— Я утверждаю, что твой брат был первоклассным оперативником, потому что ты ничего не знал об этом. С тобой он пил вино, а обычно — шотландское виски. Не было такого оружия, которым бы он не владел, а с тобой — пугался при виде пистолета. Я думаю, больше всего он боялся, что в один прекрасный день ты обо всем догадаешься.
— Почему?
— Он боялся, что ты не одобришь его профессию.
— Почему! Я всю жизнь подражал ему. Если он употреблял какое-нибудь новое словечко, я тут же его перенимал, и его походку, мимику… Я был в восторге, когда мне приходилось носить его старые вещи… Я…
У Бэйба не было сил говорить дальше. Он устал, новости потрясли его, а он был утомлен еще до этого: монолог об отце отнял у него много сил.
— Извини, — вздохнул Джанеуэй.
— Теперь я знаю все?
— Ты не знаешь ничего. Обещаю тебе, в «Дейли ньюс» ничего не будет о смерти Дэйва, мы уже позаботились об этом.
Удары сыпались на Бэйба со всех сторон, он не мог справиться с ними.
— Дэйв? Дэйв?..
— Мы все его так звали, он сам себя так называл. Ты ведь знаешь, это среднее имя — Дэйвид, Генри Дэйвид Леви.
Бэйб закрыл глаза и откинулся на спинку.
— Всю жизнь я был с ним и ни разу не назвал его так. «Хэнк», на людях, и «Док», когда никого не было рядом. Это из «Тайны», его любимого фильма. Он часто вспоминал Джека Рэгти и Дока. Сначала я называл его Рэгги, но он сказал: «Нет, я лучше буду Доком», так вот и получилось. А мое «Бэйб» — это из детства, был такой игрок, и я… в общем…
Джанеуэй встал и начал расхаживать по комнате.
— Обед, — сказал он, — начинай с него.
— Обед был просто шикарный. Нет, постойте, обед был гадкий и ужасный. Да, как давно это было… Сколько сейчас времени?
— Около часа. Итак, обед был ужасный, — напомнил Джанеуэй, — можно подробнее?
— Дело было в «Лютеше», там были я и Док, то есть я и Дэйв, как вы говорите, и моя подруга Эльза, вам нужно ее полное имя?
Джанеуэй кивнул.
— Эльза Опель, Сто тринадцатая Западная улица, четыреста одиннадцать, номер телефона четыреста двадцать семь сорок ноль один… Почему вы не записываете, если все это так важно?
— Потому что нас учат ничего не записывать, так безопаснее. — Джанеуэй отпил из стакана. — Уверяю тебя, я слушаю очень внимательно. — Он отбарабанил: — Эльза Опель, Сто тринадцатая Западная улица, четыреста одиннадцать, телефон четыреста двадцать семь сорок ноль один… Давай дальше.
— Ну… первый час Док не мог оторвать от нее рук. Она была не против, а он лапал ее, как будто с ума сошел.
Джанеуэй сделал большой глоток.
— Потом оказалось, что он просто расслаблял ее, а когда она забыла об осторожности, заставил ее признаться во лжи. Она обманывала меня, сказала не тот возраст и место рождения и еще много всего. Она обиделась и убежала, а мы с Доком немного сцепились, потом я выскочил на улицу искать ее, не нашел и отправился домой, надеясь, что она позвонит сюда. Потом пришел Док… Остальное вы знаете.
— Ладно, давай-ка еще раз восстановим все в памяти. Попробуем воссоздать ситуацию: вся лестница в крови, значит, он очень хотел дойти до дома. Просто чтобы увидеть тебя? А может, была какая-то другая причина?
— Например?
— Он ничего важного здесь не оставил? Может, хранил что-нибудь?
— Нет, сэр. — Бэйб покачал головой, — Можете осмотреть его чемодан, но, по-моему, там только одежда, туалетные принадлежности. Осмотрите, если желаете.
— Я заберу его вещи с собой, если не возражаешь. Мы проверим все тщательно.
