Читать интересную книгу Развал - Григорий Покровский

— Мама, мама, — кричал он, — бабушке Эли плохо. «Скорая» приезжала, бабушке уколы делали.

— А где бабушка?

— Дома, она тебя ждёт.

— А дед куда делся?

— Дедушка уехал в город по своим делам.

Когда Ася зашла в дом, тётушка уже сидела в кресле.

— Думала, уже и не дождусь тебя, голубушка моя.

— Что, плохо вам, тётушка?

— Ой, плохо, доченька, было. И Жак как на грех уехал. Хорошо, что горничная на месте оказалась и «скорую» вызвала. Я так испугалась, сейчас немного отпустило после укола. Хотели увезти меня в клинику, но я отказалась.

— Почему вы это сделали? Надо было лечь в больницу, подлечиться.

— Как это в больницу, а Алекс с кем останется?

— Я же вам сказала, что сегодня приеду. Прислуга зачем? А к тому же, он уже большой мальчик, и надо приучать его к самостоятельной жизни.

Ася взяла тётушку за руку и нащупала пульс.

— Плохой пульс, частая аритмия, надо ложиться.

— Ты уж не ругай меня, голубушка моя, я еще чего не хотела ложиться? Тебя ждала, мне надо передать тебе все бумаги. Надо же кому-то управлять всем этим хозяйством.

— Оставьте, тётушка, я же ничего не смыслю в этой экономике, к тому же Жак есть.

— И не подумаю. Разве можно Жаку это всё доверять. А то, что ты не понимаешь — это не беда. Не боги горшки обжигают. Я, вначале так же, как и ты, ничего не смыслила. Всё боялась, думала по миру пойду. Управляющий к тому же был прохвост. Попривыкла, разобралась. А ты и подавно справишься. Сейчас управляющий хороший. Справитесь, а там Алекс подрастет. Он и будет всем заниматься.

— Вы, как будто, уже к Богу собрались. Недельку подлечитесь и снова будете сами управлять делами.

— И не спорь со мной, пойдём бумаги смотреть.

В кабинете тётушка разложила перед Асей все свои бумаги и начала долго и кропотливо объяснять. Для Аси это был тёмный лес. Она глядела на эти бумаги для порядку, чтобы не обидеть тётушку, кивала головой.

— Мне легче сделать сложную операцию на сердце, чем разобраться в этом ворохе бумаг, — думала она.

Тётушка достала большой пакет.

— Тут завещание, — она похлопала рукой по пакету и положила обратно в сейф. — Все сказки Шехеризады (игра слов счета и сказки по-французски произносятся одинаково) у Алекса. Почти все свои сбережения я положила туда. До его совершеннолетия распоряжаться будешь ты. Деньги Алекса не транжирь, голубушка моя, я для хозяйственных дел оставила. Управляющий всё знает, эти можешь тратить. А теперь я должна передать тебе наш семейный секрет. Иди за мной. — Она встала и, тяжело дыша, пошла к винным погребам.

— Вот здесь, за этим стеллажом есть защёлка. — Она взяла Асину руку, чтобы та нащупала. — Её подымешь, и стеллаж легко поворачивается вместе со стеной.

Повернув стеллаж, Ася оказалась в небольшом винном хранилище.

— Тут, голубушка моя, самые старые и самые лучшие вина нашего рода. Каждое поколение сюда закладывало свои самые лучшие вина. Я тоже заложила, они справа.

Ася увидела таблички и на них даты закладки. На некоторых стояли даты ещё с прошлого века.

— Вино это будешь подавать к столу только при важных семейных торжествах.

Так отец мне наказывал, велел Жаку не показывать. И я тебе велю! Жак их сразу продаст, у него одно имеет ценность. Смотри, голубушка моя, это всё принадлежит Александру. Он будет продолжателем рода Турене. Владельцем этого должен был быть Мишель, но так уж судьба распорядилась. Отец сказал, чтобы я передала всё внуку. Я выполняю его волю и передаю правнуку.

Тётушка достала бутылку вина и закрыла за собой тайник.

