Зоэ пообещала себе, что позже непременно обо всем поговорит с ним. Заставит его понять. А сейчас самое главное — это Элен. И молодая женщина стала внимательно слушать сбивчивый рассказ сестры.
Оказывается, Ларри предложил ей розыгрыш, псевдоограбление, и ей поначалу это показалось забавным. Он так представил дело, будто заботится о ее интересах и готов взять на себя всю грязную работу. Но потом оказалось, что от Элен почему-то ничего не зависит. Звонки с требованием выкупа были только его инициативой, но об этом Элен хотя бы знала… в отличие от намерения Ларри продать драгоценности.
Когда она заявила, что шутка зашла слишком далеко и надо бы вернуть украденное, «жених» только посмеялся над ней. Сказал, что провел некоторые «исследования» и выяснил, что общая стоимость драгоценностей намного превышает сумму ее наследства. Это не двести тысяч франков, а примерно столько же тысяч долларов. Поэтому играть в глупые игры с выкупом он больше не намерен, надо все это продать и сматываться в Штаты. Ларри намеревался «сплавить» большую часть вещей за границей, а продавать начал наиболее неприметные украшения для начального капитала, достаточного для побега.
Элен была решительно против, но, когда открыто возмутилась и потребовала у Ларри вернуть вещи, он привязал ее к кровати и ушел, забрав с собою украденное. При этом он добавил, что потом она будет его благодарить, но сейчас ведет себя по-идиотски и просто вынуждает его поступить с ней грубо…
— Прости меня, Зоэ! — Слезы вновь заструились по лицу Элен. — Из-за меня тебе пришлось пережить весь этот ужас… Клянусь, если только позволишь, я никуда теперь от тебя не уеду и вообще начну новую жизнь! И никогда и ни за что не свяжусь с сомнительными типами!
— Ты и раньше давала подобные обещания, — холодно заметила старшая сестра.
— Но теперь все иначе. Раньше я тебе не верила, думала, ты мне враг. А теперь понимаю, что ты меня любишь и желаешь мне добра, так что обещаю слушаться! Зоэ, ох, Зоэ, простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Дело не в том, прощу ли я тебя, — устало сказала молодая женщина, не спеша ее утешать. — Важнее всего исправить причиненное тобой зло. Если бабушкины драгоценности не удастся вернуть, я уже никогда не стану прежней.
Элен всхлипывала, размазывая слезы по лицу. По-хорошему, Зоэ не стоило ее жалеть, но гнев мало-помалу уходил из ее сердца, сменяясь сочувствием. Все-таки Элен оставалась балованной девочкой, попавшей в дурную компанию, и старшая сестра не могла подолгу на нее злиться. Куда уж ее ругать, когда она сама себя наказала!
— Знаешь, — сказала Зоэ примирительно, — вместо того чтобы реветь, попробуй подумать, что теперь делать. Тебе грозят большие неприятности. Видимо, нам придется нанимать адвоката. Я сама не большой знаток законов.
Элен в страхе прикрыла рот ладонью.
— Ты имеешь в виду, что меня могут судить? И посадить в тюрьму?!
— Похоже на то. Ты подозреваешься в соучастии в ограблении. Именно поэтому я велела тебе ничего не говорить в том доме. Все, что узнал бы от тебя полицейский, могло быть использовано против тебя… Но я думаю, что ты не заслуживаешь тюрьмы. Ты не преступница, просто безответственная глупышка. Вот кого бы я с удовольствием увидела за решеткой, так это твоего «жениха» Ларри.
Но Элен не слушала ее. Она обхватила голову руками, пропустив пальцы сквозь густые темные волосы, и скулила как щенок, приговаривая:
— Только не в тюрьму… Только не в тюрьму…
Оливер стоял у окна в коридоре, прилегающем к залу суда, и был очень зол.
Несколько дней назад он взял Ларри Тодда на его квартире. К счастью, преступник еще не успел «пристроить» почти ничего из краденого. Только два кольца и брошь пришлось долго разыскивать по всему департаменту, и завершились эти поиски только сегодня. Нельзя было сказать, что Оливер мягко повел себя с преступником в момент задержания. Однако поведение Тодда вполне можно было истолковать как попытку оказать сопротивление полицейскому.
Однако злился Оливер отнюдь не на Тодда и не на глупую Элен, нет, на Зоэ.
Теперь он смог сопоставить всю имеющуюся у него информацию. Оказывается, эта женщина скрывала от него важные сведения с самого первого дня и продолжала это делать даже после своего «откровенного» признания на пути из Тулузы. Причем скрывала важную информацию, которая направила бы следствие по нужному пути и помогла бы Оливеру справиться с задачей во много раз быстрее. Сначала она молчала о вымогателе, потом о возможном участии Элен в авантюре.
Оливер чувствовал себя так, будто его предали. Даже после того, как они решили не заводить романа и отказались от общего будущего, он воспринимал эту женщину как близкого человека. И надеялся, что Зоэ относится к нему так же. Близкий человек не должен предавать, а она это сделала…
Оливер проводил бессонные ночи, работая над ее делом из желания ей помочь. Ездил в Тулузу, лично занимался поимкой Тодда — в общем, делал куда больше, чем от него требовали обязанности. Он нашел и освободил ее сестру, отыскал драгоценности прежде, чем их следы затерялись, пройдя через руки скупщиков краденого. И чем она ему отплатила? Тем, что обращалась с ним, как с врагом.
Особой остроты его обиде добавляло то, что непосредственно сейчас в зале суда преступники были оправданы. С помощью умелого адвоката, нанятого на деньги Зоэ, двое грабителей сумели избежать заслуженного наказания! Ладно, поиграли, деточки, и хватит — теперь ступайте по домам и не делайте так больше… Оливеру казалось, что Зоэ выставила его на посмешище. Ему хотелось встретиться с ней лицом к лицу и сказать какую-нибудь резкость.
Словно в ответ на его мысли, двери зала распахнулись и оттуда вышли трое. Первая — Зоэ в строгом черном костюме. Оливер невольно залюбовался стройными ногами, виднеющимися из-под короткой юбки. Удивительно, как эта женщина может менять образы! Сейчас, на высоких каблуках, с зачесанными назад волосами, она выглядела неприступной деловой женщиной. В довершение образа она не надела украшений. Никакой нежности, ранимости, которые странным образом притягивали к ней Оливера, не было видно и в помине.
За нею следовали Элен и адвокат, занятые беседой. Адвокат, невысокий лысоватый человек, некогда работавший судейским чиновником, а теперь занявшийся частной практикой, показал себя мастером своего дела. Он в основном упирал на то, что драгоценности являются наследством, оставшимся от общей бабушки Зоэ и ее сестры, потому Элен отчасти «крала у самой себя», что не может караться по закону. Кроме того, повлияло и отсутствие претензий у потерпевшей стороны, то есть у Зоэ.