Читать интересную книгу Три стервы - Титью Лекок

– Де Шассе, – воскликнул он. – Как же я раньше не сложил два и два?!

Эма и Блестер удивленно посмотрели на него.

– Весь вечер я пытался вспомнить, откуда я его знаю, этого Ришара. Так вот, он часто мелькает в СМИ, поскольку является самым молодым депутатом во Франции! Я его вижу время от времени на парламентском канале. Единственный правый чувак, который отказался голосовать за закон, ограничивающий права заключенных.

– Хватит делать из него ангела, – сухо возразила Эма.

– Ты смотришь парламентский канал? – с ужасом прошептал Блестер.

– Но я считаю его довольно открытым в социальных вопросах. Он либерал, вот и всё.

– Ага, как раз из тех, кто уверен, будто экономика важнее всего остального, а за то, чтобы система функционировала, должны платить люди. Супер, ты меня успокоил.

– Я только хотел сказать, что это не Ле Пен.

– Спасибо, я знаю. И не Гитлер тоже. Все, что я о нем говорю, – это только потому, что я желаю добра Габриэль.

– Тогда оставь ее в покое, – воскликнул Блестер, гася сигарету. – Она уже большая, сама разберется.

Фред решил, что пора протестировать методику Блестера по пресечению конфликтов. Из чистого любопытства он захотел проверить, настолько ли легко, как ему показалось, отвлечь внимание Эмы, и невинным голосом задал вопрос:

– Так что будем делать с клубом? Теперь, когда нам известно, где состоится собрание, как мы поступим?

У нее тут же возбужденно заблестели глаза. Самое невероятное заключалось в том, что она явно уже успела все обдумать. Им понадобятся служебные удостоверения. С настоящими фамилиями, но вымышленными местами работы, которые объяснят их присутствие на собрании. Она предложила сделать Фреда аналитиком рисков в инвестиционном фонде, а сама решила стать специалистом по территориальному планированию. Что до изготовления поддельных документов, тут она полностью доверяла Блестеру. Он рассказывал ей, что во время учебы в Институте изящных искусств развлекался подделкой контрамарок на концерты. А разве это, по большому счету, не то же самое? Блестер согласился, что задача решаема.

Несколько дней, оставшихся до собрания в “Клубе Леонардо”, Фред был очень занят. Во-первых, состоялся семейный воскресный обед, на котором Антуан показался ему странно заботливым. Обычно бывало так: если брат расспрашивал его о жизни, то лишь для того, чтобы подчеркнуть, насколько убоги все ее составляющие. Но в это воскресенье Фредовы ответы, казалось, по-настоящему интересовали Антуана. За кофе Фред рассказывал матери, как начальник похвалил его, и повернулся к брату в ожидании привычной насмешки над своей карьерой. Но Антуан не только не съязвил, как всегда, но в какой-то момент Фред даже поймал обеспокоенность в обращенном к нему взгляде. Он пришел в замешательство и заподозрил, что это беспокойство может быть связано с его недоверием к Эме. Возможно, Антуан как старший брат-защитник искренне опасался влияния, которое она могла оказать на младшего. А потом Фред перестал анализировать поведение Антуана.

Часть послеобеденного времени он обычно посвящал Водяной Лилии. Все уладилось, и она вроде бы больше не обижалась на него за неблагодарность. Их переписка возобновилась, хотя ему казалось, что он улавливает едва заметную сдержанность с ее стороны. Как будто она хотела удержать его на расстоянии. Эта перемена подталкивала Фреда к размышлениям о том, чего он на самом деле ждет от этих виртуальных отношений. Они никогда не обсуждали возможность встречи, однако, когда прошло возбуждение первых дней и электронных писем уже не хватало, чтобы наполнить его жизнь, все это стало терять для Фреда смысл. Что за эпистолярный роман? Они собираются всю жизнь играть в Бальзака и мадам Ганскую? В любом случае пока она не оставляла ему никакой лазейки, чтобы он пригласил ее на кофе. Пусть даже в их переписке и была некая интимная составляющая, у него складывалось впечатление, что она накрепко запирает все двери.

Это возвращало Фреда к волнующему вопросу, который он не решался сформулировать, хотя вопрос изрядно терзал его. Почему Водяная Лилия так стремится сохранить анонимность? Почему прячет свое лицо? Напрашивалось два возможных ответа: либо она изуродована, либо это суперизвестная звезда экрана, которая ищет на Майспейсе кусочек нормальной жизни. Фред, естественно, предпочел бы второй вариант. Он не обманывался насчет своего интереса к внутренней красоте. Он четко знал, что для него решающей является красота внешняя. Впрочем, наверное, поэтому все его любовные истории оканчивались неудачей. Он выбирал девушек по неправильным критериям. Достаточно было пары пухлых ягодиц – и хоп, он уже влюбился, хотя и понимал, что это никак не является надежным фундаментом прочного романа. Он раздумывал, какой будет его реакция, если он узнает, что она безобразна. Совершенно очевидно, что он не вынесет несоответствия Водяной Лилии тому образу очаровательной молодой женщины, который он уже создал. С другой стороны, в письмах Водяной Лилии проскальзывала интонация, характерная для красивых девушек. В том, как она к нему обращалась, имелись все признаки женщины, уверенной в своей соблазнительности. Такие вещи чувствуются. У нее нет комплексов по поводу внешности, он был в этом уверен. Значит, она кинозвезда, и никак иначе. Может, даже Виржини Ледуайен. Или Ева Грин.