— Он неожиданно появился в двери, прислонился к косяку, произнес мое имя, потом громче и упал. Я подхватил его и не отпускал, пока он не умер.
— Я думаю, тот, кто убил Сциллу, не пошел бы на такой риск, если бы где-то не назревали какие-то события. Вероятно, они подозревали, что Сцилла что-то знал. А раз он жил здесь, когда бывал в Нью-Йорке, раз он умер здесь, они посчитают, что ты тоже что-то знаешь. Если бы я убил Сциллу, я бы непременно задал тебе несколько вопросов.
— Но я ничего не знаю! Я и понятия не имел о его работе, ни о чем!
— О твоем незнании они не догадываются. А теперь слушай, Том.
— Да, сэр.
— Сейчас я скажу тебе кое-что, и скажу по двум причинам. Во-первых, это вполне вероятно, а во-вторых, я хочу, чтобы ты наложил в штаны от страха и сделал так, как я тебе скажу.
— Послушайте, мистер Джанеуэй, я все равно буду делать по-своему, я упрямый.
Джанеуэй начал собирать пожитки Дока.
— Отлично, я только хотел сказать тебе, что, по моему мнению, случится с тобой в ближайшем будущем.
— Я не хочу знать, что со мной будет в ближайшем будущем, — сказал Бэйб, но, помолчав, спросил: — Так что же, по вашему мнению, случится со мной?
— Я думаю, они поймают тебя, сначала будут пытать, потом убьют…
20
Джанеуэй закончил сборы в полной тишине.
— Ты еще слушаешь?
Бэйб кивнул.
— Это только предположение, но со временем начинаешь чувствовать, как работает чья-то мысль. В нашем деле, когда нанесен вред кому-нибудь из наших близких родственников, мы автоматически предполагаем, что это не случайность. Дэйв рассказал мне про нападение на вас в парке и что прибыл уговорить тебя ехать в столицу на время. — Джанеуэй принялся застегивать сумку. — Он еще что-то здесь оставлял, так, на случай?
— Не пытайтесь перехитрить меня: вы уже спрашивали об этом, и я ответил — нет.
— Да, все-таки ты достойный брат своего брата.
Бэйб подошел с Джанеуэем к двери.
— Я живу в «Карлайле». Мы, нефтяники, живем на широкую ногу. Заходи, если захочешь, мой телефон семьсот сорок четыре шестнадцать ноль-ноль, комната две тысячи один. — Джанеуэй взялся за ручку двери. — Теперь слушай: до утра нашего наблюдения за тобой не будет, потому что сейчас работает полиция, я не доверяю даже лучшему из них. Так что запрись и просиди всю ночь здесь, идет?
— Господи, наблюдение?
— Сиди и не выходи наружу, пока я не проверю личный состав.
— И что потом? Мне всю жизнь придется терпеть таскающегося по пятам сыщика-болвана?
— Для тебя в виде особой привилегии выберем только интеллектуалов и длинноволосых. Мы проработали с Дэйвом вместе много лет, были очень близки, поверь, когда мы встретимся в аду, мне будет в чем отчитываться, и я не хочу, чтобы он пилил меня еще и за то, что я плохо смотрел за тобой. В общем, сиди смирно.
— Если вы так заботитесь о моей безопасности, тогда почему оставляете одного?
Джанеуэй поставил сумку на пол.
— Я полагаю, что это очевидно. Как еще мы найдем убийц, если они сами не придут за тобой? Ты думаешь, мы имеем дело с недоумками? Ты думаешь, они ворвутся сюда и скажут: «Ах черт, он переехал», — а тут мы выпрыгнем из чулана и скажем: «Руки вверх, ребята!»? Если тебя здесь не будет, они это узнают и не придут. Если ты будешь здесь, все равно они могут не прийти. Слишком рискованно, они понимают, что мы тоже не сидим без дела, они догадаются о наблюдении. Но если у них будет безнадежное положение, а я на это рассчитываю, они придут.