Читать интересную книгу Петербургская Коломна - Георгий Зуев

Путешествие проходило в крайне тяжелых условиях. Затертый льдами корабль лег в дрейф. На зимовке не хватало самого необходимого. Люди бедствовали и несли потери. Седов тяжело заболел цингой, но выход первой русской экспедиции к полюсу не отменил. Его пытались отговорить. Безуспешно. «Пришло время. Сейчас мы начнем первую попытку русских достичь Северного полюса, – сказал Седов при прощании. – Я не сомневаюсь в том, что, изучив полюс и районы, прилегающие к нему, мы разгадаем величайшую загадку природы. Среди северных льдов, где рождаются циклоны, где властвуют неизученные морские течения, мы сумеем найти разгадку климата, а следовательно, найти путь к покорению засухи, заморозков и других стихийных бедствий. И я верю, что так оно и будет, может быть не теперь… Но разве мы не должны думать о будущем». Больной Георгий Яковлевич вместе с двумя матросами отправился в смертельно опасный путь. Три собачьих упряжки исчезли за торосами бухты Тихой.

Г.Я. Седов.

Фото 1912 г.

Седов шел вперед, слабея с каждым днем, с каждым часом, превозмогая мучительные боли в ногах. Три человека упрямо продвигались на север, к полюсу. Наступил момент, когда он уже не мог сам идти – матросы тащили нарты, на которые уложили ослабевшего начальника экспедиции. Седов с трудом сам сделал последнюю запись в путевом дневнике. Почерк умирающего, ослабленного, больного человека: «16 февраля (1 марта) 1914 года. Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на Родине.».

Сколько ни уговаривали матросы вконец ослабевшего Седова вернуться обратно, ничего не помогло. Он приказал двигаться на север. Через четыре дня (20 февраля) Георгий Яковлевич умер на руках своих спутников – матросов Г.В. Линника и А.М. Пустошного. Они похоронили его в ледовой могиле и с большими трудностями, потеряв шесть собак, сумели вернуться в бухту Тихую, где дрейфовал «Святой Фока».

В доме № 12 на Офицерской героя-полярника осталась ждать его молодая жена – Вера Валерьяновна Седова, чья жизнь была полна мечтами и делами любимого человека. Вначале для нее приходили от Георгия Яковлевича письма с Новой Земли. А затем мучительное напрасное ожидание. Неизмеримо долго тянулось время – без писем, полное неизвестности и тревоги за судьбу экспедиции и любимого супруга… Почти два года. И вдруг сообщение – «Фока» возвратился. Но без начальника экспедиции. Еще долго, очень долго Вера Валерьяновна не могла поверить и свыкнуться с мыслью о гибели мужа.

Но вот наконец пришло печальное письмо, положившее конец сомнениям. Писал любимый матрос Седова – Иосиф Кизино, спутник Георгия Яковлевича в его предыдущих плаваниях:

«Многоуважаемая Вера Валерьяновна!

В день выхода к Северному полюсу дорогого моего начальника Георгий Яковлевич на случай смерти завещал мне и господину Кушакову, кто останется из нас в живых, доставить в целости Вам следующее <…> письмо закрытое, дневник, веденный им до последнего дня перед выходом к полюсу, отчет о колымской работе и все деловые бумаги. Все было зашито в белый холст за сургучовой печатью Георгия Яковлевича и адресовано Вам.». Вскоре ей доставили этот пакет, в нем были ценнейшие документы – посмертный дар Отечеству от Седова, погибшего во льдах Арктики, на 82-м градусе северной широты, вблизи от острова Рудольфа.

ШАХМАТНЫЙ КЛУБ

История участка дома № 14, расположенного на Офицерской улице, известна со второй половины XVIII века. Здесь тогда находилось небольшое двухэтажное каменное строение, принадлежавшее вдове купца Зибина. В 1878 году жилое здание перестроил архитектор Александр Иванович Вальберг по просьбе новой владелицы дома, графини

Марии Ивановны Остен-Сакен, являвшейся хозяйкой еще четырех доходных домов в Петербурге. Строительные работы не повредили первоначальный архитектурный облик старинного особняка, сохранивший до наших дней характерные черты постройки 1830-х годов.

Начиная с 1915 года вплоть до великих трагических потрясений 1917 года домом владела княгиня Ольга Владимировна Урусова, фрейлина императрицы Александры Федоровны и дочь действительного статского советника князя В.П. Урусова – последнего отпрыска старинной знатной дворянской фамилии.

В 1869 году дом получил широкую известность в городе – в нем разместился шахматный клуб. Об этом много писали, сюда приезжали корреспонденты столичных газет.

