Потом все удалились, оставив меня наедине с татуированной женщиной. Помещение было довольно темным, таким же, как это лесное племя. Свет из маленького окошка с трудом мог пробиться через мутный бычий пузырь. Мы стояли напротив и пристально смотрели друг другу в глаза. В доме, да и во всей деревне царила подозрительная тишина. Складывалось впечатление, что жители деревни вдруг затаили дыхание и ожидают чего-то.
Я мерил комнату шагами. А потом решил выяснить, что же здесь, черт возьми, происходит.
— Эй, — довольно грубо сказал я, — что, так и будем стоять и пялиться?
— Я не понимаю тебя…
— Просто скажи, с чего вы взяли, что я посланник богов?
Мы говорили на разных диалектах, и она вполне могла заплутать в паутине моих лингвистических конструкций. Я тоже не слишком хорошо понимал их речь. Она и другие селяне говорили на наречии Катара, но странно измененном, напоминающем чем-то язык Тура. Смешение диалектов невозможно было бы понять, не познакомься я во времена своего бурного детства с целой лексической системой языков, в том числе старокатарским праязыком. Она вдруг бегло начала говорить, гортанные звуки чередовались с длинными гласными, следующими одна за другой, иногда она помогала себе жестами — чувствовала, что я понимаю не все из сказанного. Я с большим трудом, но все же смог расшифровать речь жрицы.
По ее словам выходило, что я посланник, чье появление было предсказано в их ведических книгах еще в стародавние времена. Она проникновенно говорила о пришествии того, кого их книги называли Спаситель. Спасителем, по их мнению, был, надо думать, я. Согласно ведическому тексту, этот некто должен был явиться в трудный час на диковинной птице и избавить поселение от ужасного духа зла. Что это за дух и как я должен был их от него избавить, слушать я отказался. Раздраженно ходил из стороны в сторону и яростно бормотал себе под нос, что меня мало волнуют проблемы местных жителей. В книге упоминалось, что Спаситель будет странствующим монахом. На мне было одеяние монаха, но душа моя была черна, и я вовсе не планировал изгонять духов и кого бы то ни было из их привычной среды обитания. Меня любые злые духи вполне устраивали. Мысли проносились в моей голове со скоростью ветра. А что, если посланником должен был стать брат Жарреро и именно ему надлежало встретить в лесу птицу, подружиться с ней и явиться в эту деревню, если бы один из братьев-людоедов не сцапал монаха и тем самым не уничтожил древнее предсказание. Эти измышления представлялись мне вполне реальными. А может быть, брат Ариоро должен был оказаться на моем месте?
Я, конечно, с наслаждением покушаю за их счет, переночую здесь, а потом, простите, святые угодники, отправлюсь по своим делам.
Особенно важных дел у меня в те времена не наблюдалось, но несмотря на отсутствие дел, я постоянно куда-то спешил.
— Ладно, — сказал я, — думаю, теперь имеет смысл мне отдохнуть немного.
— Позволь разделить с тобой ложе, посланец богов. — Жрица мгновенно скинула с себя одежду.
Ее нагота была совершенной. Немного портили картину многочисленные татуировки по всему телу — даже соски грудей были испещрены мелкими кривыми каракулями, — но потом я усмотрел в цветном рисунке некоторую оригинальность. Какое-никакое, а разнообразие…
Она была страстной и ласковой одновременно. Гладила мою голову и целовала плечи. А потом падала в пучину страсти и отдавалась ей вся, отдавалась мне… Ее крики, могу поспорить, не давали заснуть этот ночью никому в деревушке.
А наутро я проснулся один. Приготовился погладить упругое женское тело, и рука моя нащупала его отсутствие. Я торопливо огляделся, пошел к умывальнику и ополоснул лицо ледяной водой. Моей любовницы не было в доме.
«Может, она готовит завтрак?»
— Модрена, — крикнул я.
В пылу страсти она назвала мне свое имя. Но никто не откликнулся. Завтрак никто не готовил. В доме царила тишина.
Потом я выбрался из домика и принялся бесцельно рыскать по деревне, но нигде не смог ее найти. Наконец ко мне приблизился староста, положил руку на мое плечо и сказал:
— Не ищи ее, посланник. Она поступила, как должно. Она спустилась в подземелье…
Его слова, как ни странно, я разобрал сразу же:
— Куда-куда?
— В подземелье. Туда, куда каждую полную Луну уходят наши девушки.
— А ну-ка пошли туда. — Я решительно качнул головой.
— Как, уже? — Староста в недоумении уставился на меня.
— Уже, уже, давай скорее, пошли…
Он нерешительно отступил и глядел на меня с видимым удивлением.
— А разве уже пора?
— Пора, — решительно заявил я.
Староста пожал плечами и повел меня через деревню к лесу. Мы миновали несколько лесных прогалин и добрались до холма, внутри которого был лаз, уводящий отвесно вниз, в самые недра земли.
— Она что, там?
Он утвердительно кивнул. Я собирался отправиться следом за жрицей немедленно, но старейшина удержал меня.
— Ты же сказал, она там? — Я не совсем понимал, что он имеет против немедленного спасения жрицы.
— Да, там, — ответил староста, — и будет там, пока Луна не сделается полной и круглой. И это будет ее последний час. Однако тебе еще не время идти туда, ты заблудишься в подземном лабиринте.
— А когда будет время?
— Ближе к вечеру неизвестный нам человек, или злой дух, придет забирать еду, и тогда ты сможешь пойти за ним и убить. Так сказано в древних книгах — посланник пойдет за духом и убьет его. Может быть, тебе нужно какое-нибудь оружие?
— Да нет, спасибо, — откликнулся я, — думаю, и так разберемся с вашими проблемами. А какого черта она туда полезла?
— Она была уверена, что ты дождешься вечера, пойдешь и спасешь ее…
— Чушь собачья…
— Что? Прости, посланник, я не понял тебя…
— Да ничего, это наречие племени боном — так их шаманы отгоняют злых духов.
— А, я понял. — Вид у старосты сделался очень довольный.
Меня обрадовало то, что злой дух питается теми же продуктами, что и люди, значит, он не так страшен, как я сам. Наверное, кому-то просто удалось запугать наивных деревенских жителей, и теперь этот некто пожинал плоды собственного хитроумия. Молодец, ничего не скажешь. Надо и мне взять на вооружение этот трюк. Может, заберусь в подземный ход возле какого-нибудь города и буду требовать дань. Как бы то ни было, но жрицу следовало оттуда вытащить. Мне она очень понравилась, и я решил во что бы то ни стало спасти ее.
Согласен, происшествие исключительное — мне кто-то понравился так, что я попытался его спасти. По молодости лет такое со мной иногда случалось. Редко, но бывало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});