небольшой монастырь и капитул мужского картезианского монастыря Валь-Сен-Эспри (1320). После смерти Тьерри в 1328 году графиня достроила картезианский монастырь Мон-Сен-Мари для женщин.
В своем завещании Маго также объявила о реконструкции монастыря Бедных Клариссинок в Сент-Омере, основанного ее отцом Робертом II[268]. Работы были завершены в 1322 году. В память о роли, которую она сыграла в этом начинании, графиня была изображена на портале — на котором также были Распятие, Богородица и святой Иоанн — в компании своего отца, дочери Жанны и главного советника Тьерри д'Ирсона[269].
Однако благотворительность графини выходила далеко за рамки этих распоряжений в завещании. В 1323 году Маго, черпая вдохновение в работе, проделанной в монастыре в Сент-Омере, основала доминиканское аббатство Ла-Тьелуа в пригороде Арраса Сен-Винсент. Хотя сегодня от этого аббатства ничего не осталось, рисунки, сделанные Антуаном де Сукка в его книге Mémoriaux (XVII век)[270], позволяют нам частично восстановить его декор. В частности, он воспроизвел две раскрашенные статуи, которые, вероятно, стояли у входа в аббатство. Одна из них изображала Оттона, другая — Маго. Стоя на коленях, графиня держит в руке небольшую церковь и укрывает под полой своего плаща фигуру в одежде монахини или вдовы, которую иногда считают королевой Жанной, но более вероятно, что это доминиканская монахиня. Таким образом, статуя олицетворяла графиню, защитницу Церкви. Одна из надписей гласит: LOCUM ISTUM CONSTITUIT ET FUNDAVIT (ОНА ПОСТРОИЛА И ОСНОВАЛА ЭТО МЕСТО)[271]. Каждый раз Маго тратила значительные суммы, чтобы обеспечить основанные ей монастыри книгами и церковной утварью. Например, в 1324 году она передала в дар аббатству Ла-Тьелуа реликварий, вдохновленный реликварием в Сент-Шапель, с изображением головы Святого Людовика, которую несли два херувима[272]. Незадолго до своей смерти она подарила монахиням Гоне несколько статуэток, в том числе знаменитую Деву с младенцем Иисусом работы ее любимого скульптора Жана Пепена де Гюи[273].
В столице королевства Маго участвовала в строительстве больницы Сен-Жак, предпринятом состоятельными горожанами, членами братства паломников в Сантьяго-де-Компостела, на углу улиц Моконсель и Сен-Дени, рядом с отелем Артуа. 18 февраля 1319 года графиня присутствовала вместе со своей дочерью, королевой Жанной, при закладке первого камня здания. В результате финансовой поддержки проекта она была изображена коленопреклоненной, вместе с Жанной и ее четырьмя дочерьми, в тимпане портала, изваянного между 1319 и 1324 годами[274]. Таким образом, в самом центре Парижа, Маго подчеркнула тесную связь между собой и королевой Франции.
В Бургундии в 1327 году Маго основала госпиталь Бракон под покровительством Девы Марии, Святого Михаила Архангела и Святого Мориса. В то же время она учредила раздачу милостыни, в соответствии с последними пожеланиями своего мужа Оттона и каждый год 29 сентября, в день Святого Михаила Архангела, сумма в 100 турских ливров должна была раздаваться у дверей больницы Бракон, из расчета 6 денье на каждого получателя. В том же году графиня назначила ренту в размере 18 ливров, из доходов с мукомольной мельницы в Шалоне, чтобы покупать беднякам города одежду. В 1327 году Маго внесла вклад в реконструкцию монастыря кордельеров в Безансоне.
Как свидетельствует большинство этих благодеяний, Маго была особенно благосклонна к монашеским орденам проповедовавшим бедность, смирение и самоотречение. Эти нищенствующие ордена, появившиеся в первой половине XIII века, сильно отличались от традиционных монашеских орденов. Располагаясь в черте городов, а не в монастырях, отделенных от мира, нищие монахи-проповедники стремились вести жизнь в соответствии с Евангелием, ежедневно прося пропитание и отказываясь от собственности. Францисканцы (или кордельеры), носившие серые рясы, и доминиканцы (или якобинцы), носившие черно-белые рясы, являются самыми известными из них, но кармелиты (коричневые рясы) и августинцы (черные рясы), также были частью этого движения. У этих монашеских орденов были и женские отделения: сестры-проповедницы были доминиканками, бедные клариссинки — францисканками.
Тяга Маго к духовности нищенствующих орденов не была исключительной и являлась частью давней семейной традиции: Людовик Святой, Оттон IV и его мать Алиса Меранская уже были среди их благодетелей. Следуя по их стопам, Маго увеличила свои пожертвования монастырям в Артуа, Бургундии и Париже. Она также окружила себя доминиканцами: два ее душеприказчика, а также ее духовник были членами ордена монахов-проповедников. В 1329 году она основала фонд для монастырей францисканцев и доминиканцев в Париже и поэтому каждый год в день смерти Маго монахи должны были совершать по ней юбилейную мессу. В этот день они получали 20 и 10 ливров соответственно. Маго также завещала два золотых креста францисканскому монастырю в Сент-Омер и еще один серебряный крест — Бедным Клариссинкам Сент-Омера. Наконец, именно монастыри приютили умерших членов семьи: первые два сына Маго, Роберт и Жан, были похоронены в доминиканском монастыре Полиньи, основанном Алисой Меранской. Младший, Роберт, был похоронен в церкви Кордельеров в Париже.
Поэтому в набожности графини никто не сомневался, и она, казалось, искренне стремилась помочь тем, кто больше всего в этом нуждался. Реорганизация графского Отеля в 1319 году отразила новое значение этих дел милосердия для Маго, и если до этого времени капеллан также выполнял функции священника, то теперь эти две функции были разделены, как это было в большинстве королевских или княжеских Отелях. Так "капеллан мадам", впервые упомянутый в День всех святых 1319 года, возглавил новый отдел в Отеле — aumônerie, расходы которой теперь были отдельной статьей в бухгалтерских книгах.
Вернувшись в Артуа, Маго стремилась укрепить свою легитимность, пошатнувшуюся после четырех лет мятежа. Демонстративная благотворительность, соответствующая духовности члена королевской семьи, явно служила этой цели. Она позволила графине восстановить связи со своими подданными, а также отразила ее духовную эволюцию. Потрясенная тягостными испытаниями, Маго демонстрировала свою любовь к Богу и ближнему, тем самым обеспечивая спасение своей души после смерти. В 1323 году она поручила скульптору из Турне Жану Алулу создать для себя гробницу. В то время такая практика была еще редкой, и графиня, вероятно, была одной из первых, если не первой, кто позаботился при жизни о создании своей собственной гробницы. Заботясь об образе и памяти, которые она оставит после своей смерти, она тем самым положила начало практике, которая, подхваченная ее советником Тьерри д'Ирсоном в 1326–1327 годах, утвердилась в семьях королей и принцев во второй половине XIV века.
Постепенно жизнь в апанаже Артуа вошла в нормальное русло, и в течение нескольких лет ни одно важное событие не нарушало жизнь графини. Даже ее отношения с Робертом д'Артуа, который иногда приезжал вместе с женой в отель Артуа, казалось, нормализовались[275]. Приход к власти Карла IV после смерти его брата Филиппа V в 1322 году не вызвал никаких потрясений в кругах власти. Несмотря на то, что этот король также умер без потомства мужского пола, следующее престолонаследие прошла гладко. Исключение, в 1316 году, Жанны Наваррской из претендентов на корону создало прецедент, и Карл без проблем одержал верх