— Сейчас, папочка, попробуем твоего вина, — сказала она, тяжело дыша. — А вот эти все, — она махнула перед собой рукой, — можете с Жаком продавать, здесь неплохие вина. Управляющий всё знает, он хорошо ведает в делах, на него можешь положиться. О тайнике никто не должен знать, даже управляющий. Когда Алекс будет совершеннолетним, ты ему передашь.

К вечеру тётушке стало легче. С города приехал Жак и вся семья села ужинать. Прислуга поставила на стол принесённое тётушкой из тайника вино.

— Наверное, последний раз его с вами пью, — вздохнув, сказала тётушка.

Прежде, чем выпить, Жак несколько раз повернул бокал в руке, слегка покачивая, затем поднёс к носу, вдохнул аромат и только тогда пригубил.

— Где ты его берёшь, Эли?

— Разбираешься, — проворчала тётушка, — неплохой с тебя дегустатор. Только вот, чего ты не занялся своим делом, вернее нашим семейным, а в клерки подался? Столичной жизни захотел? На меня, на худенькую женщину оставил такой груз. Может, я из-за этого и замуж больше не вышла и не состоялась, как женщина — детей не имею. А ты всё про вино спрашиваешь. Самому надо было трудиться, за лозой смотреть, тогда бы и не спрашивал, а сам бы ставил на стол.

— Я все погреба обошёл и нигде не видел это вино.

— Не найдёшь и не ищи, его там нет.

— Покажи, где ты его хранишь.

— Не дам! — закричала тётушка — не дам! Мне отец велел, и я его наказ выполню. Иначе, что я ему скажу, когда увижусь с ним на том свете. Скажу, что позволила тебе продать наше фамильное вино?

— Ну почему такие крайности? Почему ты считаешь, что я должен обязательно его продать?

— Не покажу, и не проси. — Тётушка покраснела.

— Успокойся Эли, ничего мне не надо, — ответил перепуганный Жак.

— Обидно, что ты дожил до седин, а ума не нажил.

— Причём тут, Эли, мои седины. Это ты у отца любимым дитём была, а меня изгоем в семье считали.

— Дурак! — закричала тётушка. — Это ты сам себя так считал. Да, если ты хочешь знать, отец умирал, и всё о тебе вспоминал, надеялся, что ты хоть перед смертью придёшь и склонишь свой гордый лоб. А ты в Париже все за девочками таскался, да в картишки баловался. Думаешь, я не знала. Мне всё твои дружки докладывали. Они все бегали за мной, в надежде этот замок заполучить и тебя предавали, а ты даже к умирающему отцу не приехал. Я Нади не говорила. Оставил бедную девочку здесь, а сам развратничал. Она все дни напролёт к воротам бегала, тебя выглядывала. Это моли Бога, что ты русскую взял, идти ей некуда, да и терпеливые они, русские женщины, а наша тебе бы давно уже рога наставила, — выдавила из себя тётушка. Голова её склонилась, несколько секунд застыла в такой позе. Тётушка рухнула на пол.

Ася бросилась к ней, тётушка была без сознания. Приехала «скорая» и тётушку увезли в больницу.

— Что с ней? — спросил Жак.

— Инсульт, готовиться надо к худшему.

Неделю Эли пролежала в больнице и, не приходя в сознание, скончалась.

После её кончины вскрыли завещание. В нём было указана последняя воля тётушки. Всё движимое и недвижимое имущество теперь принадлежало Александру. До его совершеннолетия опекуном значилась Ася. Старый Турене жил в замке и руководил всем хозяйством. Ася не вмешивалась в его дела, да она и не могла иначе. Ей было как-то неловко, что она, человек со стороны, вдруг стала хозяйкой того, что ей, в сущности, и не должно было принадлежать.

