Читать интересную книгу Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира - Анри Пирен

Такая же тенденция, судя по всему, наблюдалась и в орнаментальной живописи. Как отмечает Григорий Турский, Гондовальд увлекался живописью и проявил себя как живописец, специализировавшийся на расписывании домов. Из этого описания мы узнаем, что частные дома расписывались яркими узорами и, вне всякого сомнения, в восточном стиле, в том же, в котором выполнялись и разукрашивались восточные ткани.

Храмы украшались с использованием всей цветовой палитры, причем большое значение имело изображение человека, и именно подобное изображение встречалось наиболее часто, как, в частности, на мозаике в храме Сан-Витале в Равенне. Папа Григорий Великий упрекнул епископа Марселя Серения в том, что тот уничтожил росписи в храме, поскольку, как объяснил папа, они служили для людей путеводителем веры[152].

Не следует считать, что в VI и VII вв. не наблюдалось активного развития искусства. Строительство объектов архитектуры шло повсеместно. Достаточно вспомнить такие важнейшие памятники архитектурного искусства, как храм Сан-Витале в Равенне. Все здания того периода возводились с присущими византийской традиции блеском и роскошью. В Клермоне епископ возвел храм, облицованный мрамором, в котором было 42 окна и 70 колонн.

Фортунат описывает храм в Сен-Жермене, построенный в 537 г.; в нем были мраморные колонны и окна с цветным стеклом, а в Житии Дроктовея говорится о мозаике и росписи в этом храме, а также о позолоченных пластинах, которыми был украшен купол.

Леонтиний из Бордо около 550 г. построил девять храмов. Сидоний Аполлинарий в конце V в., в разгар германских вторжений, выражал сожаление в связи с тем, что практически ничего не делается для сохранения древних храмов. Однако, когда все успокоилось, потерянное время было с лихвой компенсировано. Повсюду восстанавливались старые и возводились новые храмы, что, помимо прочего, говорило о соответствующем уровне благосостояния. Никеций из Трира, Вилик из Меца и Карентин из Кельна возводили и украшали храмы[153].

Епископ Майнца построил храм Св. Георгия и купель для крещения в Ксантене. Дидье из Каора с 630 по 655 г. построил ряд храмов в городе и окрестностях, а также монастырь. К этому можно добавить храмы, возведенные Агриколой в Шалоне и Далмацием в Родезе. Несколько мастеров-зодчих было вызвано из Италии. Нам известно, что епископ Никеций направил людей за итальянскими умельцами, чтобы привезти их в Трир[154]. Однако среди зодчих были также и варвары[155].

Купель для крещения, изготовленная в Пуатье, дает представление о работе местных мастеров; мы можем убедиться, что они также находились под влиянием культурных традиций Востока[156].

Короче говоря, из того, что нам известно о развитии всех видов искусства того времени, можно согласиться с оценкой Брейе, что произведения того периода представляли собой «западное искусство, лишенное какого-либо влияния классических традиций». Однако он ошибается, когда утверждает, что это искусство развивалось бы в том же направлении, что и арабское, если бы не Возрождение, произошедшее в эпоху Каролингов.

Очевидным является факт, что западное искусство того времени развивалось в том же направлении, что и византийское искусство. Все Средиземноморье следовало примеру Константинополя.

4. Светский характер общества

Существует и еще один очень важный факт, который до сих пор не был достаточно оценен и который решающим образом доказывает, что после германских вторжений общественная жизнь на занятых германцами территориях не изменилась; таким фактом является сохранение светского характера общества. С каким бы уважением люди ни относились к церкви и каким бы влиянием и авторитетом в обществе она ни пользовалась, церковь не стала составной частью государства. Вся полнота политической власти была в руках короля, как до этого в руках императора, и эта власть носила полностью светский характер. Вступление короля на престол не сопровождалось никакой религиозной церемонией; исключение составили лишь вестготы начиная с конца VII в. В королевских указах никогда не присутствовала фраза «Мы, Божьей милостью». Среди официальных лиц, входивших в королевское окружение, не было священнослужителей. Все официальные лица, помощники и советники короля были мирянами. Именно эти лица руководили церковью: они назначали епископов, созывали церковные соборы, а порой и принимали участие в их работе. В этом смысле наблюдается разительный контраст системы государственного управления, которая существовала тогда, с той, которая появилась в VIII в.[157]

