Читать интересную книгу Другая дочь - Гарднер Лиза

– Тоже мне грех! Господи, да что вы понимаете? Живете в городском особняке, все с вами носятся, каждое желание исполняется, а что вы для этого сделали, дорогуша? Или несделали, чтобы заслужить подобную жизнь?

Мелани сжала губы, комментарии ударили слишком близко к цели.

– Мне просто повезло, – сухо процедила она. – И пока что я гораздо счастливее, чем вы можете даже мечтать.

– Пусть так, разве это делает вас особенной? Да к вашему сведению, мне ничего конкретно от вас и не нужно. Я побеседовал с интерном, который обнаружил вас в больнице. Связался с социальными работниками, занимавшимися вашим случаем…

– Как насчет Харпера и Патриции Стоукс? – с порога напал Дэвид. – С ними ты тоже связывался?

– Пока нет, но если Мелани откажется сотрудничать…

Ларри нарочито пожал плечами, но взгляд стал проницательным. Прислонился к бюро и посмотрел на них обоих.

– Полагаю, что закончу статью до конца недели, – заявил он. – Продам за самую высокую цену, с цитатами мисс Холм или без них. Добро пожаловать в журналистику девяностых.

– Стало быть, речь о деньгах. И всю эту чушь вы наплели ради наживы. Что ж, вы ответили на мой вопрос. Прощайте, мистер Диггер, и скатертью дорога.

Мелани с отвращением покачала головой и поднялась со стула.

Диггер схватил ее за руку. Большая ошибка. Дэвид немедленно встал рядом и угрожающе процедил:

– Ты что себе позволяешь, убогий?

У Мелани волосы встопорщились на затылке. Дэвид Риггс разозлился, буквально рассвирепел, мигом превратившись в крайне опасного человека. В этот момент Мелани не сомневалась, что он вполне способен ударить и при необходимости нанести небольшие или серьезные увечья противнику.

Журналист все же не был совсем тупым, поэтому очень медленно поднял руки.

– Эй, эй, эй, мы все немного выбиты из колеи. А ведь хотим одного и того же. Уверен, мы договоримся.

Дэвид чуть расслабился, но взгляд пылал угрозой. Диггер попытался умилостивить Мелани.

– Речь не о деньгах, – мрачно заявил он. – Это не так.

– Разумеется, это так.

– Черт побери! А вам не приходило в голову, что я сыт по горло собачьим дерьмом бульварной журналистики? У меня в руках настоящая бомба, Мелани Стоукс, взорвет она ваш драгоценный маленький мирок или нет. И я намерен написать реальную историю, нравится вам это или нет.

– Правду, – коротко скомандовала Мелани. – Хоть что-нибудь убедительное.

Диггер подошел к тумбочке и взял несколько помятых листов.

– Вот здесь ваша правда. Это история Рассела Ли Холмса и женщины, родившей от него ребенка.

– Откуда вы знаете? – наседала Мелани. – Откуда?

Диггер на минуту замолчал, словно обдумывая варианты. Возможно, жадность воевала с естественной гордостью за хорошо проделанную работу. Возможно, просто прикидывал, как убедительнее представить факты. Потом заговорил.

– У Рассела Ли Холмса была татуировка на плече. Задокументирована после его ареста. «Дрянь любит Ангела». Дрянь – прозвище Рассела Ли. Холмс не открыл, кто такая Ангел, только процедил, что он не какой-то гребаный девственник. Но, к сожалению для него, Рассел Ли иногда говорил во сне. Часто шептал имя Ангел. А иногда вел коротенькие беседы с ребенком, со своим родным ребенком. Еще до того, как его усадили на электрический стул, я начал разыскивать его жену и отпрыска. Хотел разузнать – каково это быть замужем за Расселом Ли. Вам что-нибудь известно о растлителях детей, мисс Стоукс?

Мелани покачала головой.

– Существует несколько типов. Настоящие педофилы, охотящиеся исключительно на малолетних. А еще спонтанные – они способны напасть на ребенка, если тот по случаю подвернется под руку, но и взрослыми не побрезгуют. Улавливаете смысл?

Мелани кивнула, хотя сомневалась, что-то подобный ужас может иметь смысл. Ларри Диггер продолжал с растущим энтузиазмом, возбужденный предметом разговора, с удовольствием хвастаясь своей осведомленностью.

