Читать интересную книгу Сафари на черепашку - Дарья Донцова

Устроив меня в большом кожаном кресле, Владилен Карлович потер руки.

– Ну-с! И о чем станем беседовать, помнится…

Зная о манере профессора мигом углубляться в омут повествований, я несколько неприлично перебил старика:

– Уж извините за нахальство…

– Говори, Ванечка, я знаю тебя с рождения, ты хороший, воспитанный мальчик.

– Речь пойдет о вашей жене.

Загребский погрустнел.

– Евгения Ильинична, царствие ей небесное, умерла в девяносто шестом, когда с Борисом беда случилась. Ты ведь в курсе?

– Нет, – осторожно ответил я.

Владилен Карлович цокнул языком.

– Наш сын, Боря, слабый человек, легко попадающий под чужое влияние, вот он и увлекся недостойным бизнесом, начал торговать водкой. Мы с Евгенией Ильиничной, конечно, переживали, но потом решили: время смутное, интеллигентность не в чести, молодому мужчине семью содержать надо: жену и сына, мы с матерью ему не помощники, сбережения потеряли, значит, нужно принять поведение Бори и не тревожиться. И вышла трагедия! Тяжело вспоминать, поэтому просто сообщу: Борю убили те люди, которых он считал компаньонами. Негодяев на удивление быстро нашли и даже осудили, но ведь Бореньку не вернуть, я даже на заседание суда не пошел, сказался больным. Какой смысл любоваться на убийц? Ну отправили их на каторгу, и что? Если бы Борю вернули! Так ведь подобное невозможно. А Евгения Ильинична весь процесс высидела, ни слезинки не уронила, домой после оглашения приговора вернулась и сказала:

«Все, Владя, прости меня, одному тебе теперь выживать. Уйду я к Бореньке, раньше бы отправилась, да он мне во сне явился и велел: «Дождись, мама, их наказания». Вот я и терпела. Прощай, Владя».

Загребский принял монолог жены за естественный в сложившейся ситуации истерический припадок, он постарался успокоить супругу, померил ей давление, увидел цифры 120 и 80, счел состояние здоровья Евгении Ильиничны нормальным, уложил ее в кровать и пошел в кабинет. Когда около полуночи Владилен Карлович вернулся в спальню, Евгения Ильинична была мертва, с ней случился инфаркт.

– Вот теперь и живу бобылем, – закончил профессор.

– Кем же вам приходится Галина Оськина? Везде пишут, что она ваша жена.

Загребский замахал руками.

– Прости, Ваня, но журналисты страшные люди! Один соврет, остальные подхватят, я устал объяснять: Галочка вдова Бори, мать моего внука Славика. Мы живем вместе, Галина считает меня отцом, ой, беда, беда, беда! Какое горе! Знаешь ведь, да? Все газеты ее фамилию треплют!

– Я не совсем в курсе дела, – осторожно ответил я.

– Так сейчас поясню, – незамедлительно сказал Леденец, очевидно, он принадлежит к категории людей, которым делается легче, если они делятся с другими своим несчастьем.

После кончины супруги и сына Владилен впал в депрессию, из которой его вывела невестка Галина.

– Папа, – сказала она, – не смей кваситься, я не собираюсь более никогда выходить замуж, после Бори не могу думать о связи с другим мужчиной, будем вместе с тобой растить Славика, ясно?

Эти простые слова вернули профессора к жизни, и с тех пор он старательно пытался заменить мальчику отца. Сейчас Славик учится в институте, он вырос хорошим человеком. В принципе, у Загребского все нормально, одна беда – денег в семье всегда не хватает. Галина вполне востребованная актриса, ее часто и охотно снимали в сериалах, но Оськина четыре года строила загородный дом, мечтала жить там всей семьей, на свежем воздухе, поэтому любая заработанная копеечка превращалась в кирпич, краску, паркет… Профессора, впрочем, деньги особо не волнуют, ему на жизнь хватает его зарплаты, всяческие разносолы Владилену Карловичу не нужны, а костюм он носит уже десять лет и не собирается его менять столько же. Но потребности Гали и Славика были выше. Оськина актриса, поэтому ей приходилось следить за модой, а Славику вследствие юного возраста хочется всего и сразу.

До позапрошлого года семье удавалось как-то держаться на плаву в океане житейских бурь, но потом случилась беда с основным добытчиком, с Галиной, она вдруг начала толстеть, да так лихо, что прибавила двадцать килограммов за год. Испуганная Оськина заметалась по врачам, но специалисты лишь разводили руками, никаких особых отклонений от нормы в организме Галины они не нашли. Актриса впала в отчаяние, потеряла пару ролей, лишилась их Оськина исключительно из-за веса, требовалось срочно что-то предпринять.

