— Почему ты пошел против короля?
— Слишком много у тебя вопросов, Лемфада — но я был таким же в молодости, и все мои вопросы касались былой империи. Один из моих предков завоевывал Фоморию и Серцию вместе с Патронием, другой погиб, сражаясь с номадскими племенами. Двадцать лет спустя его сын возглавил армию, которая разбила номадов и построила в степи города до самого Дальнего моря. Все это было во времена империи. — Элодан уставился на лезвие своего топора. — Но Габала, как это бывает со всеми империями, рухнула. Это правда, и с ней не поспоришь. Империи как люди: сначала они растут и мужают, потом старятся и дряхлеют. Когда завоевывать становится нечего, начинается распад. Истина печальная, но верная — нам преподали ее десять лет назад фоморийцы и серциане, подняв восстание. Ахак нанес им ответный удар и одержал блестящую победу. Но он знал, что победа эта недолговечна, и поэтому оставил мятежникам их земли, а сам вернулся домой.
Тогда я поклонялся этому человеку, видя в нем обещание грядущего величия. Он был габалийцем старого закала, и прошлое не давало ему покоя. Мы часто разговаривали об этом. Скажи мне, Лемфада, что отличает просвещенного человека от варвара?
— Науки, ремесла… зодчество?
— Да, и это тоже, но главное отличие — изобилие пищи и достаток. Варвар должен биться за каждый кусок, и ему недосуг заботиться о слабых и болящих. Они умирают, и выживают только сильные. Но мы люди просвещенные, и мы помогаем слабым, а сами жиреем и становимся ленивыми. Мы взращиваем семена собственной гибели. Триста лет назад мы были поджарым, варварским народом и завоевали чуть ли не весь мир. Но двадцать лет назад львиную долю нашей армии уже составили наемники, набранные из завоеванных варварских племен; только офицеры были габалийцами. Понимаешь, к чему я все это говорю?
— Не очень, — признался юноша.
— Король думает, что может обернуть все назад: искоренить слабых и нечистых, выжечь жир, и Габала воспрянет снова.
— Ты поэтому выступил против него?
— Нет, не поэтому. В ту пору я верил во все, что он хотел осуществить, однако вступился за дворянина по имени Кестер, когда того объявили нечистым.
— Почему?
— Чтобы вернуть долг, Лемфада. Я убил его сына.
— А-а, — больше Лемфада не нашел, что сказать, но следующий вопрос сорвался с его губ неожиданно для него самого. — Это очень страшно — потерять руку? — Взгляд Элодана стал холодным и отстраненным, но затем его худое лицо смягчилось, и он улыбнулся.
— Нет. Куда страшнее то, что нашелся человек, сумевший отнять ее у меня. А теперь давай работать.
Девушка не боялась, когда двое самых доверенных слуг Окесы привели ее в комнату Карбри, и не испугалась, когда рыцарь подошел к ней и огни свечей отразились в его красных доспехах. Страшно ей стало, лишь когда он улыбнулся и она увидела его белые зубы и холодный блеск его глаз.
Час спустя, ее тело, лежавшее на кровати, странно съежилось и стало похоже на пустой кожаный мешок, а глаза Карбри густо налились кровью.
Он сложил руки, как для молитвы. Свечи погасли. Комнату наполнило призрачное сияние, и семь кругов янтарного света возникли перед рыцарем, преобразуясь в лица.
— Добро пожаловать, братья, — сказал Карбри. Все лица странно походили друг на друга из-за коротко остриженных белых волос и налитых кровью глаз, но одно выделялось из всех — с косо поставленными глазами, высокими скулами и полными губами. Сильное лицо, лицо вожака.
— Красный растет, — сказал предводитель. — Скоро все будет нашим.
— Как продвигаются твои планы, брат? — спросил Карбри.
— В Фурболге все спокойно. Теперь мы кормимся подальше от города — где паника не столь заразительна. Кроме того, есть находки, исчезновение которых никого не заботит. Но все это пустяки. Когда Красный возобладает, король соберет свою армию, и восток первым ощутит на себе мощь новой Габалы. Что слышно о волшебнике Оллатаире, Карбри?
— Он ушел, брат, Океса направил к нему людей, но он наслал на них демонских гончих, и они обратились в бегство. Думаю, он нашел убежище в лесу.
— Ты еще не узнал, где он прячется?
— Пока нет. Меня озадачивает то, что там Красный растет не столь быстро, там сильны Белый — и Черный, я не понимаю почему.
— Возможно, причина в Оллатаире. Невзирая ни на что, его следует найти и уничтожить. Я выпускаю зверей.
— Но ведь они убивают всех без разбору?
— Конечно — такова их натура, — улыбнулся глава рыцарей. — Но беспокоиться не о чем, Карбри. Этот лес — рассадник смуты. Порядочным людям там делать нечего, а все, кто там обитает, обречены на смерть заранее.
— А если звери вырвутся из леса?
— Будь осторожен, Карбри, — посуровел предводитель. — Твоя слабость не прошла незамеченной. Зачем ты дал свой меч изменнику Эррину?
— Со скуки, брат. Без него он умер бы в первое же мгновение.
— Однако ты позволил ему ранить себя, и вследствие этого тебе понадобилась пища. Ты мой брат, Карбри. Всегда им был, но не рискуй больше так глупо. Судьба королевства и будущее мира находятся в наших руках. Нельзя допустить, чтобы наш поход против всяческой гнили и разложения потерпел крах. Мы многого добились в истреблении номадской язвы, но главное испытание еще впереди.
— Я готов к нему, брат, — склонил голову Карбри.
— В Фурболге только и разговору, что о лесных мятежниках, возглавляемых человеком по имени Лло Гифе. Что ты узнал о нем?
— Это простой кузнец, который убил свою жену и какого-то герцогского родича, а затем бежал из тюрьмы в Макте.
— Не слишком ли много врагов короля бежит из Макты? — резко осведомился вожак. — Лло Гифе, Оллатаир, а теперь еще и мятежный барон Эррин. Быть может, герцог им сочувствует?
— Не думаю. Он из тех, кто способен приспособиться ко всему.
— Будь бдителен и не спускай с него глаз. При первых же признаках измены убери его и посади Окесу на его место. Этот нам предан, можно не сомневаться.
— Что не мешает ему быть ядовитым гадом.
— Гады тоже бывают полезны, Карбри. Вернемся к Лло Гифсу: он в самом деле собирает войско?
— Доказательств у меня нет. Однако лес тянется на сотни миль и вмещает в себя много долин, гор и селений. Трудно узнать, что там происходит.
— И Белый слишком силен, чтобы ты мог туда проникнуть?
— Да, брат мой. Прошлой ночью я подобрался близко, как мог, но свет едва не сжег мою душу, и мне пришлось бежать назад в свое тело. Пища понадобилась мне еще и по этой причине.
— Звери помогут Красному, ибо они внушают страх. Больше чем страх — ужас, который скоро охватит все это крысиное гнездо.
Лица померкли, и Карбри остался один.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});