Школа, как и прежде существовавшая при королевском дворе, не имела ничего общего с той школой, которая появилась позже при дворе Карла Великого. Церкви дозволялось на добровольной основе выполнять некоторые общественные функции, но в то же время государство официально церкви никаких подобных функций от себя не делегировало, оставляя за собой государственное управление в полном объеме. Юрисдикция церкви признавалась лишь в вопросах правил поведения; здесь первое и последнее слово было за ней. Церковь облагалась налогами. Государство охраняло и защищало церковь, но не допускало того, чтобы попасть в подчиненное положение по отношению к ней. И следует отметить, что церковь была благодарна власти за защиту и поддержку; в ответ она всегда сохраняла верность королю. Даже когда короли были арианами, церковь никогда не выступала против них.

Это объясняется тем, что общество еще не попало в зависимость от церкви в аспекте общественной жизни; общество выдвигало мирян на государственные должности для выполнения функций государственного управления.

Сенаторская крупноземельная аристократия, представители которой получили образование в школах грамматики и риторики, представляла тот общественный класс, из которого выдвигались претенденты на важные государственные должности. Достаточно вспомнить уже упоминавшихся Кассиодора и Боэция. Подобное положение сохранилось и после них, несмотря на известный упадок культуры. В королевском окружении, даже и в эпоху Меровингов, никогда не было недостатка в культурных и образованных людях. Из свидетельств Григория Турского нам известно, что все дети королей приобщались к письменной культуре того времени, к изучению литературы и словесности; они изучали, в частности, правописание, грамматику, филологию и литературную критику. Это особенно активно практиковалось в королевствах ост- и вестготов. Пышный и высокопарный стиль официальных писем, направляемых из королевской канцелярии эпохи Меровингов римскому императору, свидетельствует о том, что даже во время правления Брунгильды государственные должности занимали культурные и образованные люди. И несомненно, эти государственные служащие были мирянами, поскольку в королевскую канцелярию, по примеру императорской канцелярии, брали на службу только мирян[158].

Можно привести и множество других примеров. Асте-риол и Секундин, пользовавшиеся особым доверием и расположением Теодеберта I, были знатоками риторики и грамматики. Другой приближенный этого же короля, Парфений, был руководителем королевской канцелярии и главным советником в статусе патриция; он отправился в Рим, чтобы завершить образование в области письма и словесности[159]. Однако люди, занимавшие ответственные государственные посты, обладали знаниями не только в области грамматики и риторики[160].

Дидье из Каора, бывший королевским казначеем при Хлотаре II (правившем с 613 по 629 или 630 г.), изучал галльское красноречие и римское право. В VII в. многие официальные лица из королевского окружения были гораздо более образованными и культурными, чем можно было бы предположить.

Что же касается вестготов, то достаточно почитать их законы, отличающиеся, с одной стороны, по форме, многословием и риторическими изысками, а с другой — по содержанию, точными и емкими предписаниями, касающимися тех или иных сторон общественной жизни, чтобы прийти к выводу о том, что государственные служащие обладали не только знаниями в области грамматики и словесности, но также хорошими практическими навыками и пониманием того, как обстоят дела в государстве.

Таким образом, короли управляли при помощи людей, которые были носителями римских традиций в области как образования, так и политической жизни. Но самое главное заключается в том, что государственные служащие, которым было доверено государственное управление, были образованными и учеными людьми. Следует, правда, отметить, что иначе и быть не могло.

Ведь для того, чтобы нормально функционировала римская система управления, которую хотели сохранить, нужны были образованные и знающие государственные служащие. А как иначе можно было вводить налоги и точно контролировать их сбор, вести учет имевшихся земель и хранить эти данные в систематизированном виде, а также разобраться в том потоке документов, который исходил из королевской канцелярии? То же можно сказать и о мелких государственных служащих: как можно вести учет уплаты рыночной пошлины, если человек не умеет читать и писать? Это же справедливо и для тех, кто вел учет документов по городскому управлению, хранившихся в канцелярии городской управы.