Глава 20

Главком провел несколько занятий с командирами воинских частей. Тема занятий — вывод войск с показом погрузки техники на корабли в немецком порту Росток и на железнодорожные платформы. Вывод пошёл полным ходом. Немцы предоставляли эшелоны бесплатно. А в портах день и ночь загружались корабли. Такой массовый уход войск с территории Германии был разве только сразу после войны. Но, то был уход победителей и возвращение их на Родину, где их встречали семьи с цветами. А это было бегство некогда мощной армии. Правительству не было никакого дела до убегающей армии. Войска выводились на полигоны, в леса, в чистое поле, хотя между Германией и Россией, как правопреемницей Союза, был договор о строительстве военных городков и домов для членов семей военнослужащих. Но Германия сможет их построить только через два года, а войска выводились сегодня в поле и в палатки. И эта власть, заметим, не коммунисты, а демократы, которые, били себя в грудь и кричали «всё для народа», показала, что им на этот народ наплевать. Их мало интересовало, где будет жить этот раб в погонах и его семья. Где будут учиться его дети. Казалось бы, очень просто. Куда спешить? Постройте городок для полка, мы его туда выведем. Аль нет, всех сразу и в чисто поле. Да и кому дело, что кто-то там будет мерзнуть в палатке и у какого-то там лейтенанта или майора волос примерзает к подушке.

Новая власть была занята другим — разграблением того добра, что когда-то называли народным. В стране началась приватизация. Острый на язык народ назвал это «прихватизацией». Приватизация была придумана для того, чтобы разделить среди правящей верхушки всю государственную собственность. А если выразиться проще — разворовать. Для этого Соснин назначил главным идеологом приватизации молодого «реформатора» Чубайдовича. Молодости присущ максимализм: им кажется, что они всю жизнь будут сильными и здоровыми и никогда не будут пенсионерами, а поэтому, невзирая на нищенские пенсии «молодо реформаторы» стали грабить, в том числе и обездоленных стариков. Такой столь циничной власти в России ещё не было. Эта команда разработала хитрые схемы, как разворовать всё и не только принадлежащее государству, но и часть денег выудить у народа. Не цехами и нефтяными вышками, а живыми деньгами. Придумали ваучеры, — это такие фантики, в которых выражалась, якобы, частица государственной собственности. Стоимость ваучера была двадцать пять рублей. Он выдавался на каждого члена семьи принудительно, и начальник финансовой службы высчитывал с денежного довольствия офицера. Некоторые многодетные офицеры вынуждены были заплатить до трети зарплаты. Чубайдович с экранов телевизоров убеждал народ в том, что реальная стоимость ваучера приравнивается к стоимости автомобиля «Волга», самого престижного на то время авто в России. Конечно же, это была афёра. Очередная бумажная дурилка для народа. Но, однако же, сто сорокамиллионный народ России принёс в карманы ворам у власти три с половиной миллиарда рублей, а это неплохие деньги — при средней зарплате российского гражданина в триста. За эти деньги была закуплена валюта, и господа демократы стали обладателями неплохих счетов за рубежом. Всероссийский лохотрон сработан успешно. Они же стали, хозяевами заводов, рудников, нефтевышек. Но не только ваучеры свалились на головы обнищавшему народу. Следуя призыву нового вождя Соснина, — «что не запрещено, то разрешено» — подняли голову проходимцы разных мастей. В России, как грибы после дождя, стали расти финансовые пирамиды. Всякие «Властелины», «МММ» и «Русские дома» с экранов телевизоров призывали людей обогащаться. Они обещали золотые горы и, как минимум, через год сделать всех миллионерами. Осталось только за малым — внести деньги в фонд этих шулеров. Лохотроны масштаба помельче заработали в полную силу. По всем каналам телевизоров Лёня Голубков рекламировал продукцию лохотрона. Убеждали людей, что они не халявщики, а партнёры, и, как быстро они разбогатели, купив жене сапоги, мебель и машину. И это чудо ожидало всех, если только они последуют примеру Лёни и «зароют денежки на поле чудес в стране дураков». Воспитанный на добрых сказках народ, где Иванушка-дурачок в конце всех побеждал и становился царём, богатым и с красивой молодой женой. Народ верил любому печатному слову, верил и в эти сказки Голубковых. Старики и старушки достали и понесли последние свои, «гробовые» копейки этим мошенникам и оказались в итоге вконец ограбленными.