я его из-под земли достану!
Ну началось.
– Мама, он не… – мямлила я, но, из-за того что подобные разговоры в юности прошли мимо меня, не знала, как себя вести.
– Вот, значит, что у тебя в голове? – холодно спросила мама. – И это благодарность за все, что я сделала? Я учила тебя всему, дала тебе место для стажировки в моем салоне. Да знаешь, сколько девочек хотят туда попасть, вместо того чтобы за гроши работать в кафе предсказаний в торговом центре! Но и этого мало, я тебе сняла собственный салон, и ты тут же его забросила?! Ты могла поступить в университет, могла чем угодно в жизни заниматься, мы бы все оплатили, но если уж ты выбрала профессию, изволь ею заниматься, а не волочиться за парнями!
Я подняла плечи. Я знала, что будет разборка, но не знала, что настолько неприятная.
– Волочиться за… за парнями? – переспросила я.
– Дорогая, ей двадцать. Конечно, она интересуется парнями, странно было бы, если бы не интересовалась, – вставил папа.
– Мам, какими парнями? – пролепетала я. – Да я ни на кого даже не смотрела, ты ведь знаешь.
– Теперь я уже ничего не знаю! Может, ты все это время с кем-то встречалась, откуда мне знать?
Мама была не просто зла, ее трясло от ярости, я никогда не видела ее в таком состоянии и тоже разозлилась. Я всю жизнь по струнке ходила, и вот, значит, какого мама мнения обо мне?
– Ты бы очень просто узнала. Если бы я с кем-то встречалась, я бы умерла! – заорала я.
Мама со стоном уронила голову на руки.
– Дорогая, не беспокойся так, я знаю этого молодого человека, – вдруг сказал папа, и если он хотел отвлечь внимание, ему это удалось. Мы обе уставились на него. – Замечательный юноша, с ним она в безопасности.
Он наморщил лоб, будто спрашивал себя, не зря ли это сказал. Папа всегда подпевал маме, никогда не мог ей возразить, а тут! Что это с ним?
– Иди, – глухо сказала мама и указала мне на дверь. – Скройся с глаз моих.
Я встала, даже не надеясь, что все так просто закончится. Да, мама все еще на меня обижена, с этим потом надо будет как-то разобраться, и все равно я чувствовала себя как приговоренный к казни, которому сказали: «Мы передумали, ты помилован». Я вскочила и бросилась к себе. Долго намывалась в душе, потом лежала в кровати и ждала, когда кто-то из родителей постучится ко мне и разговор продолжится. Это даже отвлекло меня от желания истыкать себя ручкой, чтобы забыть о боли, причиненной Чон Мином: я боялась, что родители зайдут и увидят. Мама была сдержанной, здравомыслящей женщиной, которая никогда бы не одобрила такую истерику, и я должна попытаться стать такой же. Я ждала их, ждала, а потом взяла и уснула.
Про Чон Мина я думала даже во сне – мысли просто мягко переползли из реальности в сон и обратно. Я открыла глаза и уставилась в потолок, неподвижная, как труп. Мама могла бы зайти и приставить пистолет к моему виску, я бы все равно не встала.
Факты были таковы: я влюбилась в Чон Мина, а он в меня – нет. Ни один влюбленный так не отпрянет от поцелуя. И вместе с отчаянием от этой мысли во мне пробудилась и надежда.
Может, я умру, только если сближение с парнем будет взаимным? Вдруг я все эти годы перестраховывалась? Предсказания – вещь расплывчатая, мама тогда сказала: «Не влюбляться, не сближаться с парнями, не встречаться с ними и не выходить замуж». Пункты со второго по четвертый даже сейчас были блестяще выполнены: невозможно сблизиться – и тем более встречаться – с тем, кто к тебе равнодушен. А первый, влюбленность, наверняка иссякнет, если его не подкармливать.
Решено: просто не видеться больше с Чон Мином, открыть салон и вернуться к нормальной жизни, тогда и судьба стороной пройдет. Не будет же она так жестока, чтобы убить меня за такое краткое и невзаимное чувство. Подумаешь, хотела поцеловать парня! Я немедленно представила себе небесный суд, куда попаду, если меня за этот грех завтра же собьет машина. Сразу выступлю, как несправедливо обвиненные в фильмах: «Ваша честь, я не признаю вины! Верните меня в мир живых, иначе я подам апелляцию!» Я невольно улыбнулась и выбралась из-под одеяла. Помирюсь с мамой, не посмотрю больше ни на одного парня, потому что они того не стоят, и все будет в порядке.
Телефон зазвонил, когда я подошла к шкафу, чтобы надеть ханбок для выезда на работу. На экране высветился номер, который был у меня не записан, и все равно я его узнала: именно с него мне звонили вчера утром.
Пак Гиль что, каждый день теперь будет звонить? Я уже решила не отвечать, но стало любопытно, зачем я ему понадобилась. Все равно ни за что больше не приду в их участок, но хоть узнаю, что случилось, это ведь и мое расследование тоже.
– Предсказательница Ли! – взволнованно начал Гиль. – Вы скоро будете?
– Где?
– В участке. Управление задержало бармена, но он клянется, что ни при чем. И знаете что? Во время последней смерти, когда умерла невеста, в баре была даже не его смена. Он был на дне рождения в другой части города, и в том ресторане камеры отлично работают. Он действительно там находился все время с девяти до полуночи! Мы лишились единственного подозреваемого, инспектор бесится, а управление занято тем, что развешивает новые камеры совместно с администрацией. Сегодня вечером кто-нибудь еще может умереть. Я решил, мы вчетвером должны собраться и придумать, что делать.
– Вы сами решили или…
Гиль понимающе вздохнул. На заднем плане раздавались голоса, в одном из которых я по тембру узнала Чон Мина. Он спорил с кем-то, и я прижала телефон к уху, пытаясь разобрать хоть словечко.
– Я сам решил, – сказал Гиль. – Но он будет рад вас видеть, если придете.
Как же мне хотелось спросить: «С чего вы взяли?» Но это было бы по-детски, так что я промолчала. И дело не только в Чон Мине – ну хотя бы на пять процентов из ста. Мама вчера задела во мне