Читать интересную книгу Дрессированные сучки - Виржини Депант

Я не каждый день разговаривала с Лорой в подобном тоне, но она, не обращая на меня внимания, взглянула с опаской на собаку и предупредила озабоченным тоном:

— Не беспокой Масео, он немножко нервничает. Не повышай голос.

Я обернулась к собаке — пес как пес, такой же, как всегда, — и заговорила с Лорой, как с безумной:

— Лора, я не шучу, отвези меня домой, у меня жутко болят ноги, я должна поспать, не сейчас…

Кажется, ее все это забавляло. Мы были уже на мосту Вильсона, и она перебила меня властным тоном:

— Вовсе нет, именно сейчас, сейчас или никогда.

Лора была похожа на подростка-хитрюгу, замыслившего какую-то каверзу. Мы ехали через парк Золотой Головы, руки у меня так и чесались врезать ей, но я не умела водить, иначе оторвала бы эту дуру от руля и выкинула на заднее сиденье.

И вот так каждый раз: думаешь, что выбрался, а тиски сжимаются все крепче. Куда бы ты ни шел, что бы ни делал, надеешься на передышку, а тебя подстерегают в темноте.

Я так устала, что махнула на все рукой.

— Ладно, раз уж я сегодня домой не попаду и выспаться мне не светит, помолчу…

Лора, явно обрадовавшись, поспешила меня успокоить:

— Не волнуйся: я тебя потом обязательно отвезу. Ты не пожалеешь, что осталась.

Она вставила кассету в магнитофон, включила звук на полную катушку. Почти лежа грудью на руле, подпевала веселенькому заводному мотивчику.

На заднем сиденье заныл, заскулил Масео — он узнавал дорогу, понимал: сейчас выпустят погулять.

Я вытащила сигарету из пачки "Кэмела", валявшейся на приборной доске.

Я не курила много часов, и от нескольких затяжек стало легче.

Вот так и выживаешь на длинных дистанциях: здесь сигарета, там глоток виски, минутная передышка, два-три глотка воздуха. А потом тяжелая рука хватает тебя за шиворот, вбивает голову в плечи: хорош загорать, давай к делу.

Мы почти приехали. Лора мурлыкала, отбивая рукой такт по рулю. Ладонь маленькой девочки, белая кожа, короткие, аккуратно подстриженные ногти, тонкие пальчики.

Я опустила стекло, щелчком отправила за окно окурок, следя, чтобы его ветром не прибило назад. Убрала звук, спросила, не пытаясь быть милой:

— Так что там у тебя с Саидом? И давай покороче, я не слишком расположена с тобой беседовать…

— Ты знала, что он спит с Мирей?

Короткое замыкание. И шутка:

— А то! Все знали, ведь они обожали трахаться на стойке "Аркады"!

— При всех?

Мы чуть не врезались в ограждение, потому что Лора резко развернулась ко мне всем телом, оскорбленная, серьезная. Я сказала, на полтона ниже:

— Конечно нет. Слушай, какого черта ты вбила себе в голову эту хрень?

— Потому что я их видела.

Я схватилась за голову, произнесла умоляющим тоном:

— Послушай, Лора, сейчас не время… Не засоряй мне мозги… Жаль, что у тебя все так вышло, но…

Я не испытывала никакого желания рассказывать Лоре о том, что нашла истекающую кровью Мирей, с которой заживо содрали кожу — всю кожу. Лора была тщедушной, маленькой, хрупкой, нервной женщиной, и я не хотела пугать ее. Мне было плевать на ее нервы, но я бы не вынесла ни истерики, ни обморока. Я жаждала двух вещей — сна и покоя. Я стала рвать на себе волосы и застонала, в надежде, что она бросит засирать мне мозги своими глупостями. Лора спросила:

— Ты от нее выходила, когда я тебя подобрала?

И — не дав мне времени ответить — прошипела сквозь зубы, очень довольная собой:

— Миленький у нее был вид, да?

— Так ты что, видела?..

— Конечно. Когда ты появилась в конце улицы, я как раз выходила.

— И ты никого не предупредила?

— Нет.

— А за каким хреном ты к ней приперлась в такую поздноту?

— Ты видела.

— Что — видела?

— Они спали, говорю тебе. Я ей показала, этой шлюхе, маленькой грязной стерве, показала, что об этом думаю! Эта подстилка еще издевалась, и я ей показала. Не будет теперь изображать самую умную, не сможет тереться мохнаткой о каждого встречного-поперечного, как течная сука! Она просто не имела права, не имела…

Ее голос срывался на визг, скрипел и щелкал, в глазах плескался опасный огонек.

Машина остановилась в пустынном месте, я открыла дверь, поставила ногу на землю, морщась от боли. Мерзкая псина оцарапала мне когтями плечо, выпрыгивая на улицу, и Лора принялась бранить его.

Я сидела, глядя на черную колышущуюся в нескольких метрах от нас воду.