Она твердо отказалась исключить его из списка друзей, и Фреду приходилось каждый день отклонять десяток-другой предложений дружбы. Он полагал, что постепенно поток ослабеет, но, к своему глубокому изумлению, заметил, что со временем обитатели интернета становятся все настойчивее. Кто-то апеллировал к его эмоциям, кто-то осыпал угрозами, но сам факт, что на его странице всего один друг, по всей видимости, возбуждал любопытство. Временами он подозревал, что разыгрывается странное соревнование: кто первым заставит его сдаться. Мировой заговор, цель которого – вернуть Фреда на путь истинный. Никто не имеет права быть в интернете и отказываться от общения. Это святотатство.

Второй настораживающей тенденцией, по мнению Фреда, было увеличение числа комментариев к его постам. Теперь, стоило ему выложить новый текст, как на него обрушивался поток сообщений. А поскольку Майспейс информировал его о количестве посетителей в день и в неделю, он с ужасом наблюдал за непрерывным ростом этих цифр. Одновременно перед ним вставал щекотливый вопрос: следует ли благодарить тех, кто хвалит его посты? Он попросил совета у Водяной Лилии, и она объяснила ему, что да, он должен говорить им спасибо – нельзя обижать своих читателей. Но поскольку Фред как раз не хотел обзаводиться читателями, он сделал из ее совета вывод, что нужно сидеть тихо и никогда не отвечать на сообщения “Других”[12].

Однако “Другие” оккупировали его страницу и продолжали прибывать, и если Фред оставался в сети весь день, его охватывало мучительное предчувствие неминуемой опасности.

Поэтому в вечер собрания в “Клубе Леонардо” Фред испытал облегчение, покинув дом и удалившись от зловредного компьютера. Он терпеливо поджидал Эму у выхода из метро и разнообразия ради размышлял, насколько его одежда соответствует ситуации. На этот раз Эма сыграла на опережение и ознакомила его с характерными внешними атрибутами сотрудника инвестиционного фонда. Поэтому ему пришлось одолжить у брата брендовый костюм под тем предлогом, что на работе отмечается выход на пенсию одного из сотрудников.

На улице было тепло. Фред рассматривал свое отражение в витрине закрытого магазина. Ему казалось, будто он напялил костюм пингвина, тем не менее нельзя было не признать, что выглядит он импозантно. Он изучал складки брюк на мокасинах и не сразу заметил приближающуюся бизнесвумен в темно-синем, явно сковывающем ее костюме. Он не узнал Эму, пока она не остановилась в нескольких сантиметрах от него, а на ее лицо не упал свет фонаря. Лодочки изменили ее походку, она собрала волосы в строгий пучок, макияж был сдержанным, декольте отсутствовало, и все это, вместе взятое, делало ее тусклой и невыразительной. Было заметно, что она довольна произведенным впечатлением.

– Не смотри на меня так. – Она похлопала его по плечу.

– Как-то мне странно, такое ощущение, что это вроде и не ты.

– Не парься, под костюмом у меня все же стринги. – Она замолчала, внимательно рассмотрела его с головы до ног и с удовлетворением сообщила: – Ты великолепен! Выглядишь более… более мужественно.

– Спасибо.

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга, и между ними возникла странная неловкость. Потом Эма достала сигарету из сумки, точнее, из кожаного портфеля, заменившего ее обычные мешки, куда что только не напихано. Они направились к роскошному отелю, где должно было состояться собрание. Стояла отличная погода – теплый воздух с едва ощутимым ароматом жасмина, лилий и, может даже, дальних стран. Лувр был сдержанно подсвечен. Они спокойно шли под аркадами улицы Риволи, их шаги звучали тихо, звук усиливался только тогда, когда к нему присоединялось постукивание каблуков идущих навстречу пар. Они шли в своих пафосных костюмах по этому кварталу, где раньше никогда не бывали вместе, и неожиданно Фред кое-что вспомнил. За годы он об этом совсем забыл. В давние времена он десятки раз прокручивал подобную сцену в воображении. Ему было немного неловко использовать подружку старшего брата в эротических фантазиях. Два месяца он не мог избавиться от этой слабости. И в течение двух месяцев, засыпая, воображал себя, на десять лет старше и на двадцать сантиметров выше, прогуливающимся наедине с Эмой в романтических декорациях, облаченным в сдержанно-элегантный брендовый костюм. Себя он представлял взрослым мужчиной, а она в его мечтах оставалась все той же веселой школьницей. А потом все кончилось. Эма стала Эмой, и он больше ни о чем таком не думал. А вдруг я проснусь сейчас в своей постели с пушком семнадцатилетнего подростка на щеках, мелькнула мысль. Чисто абстрактная гипотеза. Теперь воздух показался ему более густым уже по-настоящему, и дышать стало труднее, жесты сделались менее натуральными, а на все лег отпечаток непривычной серьезности.