– Но что после? – участливо спросила Доркас. – Что будет после вашей свадьбы?
Мелания почувствовала, как начал бунтовать ее живот. Конечно, Доркас должна была задать подобный вопрос. Да и сама Мелания все ночи напролет только и думала о том, что будет дальше… Она резко повернулась к служанке:
– То, что произойдет дальше, не имеет никакого значения! – И когда Доркас удивленно выгнула бровь, поспешила добавить: – Ничего не будет!
Она никому не станет объяснять, что после того, как это произойдет, Вулфред будет лежать в крови у ее ног. Ибо все было уже продумано до мельчайших деталей. Конечно, Вулфред уверен, что после брачной церемонии его ждет постель с молодой женой. Он ляжет в нее расслабленным и без всяких подозрений. И будет лежать совсем рядом. Она добьется своего – Вулфред окажется совсем близко к ней. Брачная ночь давала все возможности для убийства.
Воины-саксы обсуждали новость о бракосочетании своего предводителя с римлянкой за столом с пивными кружками в руках.
– Он не пойдет на брак! – сказал уверенно Сеолмунд.
– Ты можешь привести хоть один пример, когда Вулфред изменил данному себе слову? – спросил Синрик.
– Особенно когда дело касалось женщины, – закончил мысль Синрика Болдуфф.
– Болдуфф, ради всех святых, можешь ты, в конце концов, перестать говорить о женщинах? – взмолился Синрик.
– Но ведь речь идет о свадьбе, не так ли? Как же не говорить о женщинах? У тебя просто плохое настроение, Синрик. Даже хуже, чем я мог себе представить! Наверное, пришло время тебе вынуть свой блестящий меч и начать разить все направо и налево!
– Синрик действительно очень расстроен, – покачал головой Катред.
– А мы все, разве нет? – сморщился Болдуфф. – Но я по крайней мере все же вижу в предстоящем браке нечто хорошее…
– О чем ты говоришь, Болдуфф?! – сердито перебил его Синрик. – Разве он и так не может обладать ею, когда только захочет?
– Но он вроде бы не очень-то хочет, – медленно растягивая слова, возразил Катред.
– Что ж, ему остается только взять ее и жениться, – вздохнул Болдуфф, сделав большой глоток пива из кружки.
– Он возьмет ее, – тихо проговорил Сеолмунд, – потому что он хочет на ней жениться.
– Должен сказать, их отношения выглядят очень даже странно! – начал было Сенред, но Болдуфф резко оборвал его:
– Странно? Чем? Идея женитьбы была его. Разве нет? Во всяком случае, не ее!
– Конечно, не ее! – раздался с порога голос Вулфреда, возникшего в кухонных дверях.
– Она долго сопротивлялась твоему намерению, Вулфред? – усмехнулся Сенред.
– И когда же ты намерен на ней жениться? – спросил Катред.
– Все зависит от меня, – холодно ответил Вулфред и рассказал, какую пытку придумал для Мелании.
– Вряд ли ей понравится, – заметил, улыбнувшись, Сенред.
– В том-то и дело! – рассмеялся Вулфред.
– Тогда будь осторожен с ней в постели, Вулфред, – подал голос Болдуфф. – Или же ей твои действия не покажутся пыткой.
– Скорее всего, – усмехнулся Сенред, – она может подвергнуть пытке тебя самого, измучив своими сексуальными требованиями.
Раздался общий хохот.
– У меня есть доказательство ее любви. – Вулфред показал на свое колено, где еще сохранился след от укуса Мелании в первый день их встречи.
– Остерегайся поворачиваться к ней спиной в постели! – совершенно серьезно предупредил Сеолмунд.
Предводитель саксов помрачнел. Кислый тон, с которым Сеолмунд предостерег его, насторожил Вулфреда. Он поглядел на Болдуффа и заметил, что тот, склонившись над кружкой, утирает слезы с лица. Синрик старался смотреть куда-то в сторону. Вулфред знал, что он считает смертельной ошибкой женитьбу своего командира на «ядовитой римской змее».
Синрик повернул голову и посмотрел на Вулфреда:
– Пытка, которую ты придумал для римлянки, очень легко может обернуться против тебя самого. Ты окажешься на всю жизнь привязанным к ней.
– Речь идет, естественно, о ее жизни, – поправил товарища Сенред.
– Никакой пытки для меня не может быть, если она останется под моим строгим контролем и будет влачить жалкое существование до конца своих дней, – ответил Вулфред, осушив стоявшую перед ним кружку пива. – Я буду только получать удовольствие!
– Я вижу, ты с нетерпением ожидаешь дня своего бракосочетания! – засмеялся Сеолмунд.
– Пожалуй!
И он вытер губы тыльной стороной ладони.
– Но если дело обстоит так, – вмешался в разговор Болдуфф, – то зачем медлить и не овладеть ею уже сейчас? А я знаю, что ты медлишь, ибо никто из нас пока еще не слышал ее криков ярости или стонов наслаждения.
Вулфред неторопливо продолжал потягивать из кружки золотистый напиток. Воины, с которыми он уже на протяжении многих лет был рядом, отлично знали его ненависть к римлянам. Равно как и причину. Все они сражались, убивали и грабили вместе. Вместе добывали себе женщин. Все знали об одной из них – Беккии, которая долгое время была любовницей их военачальника и почти сумела подчинить его себе. И никому в голову не приходило осуждать Вулфреда.
Но Мелания была другой. Совсем другой. Вулфред далее запретил своим воинам всуе произносить ее имя. Вулфред молчал, держа в руках уже ополовиненную кружку.
– Она стала особенно хороша, после того как первый раз побывала в бане и причесалась, – нарушил молчание Болдуфф, – но я разглядел ее еще под грязью и рваными тряпками.
– Серьезно? – поднял голову Вулфред. – А мне все равно, грязная она или чистая и какая на ней одежда. Улыбается она или хмурится. Она остается все той же женщиной.
– Римлянкой, – подсказал Сеолмунд.
– Да, – согласился Вулфред. – Римлянкой.
Но он лукавил. Мелания была для него прекрасна особой, римской красотой и до неистовства страстной натурой, чего Вулфред никак не ожидал от женщины Рима. Так же, как Вулфред никогда не предполагал, что римлянки могут быть до такой степени бесстрашными. Мелания же с ее безбрежной ненавистью к врагу и яростной агрессивностью принадлежала к тому типу женщин, который пользовался особой любовью и уважением у саксов. Она была дикой до свирепости, цепкой и бесстрашной. Когда она внутренне боролась со страхом и побеждала его с неистовым пренебрежением, Вулфред не мог не восхищаться ее беспредельной решимостью.
Вулфред налил себе еще одну кружку пива и залпом выпил ее. Он подумал, что его мысли были не совсем справедливыми. Ведь Мелания всего лишь римлянка, и не для того Вулфред так долго томился жаждой мести к Риму, чтобы сдаться теперь прекрасной римлянке с сердцем воина.
– При подобных чувствах, – сказал Сенред, – тебе легче было бы смотреть на нее как на рабыню, а не как на жену в супружеской постели. Сначала испытай ее, а уж потом надевай брачные оковы. Тогда ты сможешь убедиться, сумеешь ли жить с ней бок о бок. Или, может быть, кто-то из нас попытается выручить тебя?