Лора задала риторический вопрос:

— Ну как? Хорошо здесь, правда?

Она подпрыгивала от возбуждения — маленькая девочка с большим тараканом в голове, потом уселась наконец на поваленное дерево напротив меня, сложив руки на сведенные вместе колени и держа спину совершенно прямо, как примерная школьница. Я терла лоб, опустив голову и нахмурив брови. Так, ладно, она явно ждет, что я стану задавать вопросы. Что ж…

— Ты действительно это сделала?

— Посмеялась над этой шлюхой? Ну да.

— Потому что думала, что она перепихивается с Саидом?

— Я не могу быть одна, Саид это знает. Схожу с ума, если дом пустой. Нельзя меня оставлять, Саид меня знает, но ему плевать. Он знает, что со мной бывает, и все-таки уходит. Насрать ему на то, что я часами мечусь по углам и умираю от страха, а ему одно нужно — глотнуть свежего воздуха…

Все, что говорила Лора, было для нее жизненно важно, она выкатывала глаза, склонив голову к плечу, напирала на каждое слово. Эта девка считала поведение Саида худшим преступлением на свете.

И плевать она хотела на мое мнение, ее не интересовало, что я почувствовала, найдя изуродованное тело убитой ею Мирей.

Лору волновала только сама Лора — иррациональный страх перед пустым домом, желание выговориться наконец. Она взяла меня в заложницы и одолевала рассказами о своих кошмарах, зацепила походя, как урну, выблевывалась мне в душу.

Она продолжила излагать свою навязчиво-страшненькую историю:

— Ну так вот, вчера он снова решил уйти. И, уж конечно, не захотел взять меня с собой. Думает, я идиотина и не знаю, почему он хочет быть один. Знает ведь, что со мной начинается, когда его нет, знает и плюет. Он ушел — якобы прогуляться с собакой. А я не спала и умирала от страха — меня нельзя оставлять одну. Ходила кругами по дому, но свет не зажигала, заметила, если он с улицы увидит свет в окнах, не вернется. Утверждает, что это неправда, но я-то знаю… Рано утром я услышала, как на улице скулит Масео, подошла к окну и увидела их — Саида с Мирей, они целовались. Спряталась, чтобы он не узнал, что я их видела, легла и стала его ждать. Со вчерашнего дня я ни о чем другом и думать не могла. Они занимались этим рядом с моей дверью, понимаешь? Проклятая сучка! У меня под окнами!

Лора дышала тяжело и часто, глаза горели от возмущения. Она повторила с гневом и болью:

— Представляешь?!

— Может, ты ошиблась?

Но она не слушала, захваченная своей историей, ей хотелось проговорить ее вслух.

— Потому-то сегодня ночью я снова пошла. Он меня вынудил. Он не хочет поступать правильно, не ведет себя со мной как надо. Мне пришлось снова это сделать. Она открыла и совсем не испугалась. Когда я сказала, почему пришла, она начала ржать, как безумная: "Я до твоего дружка и пальцем не дотронулась, Лора, мне и в голову это ни разу не пришло!" У нее тоже вид был пришибленный, а она меня не боялась, мерзкая лживая подстилка! Видела бы ты эту бойню — она отбивалась сильнее других! Но мы ее сделали, достали.

— Ты была не одна?

— С Масео. Эй, собачка!.. Сюда, малыш, ко мне…

Пес, жевавший неподалеку травку, поднял голову на зов хозяйки. Подошел — неуклюжая добродушная зверюга. Лора обняла его за шею, приласкала, повторяя:

— Ты-то меня никогда не бросаешь, да? И ты поймал эту сволочь, не дал ей уйти, правда?

Говоря это, она гладила собаку по голове, потом подняла на меня глаза и спросила:

— У тебя никогда не было собаки?

— Нет.

— Заведи, увидишь, как они умеют любить.

Голова у меня кружилась. Неясные образы и картины наплывали друг на друга: мертвая Мирей, бегство Виктора, спазмы внизу живота. Я хотела, чтобы Лора оставила меня наконец в покое, но она никак не могла заткнуться.

Я смутно побаивалась, что Лора привезла меня сюда из-за той истории с Саидом в кабинке, что она натравит на меня своего безмозглого мохнатого гиганта.

Лора подняла голову, бросила на меня злобноподозрительный взгляд.

— Она же была твоей подругой, может, ты знала и покрывала их?

Я была в ярости, меня тошнило. Больше всего на свете я сейчас хотела подтащить Лору к воде и утопить, держать ее голову под водой и чувствовать, как она вырывается, пытаясь спастись. Но я только пролепетала:

— Конечно нет! Ничего я не знала и вообще не могу поверить…

Я их боялась — Лору и ее огромного пса. Желание спасти свою шкуру помогало хорошо сыграть роль — тон у меня был искренний, участливый. Я всегда была трусовата — это помогает выживать.