29 мая 1869 года утверждается «Устав Общества любителей шахматной игры в Санкт-Петербурге». 4 июля того же года в кафе ресторатора Вольфа состоялось первое собрание учредителей общества, в котором участвовали 12 шахматистов: И.С. Шумов, Н.Д. Ахшарумов, М.С. Бескровный, Ф.Э. Брандт, Н.А. Михайлов, О.И. Старынкевич, Ласло Шандер, В.И. Тимофеев, Э. Фридрих, М.В. Кемер, М.А. Пономарев и Ф.И. Мизе. Избрали комитет общества во главе с его председателем – И.С. Шумовым.

12 октября 1869 года газета «Голос» опубликовала статью, в ней сообщалось: «Любителей и любительниц шахматной игры ожидает приятная новость. С разрешения Правительства в Петербурге учреждается шахматный клуб. Квартира для клуба уже нанята в Офицерской улице, 14, клуб будет открыт в первых числах будущего месяца. За право быть членом нового клуба мужчины и дамы платят в первый год 18 рублей, следующие годы – по 12 рублей». И действительно, 30 ноября 1869 года в доме № 14 по Офицерской улице состоялось торжественное открытие первого шахматного клуба в нашем городе.

ОСОБНЯК С КАРИАТИДАМИ

Угловой участок (угол Офицерской улицы и Прачечного переулка), где сейчас находится современный дом № 17, ранее принадлежал купцу первой гильдии Хилькевичу. В середине XIX века он купил у наследников купца Карла Гейприха старый двухэтажный особняк, на месте которого в 1860 году академик архитектуры Яков Иванович Реймерс возвел красивый четырехэтажный дом, богато украсив его парадный фасад. В его компоновке архитектор отошел от традиций классики и использовал прием поэтажной обработки ордером. Первый этаж, отделанный рустовкой, выполнен из штукатурки, удачно имитирующей каменную кладку. Второй этаж жилого здания украшен таинственными фигурами кариатид. Парадный фасад особняка привлекал внимание своим необыкновенным, величественным видом и резко выделялся в окружающей его плоскостной застройке Офицерской улицы.

Ул. Декабристов, 17. Особняк с кариатидами. Фото 1939 г.

Судьба дома сложилась сравнительно благополучно.

Внешне по сию пору он мало изменился. Таким его видели наши предки, таким он сохранился в памяти замечательных русских музыкантов.

Фрагмент фасада дома

№ 17. Современное фото

Летом 1861 года 25-летний композитор, блестящий пианист и признанный глава группы музыкантов, с легкой руки В.В. Стасова названной «Могучей кучкой», Милий Алексеевич Балакирев переехал в дом Хилькевича на углу Офицерской улицы и Прачечного переулка (ныне ул. Декабристов, 17/9). По-прежнему у него в доме собирались друзья-музыканты – теперь по средам. Кроме них посетителями балакиревских «сред» стали многие известные литераторы, художники и просто любители музыки. Особенно часто у Балакирева бывал известный хоровой дирижер Гавриил Якимович Ломакин. Друзей объединяла идея создания бесплатной музыкальной школы, она по их замыслу должна была способствовать демократизации музыкального образования в России и могла бы на равных конкурировать с Петербургской консерваторией, представлявшейся им воплощением казенщины и рутины, очагом пропаганды немецкой музыки, мешавшей развитию национального русского искусства.

М.А. Балакирев.

Фото 1858 г.

Хронологически Консерватория и бесплатная музыкальная школа Балакирева открылись почти одновременно – в 1862 году, и оба учебных заведения, по существу, служили общей цели – несли музыкальную культуру в широкие народные массы. Петербургская консерватория стала детищем Русского музыкального общества, учрежденного в 1859 году по инициативе А.Г. Рубинштейна, выступившего на церемонии ее открытия и четко определившего тогда ее задачу: «Развитие музыкального образования, вкуса к музыке в России, а также поощрение отечественных талантов».

В комитет Русского музыкального общества входили прогрессивные деятели и известные музыканты. В число членов комитета включили и В.В. Стасова. Помимо устройства симфонических и камерных концертов Музыкальное общество открыло сначала в Петербурге, а затем и в Москве музыкальные классы, ставшие впоследствии основой двух замечательных отечественных консерваторий. Вероятно, возмущение у членов балакиревского кружка вызвали некоторые досадные недостатки и огрехи, возникшие на первых организационных этапах создания консерватории. Именно их они трактовали как существенные и даже преднамеренные пороки.