– Большинство детей сталкиваются со случайными преступниками, – разглагольствовал он. – Последние делятся на четыре категории: затюканные, морально неразборчивые, сексуально озабоченные и неадекватные. Затурканный парень будет домогаться собственного ребенка, потому что нет риска нарваться на свидетелей. Он не только больной сукин сын, но в основном бесхребетный ублюдок к тому же. Морально неразборчивый, с другой стороны, это настоящий монстр, который хватает всех без разбора. Он будет насиловать своих детей, детей своего соседа, а затем в довершение всего изнасилует собственную жену и жену ближнего своего. У него вообще нет совести, и забавы с детьми для него всего лишь разновидность потехи. Теперь сексуально озабоченные. Они тоже охотятся на всех подряд, но по другой причине. У него свербит хозяйство, он любит риск и приключения. Как думаете, что хуже, Мелани? Насиловать собственных детей, потому что есть такая возможность, или любых других, потому что это увлекательное времяпрепровождение?

Он не дал ей времени ответить, что было даже хорошо. Мелани вдруг догадалась, к чему клонит репортер, и словно попала на скоростной поезд, мчащий ее прямиком в ад.

– Четвертый тип просто неполноценный, – частил Диггер. – Одиночка, вероятно, так и не дорос до нормального удовлетворения своих потребностей, и в конце концов соблазняет детей, которых знает или к которым имеет беспрепятственный доступ, потому что они не ощущают угрозы, а он понимает, что слабак и не способен на большее. Вот вам четыре типа извращенцев. Желаете сделать ставку, к какому типу относится Рассел Ли Холмс?

– Морально неразборчивый, – без колебаний отрезал Дэвид. – Ни совести, ни сожалений о содеянном. Он не покаялся, даже сидя на электрическом стуле.

Диггер одобрительно кивнул. Потом вперился в Мелани.

– Имеется еще одна определяющая характеристика морально неразборчивого преступника, этакий пустячок, который просто заледенит вам сердце. Он повернут не только на собственных детях, но на всех человеческих существах в пределах досягаемости. Считает домашних своей собственностью. Изображает из себя бога, типа «имею полное право». Вот почему я хочу найти жену Рассел Ли Холмса, чтобы порасспросить ее, каково это – осознавать, что собственный муж использовал ее для производства своей очередной жертвы. Теперь вы понимаете, – вкрадчиво произнес Диггер, – почему от вас отказалась собственная мать, мисс Холмс? Почему тайно увезла максимально далеко от Техаса? Почему никогда не предпринимала никаких попыток претендовать на вас или познакомить вас со своим прошлым? Теперь понимаете, зачем вас привели в этот мир?

Мелани задыхалась. Новый приступ мигрени давил на глаза. В голове снова закружились тени, проблески времени и места, которые она не желала видеть. Бревенчатая хижина. Маленькая девочка прижимает свою любимую игрушку и смотрит прямо на нее, еще не подозревая, какая судьба ее ждет.

– Вы по-прежнему не предоставили никаких доказательств, – проскрипела Мелани. – Всего лишь установили, что Рассел Ли Холмс есть зло в чистом виде. Согласна. Что у его жены был мотив отдать своего ребенка на усыновление. Согласна. Однако так и не убедили, что именно я тот ребенок. Каким образом нищая женщина из Техаса доставила своего ребенка в отделение неотложной помощи бостонской больницы?

– Честно говоря, не знаю. Но я нащупал одну ниточку. Видите ли, я разыскал акушерку, которая имела честь принять некоего ребенка, причем не чьего-то там, а именно Рассела Ли Холмса и его жены. Конечно, тогда она не знала, кто они такие. Любопытно, что Рассел Ли использовал псевдонимы для себя и жены еще до того, как приступил к своим грязным делишкам. Но когда фотографии Рассела Ли вдруг опубликовали на первых полосах газет, акушерка его узнала. А потом, пока она пыталась сообразить, должна сообщить об этом или нет, у ее дверей появился некий мужчина. И предложил ей солидную сумму, чтобы она забыла о ребенке Рассела Ли Холмса. В противном случае, если она откроет рот, пообещал неприятные последствия. Ужасающие. Короче, мужик не из тех, с кем стоит связываться. В общем, акушерка согласилась. Но денег не взяла – из мелкой гордости за свою работу и все такое… однако так никому ничего и не рассказала. Благодаря ей личность ребенка осталась в тайне. Вскоре после этого визита Холмса поджарили.