И тут к Галине приехал представитель компании «Гема». Каким образом в этой фирме, производящей лекарства и торгующей ими, узнали о проблеме Оськиной, осталось за кадром, но актрисе сделали заманчивое предложение. Суть его такова: «Гема» выбрасывает на рынок новый препарат для похудания, совершенно замечательное средство, но… оно не обещает мгновенного результата. Поэтому Галине сделают липосакцию, а потом снимут рекламный ролик, собственно говоря, «фильмов» будет несколько, потому что расхваливать Гале придется два вида таблеток: одни от лишнего жира, другие от морщин. Второе средство радикально справляется со всеми недостатками, которые обретает кожа в результате похудания.

Сумма, предложенная «Гемой», была настолько велика, что Галина согласилась немедленно, она поняла: получив гонорар, сумеет наконец-то завершить строительство загородного дома, и ее мечта жить на природе осуществится. Но Оськина страшно боялась операции, поэтому после долгих переговоров был найден компромисс.

Галина начинает под наблюдением врача голодание и одновременно принимает таблетки. Если за три месяца она не потеряет пятнадцать килограммов, ей придется отправиться на липосакцию.

Оськина рьяно взялась за дело, она на самом деле перестала есть совсем и ограничила себя в питье, килограммы начали резво таять, потом вес «заморозился», и тут Галина, отчаянно не хотевшая ложиться на операционный стол, стала принимать двойную дозу лекарства, пить не по три, а по шесть таблеток в день, затем по девять, следом двенадцать. И, о чудо, вес уменьшался, фигура стройнела, актриса радовалась. Чтобы точно вписаться в указанные в контракте параметры, она еще сильней превысила количество таблеток… Потом настал роковой день.

Загребский остановился, вытер лоб платком и тихо продолжил:

– Утром я, очень удивленный, что Галочка спит до десяти, заглянул в ее комнату.

Профессор мигом понял: дело плохо, и вызвал «Скорую». Диагноз оказался неутешителен: инсульт, причем в самой тяжелой форме, с потерей речи и параличом.

Узнав, что больная принимала средство от излишнего веса, врачи дружно заявили:

– Это не первый случай, требуйте компенсации от фирмы-производителя.

Загребский ринулся к Араповой, но Марина тщательно подготовилась к разговору. Она моментально заявила:

– Ваши претензии необоснованны.

– Вы с ума сошли! – закричал забывший о хорошем воспитании профессор. – Галочка стала инвалидом вследствие приема ваших таблеток!

Марина ткнула в нос разъяренному старику бумагу:

– Смотрите, тут ясно указано: принимать не более трех таблеток в день, а Оськина глотала по двенадцать. Далее сказано: «У некоторых лиц возможно тромбообразование, поэтому количество поглощаемой жидкости в день должно быть не менее трех литров». Галина же совсем перестала пить, инсульт случился по причине превышения рекомендуемой дозы лекарства и недостаточного потребления воды. Мы тут ни при чем. Актрису сгубила трусость, липосакции испугалась, и жадность, очень денег хапнуть желала.

Услыхав последнее заявление Араповой, Владилен Карлович впервые в жизни «потерял лицо» и кинулся на обнаглевшую хозяйку «Гемы» с кулаками, начал выкрикивать угрозы. В конце концов произошла отвратительная драка, завершившаяся, естественно, полнейшей победой Марины, у той была вышколенная охрана, а у Загребского лишь внук Славик, который пытался утащить деда в машину.

Владилен Карлович прервал рассказ и схватил бутылку с минералкой.

– Помните, чем вы грозили Араповой? – спросил я.

– Нет, Ваняша, – ответил историк, – ты читал рассказ «Амок» Стефана Цвейга?

– Давно когда-то, там вроде идет речь о человеке, который, впав в полубезумное состояние, не ведает, что творит. Верно?

– Именно так, – закивал Владилен Карлович, – вот со мной подобный амок и приключился! Просто разум отшибло, нес дикие глупости! Не пойму, откуда их взял. Через два дня после моего разговора с Мариной позвонила некая Маша, представилась начальником… э… прости, Ваняша, не силен я в современных терминах, что-то типа «Пьер-отдел».

– Пиар!

– Правильно, – закивал профессор, – странное слово, не русское, ну да господь с ним, в общем, девица предложила встречу, и я согласился.

Наивный Владилен Карлович предположил, что Арапова устыдилась и решила заплатить за лечение Галины, но Маша выложила перед ним бумагу и сухо заявила:

– В кабинете нашей хозяйки в целях безопасности ведется видеонаблюдение и запись всех разговоров. То, что вы наговорили, тянет на статью, только почитайте: Чечня, похищение!