Бог свидетель, он старался быть сдержанным, пытался контролировать происходящее. Но неумолимо терпел поражение, наблюдая за тем, как краснеет ее кожа от его прикосновений, как она облизывает и кусает свои губы, как выгибается ее спина. Пожар в крови подстегивал, требовал забыть обо всем и прислушаться к зову плоти, и немалых усилий стоило подавить нарастающее желание. Прекрасная, нежная девушка доверчиво лежала в его объятиях, и невозможно было просто обрушить на нее силу которая, как ему казалось, сметет все на своем пути, включая ее доверчивость и хрупкость.
…Она много раз думала о том, каким он может быть в постели, но таким она видела его впервые. Он был красив, безумно хорош… Это стало для нее открытием, ведь ей уже приходилось видеть его, и не раз. Сейчас кожа его поблескивала, глаза горели, словно в лихорадке, под ладонями ощущался жар. Мужские пальцы медленно скользили по самым потаенным местам, и эти прикосновения дарили наслаждение, губы бесстыдно исследовали, кажется, каждый сантиметр, но и этого было уже недостаточно…
— Я… хочу тебя…
— Я бы хотел подождать… но не могу.
Он толкнулся в нее, девушка тихонько ахнула от восхитительного потрясения, вызванного его движением. Поймав ее тихий звук ртом, он поднял ее ноги, обвил вокруг себя и начал входить в нее. Она охнула, но оказалось, что это совсем не так больно, как она опасалась. И даже, когда он начал двигаться, боли почти не было, ее переполняли эмоции, нежность, возбуждение, и все казалось очень правильным. Он не стал сдерживаться, понимая, что это совершенно ни к чему, да и вряд ли бы получилось. Когда он, тихо застонав, обрушился на нее всем своим весом, Оля обвила его руками и улыбнулась, сама не зная отчего.
…Дождь продолжал хлестать по крыше. Ольга сидела на краю кровати, глядя на спящего. Она все смотрела и смотрела, и не могла насмотреться, поражаясь себе самой. Выйдя из душа, она застала его абсолютно вырубившимся, одна рука бессильно свисала с кровати, на плечи, получившие первую порцию летнего загара, падали блики уличного фонаря, на безмятежном лице темнеет небритый подбородок. Сдержаться было выше ее сил, и она провела по нему ладонью, чувствуя легкую шероховатость. По-девичьи длинные ресницы дрогнули, он уставился на нее, плохо соображая со сна, потом взгляд прояснился:
— Эй, ты чего?
— Не спится…
— Иди-ка сюда, — он подвинулся, — тебя что-то беспокоит?
— Немного… думаю про Сашу.
— Не волнуйся, с ней все будет в порядке.
От него веяло уверенностью и спокойствием. Оля положила руку под щеку и тихонько вздохнула:
— Все равно не спится…
— Хм… — Он приподнялся на локте, — есть у меня одна идея. — Он лукаво посмотрел на нее, — и теперь не смей сопротивляться. Не спится ей, — последние слова он почти прошептал, склоняясь к ней.
— Ай, что ты делаешь?..
— Ш-шш… Доверься мне…
Запах листвы, врывающийся через форточку, дарил лето, и лишь упрямая гроза контрастировала с теплой, неуловимой сладостью двух тел, прижатых друг к другу в объятиях.
Глава 12
Расставание — маленькая смерть
Проснувшись утром, и не найдя рядом Ольги, Игорь испытал легкую досаду. Он натянул джинсы, почистил зубы и вышел из дома в поисках неугомонной девчонки.
Далеко идти не пришлось — она стояла на крыльце, подперев подбородок и глядя на тихий дождь.
— Что случилось, сладенькая? Дождь заставил тебя грустить? — Прежде чем она успела ответить, он наклонил голову и поцеловал ее.
— Пора уезжать… жаль, что все закончилось, — прошептала она, когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга.
— Ты не права. Все только начинается.
Она улыбнулась:
— Звонил Костя. Пообещал, что намылит шею. Нам обоим.
— Пусть, оно того стоило. — Он не мог не улыбнуться, видя, как она покраснела. — Как там Саша?
— Сказал, что нормально. Уже кормит малую. А сам при этом разговаривает так, что слышать дико, какие-то муськи-пуськи, я даже не берусь пересказывать.
— Ты не любишь детей?
— Не знаю. Мне не приходилось иметь с ними дела.
Он хмыкнул и почесал затылок:
— Давай-ка позавтракаем и будем двигать, у меня сегодня масса дел.
— Я не завтракаю, — «мне сегодня кусок в горло не лезет», — но кофе выпью.
Игорь вернулся с чайником в руках — пригибая голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, — и поставил чайник на стол, после чего сел напротив, и щедро намазал маслом большой кусок хлеба.
— Ты всегда так много ешь по утрам? — И чуть не поперхнулась, сообразив, что это их первый настоящий завтрак.
— Неа, не всегда, — казалось, он не замечает ее смущения. — Пожалуй, я поеду с тобой, пусть твой брат меня наругает, а не тебя.
— Я ему ключи на работе отдавать буду, тебя там только не доставатало.
Кривая ухмылка изогнула губы:
— Представляю…
— А, не важно… Он все время из-за меня бесится, — глядя, с каким аппетитом Игорь поедает бутерброды, Оля и себе отрезала кусочек. — На самом деле все не так уж плохо. После того, что ты сделал для Саши, думаю, он не будет против, что мы… гм… ну… встречаемся…
— А я ничего особенного не делал, она сама со всем справилась…
— И не вздумай ему это говорить, а то растеряешь бонусы, — она приподняла брови.
— Зато своей честностью заработаю бонусы у тебя, — он легонько щелкнул ее по носу.
— Кстати, о честности. Я буду говорить сегодня с Данилом.
На его лицо набежала тень.
— Зачем тебе говорить с ним?
— Затем. Ты тоже собирался выяснить что-то с Алиной.
— С Алиной просто нужно расставить все точки, чтоб она… не бесилась и оставила тебя в покое.
— Она не причиняет мне никаких хлопот, так что на этот счет…
— Мне виднее! — Он вспылил. Оля отшатнулась.
— В таком случае и МНЕ позволь самой улаживать МОИ вопросы.
— Извини… все же подожду тебя где-нибудь недалеко, пока ты будешь решать СВОИ вопросы с Данилом.
— Игорь, ну ты соображаешь, что говоришь?!
— Вполне. Я видел, как он на тебя смотрит.
Оля смолчала, чтоб не продолжать бессмысленный спор.
— Ну, пора! — Он взял со стола пачку сигарет и вышел на улицу.
Выйдя вслед за ним, Оля обнаружила, что Игорь уже вывел машину из гаража и прогревает мотор.
— Э-э, нет! Я за рулем!
— Оля!
— Игорь!
— Ты мне не доверяешь?
— Дурацкий вопрос, ну при чем здесь это?! Костя доверил машину мне, и это даже не обсуждается.
Игорь неохотно перебрался на пассажирское сидение. Почти всю дорогу он молчал и хмурился, отказался выходить из машины возле своего дома и предпочел проехать с нею до предприятия, на котором работал брат.