— Вина? — предложил Луш. Шани отрицательно покачал головой.
— Не люблю, спасибо.
Луш взял высокий хрустальный графин и с удовольствием выкушал бокал южного шипучего в одиночку. Утерев губы и отрезав себе знатный кусок поросенка, он поинтересовался:
— Чего приехал-то?
— Убедиться, что вы находитесь в Гервельте и не собираетесь в столицу, — сказал Шани и предложил: — Давайте поговорим начистоту.
Луш некоторое время молча жевал, глядя куда-то в сторону окна, за которым в серебристой снежной дымке ровными стражами стояли сосны. Пронзительная морозная синева неба резала глаза; Шани не торопил принца, отдавая должное завтраку. Со стороны это, должно быть, выглядело очень куртуазно: два джентльмена с верхушки социальной лестницы проводят чудесное раннее утро в общей компании…
Хельга наверняка проснулась. И уже прочла его письмо. Шани подумал, что хочет вернуться живым. Очень хочет. Ему снова было, куда возвращаться, и это дорогого стоило.
— Ну давай, — вздохнул принц. — От тебя все равно не отвяжешься, я чую…
— Итак, вы предприняли несколько попыток убить государя, — начал Шани. Луш недовольно крякнул и уселся на стуле поудобнее. — Я не позволил вам довести начатое до конца, и вы можете быть уверены, что не позволю и впредь. Как исполняющий обязанности шеф-инквизитора я мог бы отлучить вас от святой церкви прямо сейчас — за отказ поехать на войну. Вы понимаете, что это означает?
Луш скривил губы в неприятной ухмылке. Шани почувствовал, что наверняка целый охранный полк держит на прицеле незваного гостя принца и ждет сигнала, чтобы спустить рычаги арбалетов. Например, шелковый платок, которым Луш сейчас обстоятельно утирает жирные пальцы, упадет на пол…
— Младич не подпишет, — сказал принц. — В кресле шефа сидит пока старый маразматик, а не ты.
Шани улыбнулся.
— Старый маразматик уже все подписал. Давным-давно. Приказ о вашем отлучении и передаче в руки светского суда лежит в моем сейфе… если я не вернусь в столицу завтра к вечеру, живой и здоровый, то документу дадут ход. Перед Заступником все равны. И еретики, и ведьмы, и наследник престола. Думаю, количество ваших незаконнорожденных братьев дает его величеству выбор. И вряд ли среди них будут такие щепетильные, как я.
Он блефовал напропалую и сам удивлялся собственной наглости. Разумеется, никаких бумаг подобного свойства у него не было: Младич не настолько утратил здравый смысл и рассудок, чтобы подписывать отлучение принца. Однако Луш об этом не знал и изменился в лице.
— Чего ты все с этой курицей возишься, — хмуро сказал он и быстро забрал у Шани тарелку. — Бери мясо, что ли. Отличный кабанчик, сам вчера застрелил… И водицы выпей, — принц поспешно всунул высокий бокал с водой в руку незваного гостя. — Да побольше, побольше.
Вода была ледяной, до ломоты в зубах. Шани осушил бокал и почувствовал себя лучше. Вовремя распробовал, как говорится…
— Ну как? — спросил Луш. — Попускает?
Шани кивнул.
— Спасибо, ваше высочество. Я так понимаю, что вы не оставите попыток устроить встречу его величества с Заступником, — Луш недовольно отвел взгляд и промолчал, но Шани и не нуждался в его ответе. — А я не оставлю вас в покое. И даю слово чести, что не позволю это сделать.
Луш ухмыльнулся и придвинул к себе блюдо с густым соусом.
— Откуда у тебя честь, — промолвил он, — ни роду, ни племени…
— В последнее время это не совсем так, — сказал Шани, наливая себе еще воды. Дотронуться до предложенного принцем кабанчика он так и не рискнул. — Другой на моем месте давно бы втерся в доверие к государю настолько, что уже носил бы корону. А вы бы проводили время в подземной тюрьме инквизиции, уверяю, что это не Заступниковы кущи, — он сделал весомую паузу и закончил: — Ситуация патовая, вы не можете этого не видеть. Как будем ее разрешать?
Луш пожал плечами.
— Не знаю. Все давным-давно бы разрешилось, если б не такой ушлый тип, как ты. В любую дырку без мыла залезешь…, - он помолчал, глядя в прежнюю сторону, за окно, и произнес: — Но пожалуй ты прав, нам надо прийти к какому-то общему решению… Что предлагаешь?
— Не знаю, — ответил Шани совершенно искренне. — Разве что вы дадите мне честное слово, а я ему поверю.
В отличие от Земли, где понятие чести давным-давно стало каким-то милым архаичным атавизмом, слово дворянина в Аальхарне стоило очень и очень дорого — особенно слово наследника престола. Луш вынул из-за пазухи шнурок с нательной иконой, поцеловал тонкую золотую пластинку с ликом Заступника и серьезно произнес:
— Клянусь, что не буду замышлять ничего дурного против его величества моего отца, — тяжелый и мрачный взгляд принца не нравился Шани, однако Луш был вполне искренен. — Даю честное слово, что останусь в Гервельте и не появлюсь в столице до окончания войны за Круг Заступника, — он поцеловал икону еще раз и убрал ее под рубашку. Шани кивнул, принимая клятву, и Луш произнес: — Надеюсь, этого хватит?
— Я верю вам, ваше высочество, — ответил Шани. — Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей искренности?
Луш гулко расхохотался — весело и от души. Отсмеявшись, он вытер выступившие слезы и ответил:
— Да как в тебе сомневаться, когда ты как блаженный Еремей, что на уме, то и на лице. Верю. Если до сих пор корону не надел, то и дальше не наденешь, — он хотел добавить еще что-то, но в дверь деликатно постучали, и в обеденный зал вошел тот самый охранец, которого Шани разоружил возле порога. Он посмотрел на декана инквизиции с мрачным неудовольствием, козырнул Лушу и доложил:
— Ваше высочество, охранный отряд схватил младшего инквизитора на подступной черте к Гервельту. Что прикажете предпринять?
Хельга, подумал Шани. За мной подалась, дурочка… Луш вопросительно вскинул бровь.
— Твой мальчишка? — спросил он. Шани утвердительно качнул головой, стараясь сохранять максимально невозмутимое выражение лица.
— Вы, помнится, назвали его сестру шлюхой, ваше высочество, — спокойно ответил он. Луш хмыкнул и ответил:
— А я и не отступаюсь. Шлюха и есть.
Шани решил не развивать тему. Все равно Луш останется при своем.
— Ничего с ним не делайте, — приказал принц охранцу, который, судя по всему, прикидывал, как бы расквитаться с обидчиком. — Пусть посидит в караулке, наставник его сейчас заберет.
Шани допил воду в своем бокале и встал. Взять Хельгу за руку — и прочь отсюда, не прекращая радоваться, что оба они возвращаются домой живые и здоровые. Относительное перемирие достигнуто, он имел все основания верить честному слову принца — не снимая при этом особой охраны с государя. Береженого Заступник бережет. Обнаглеть, что ли, вконец, и попросить у Луша карету до столицы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});