— Я брал интервью у Фернандо Родригеса, — напомнил он, потирая свою небритую щеку.
Она искренне удивилась:
— У знаменитого скульптора?
Он кивнул.
— Ты знаешь его работы?
— Видела только их копии. Как тебе это удалось, Ред? Я думала, что он отшельник. Никто не видел его многие годы.
— Поймал миг удачи, как говорится.
— Да! Ты всегда добиваешься, чего хочешь.
— Возможно. Дело лишь во времени… — В его взгляде читался красноречивый намек.
Кэтрин поняла его и испугалась.
— Как же ты смог уговорить его дать тебе интервью? — поспешно произнесла она, пытаясь отвлечь его от своей персоны. — Мне кажется, ему уже много лет?..
Лицо Реда приняло сардоническое выражение, и губы сложились в кривую ухмылку.
— Возраст, крошка, весьма относительное понятие. А Фернандо — наиболее теплый и открытый человек из тех, кого я встречал. Он, оказывается, читал мою статью о его творчестве в журнале "Лайф" в прошлом году, и она ему понравилась.
Во время долгой паузы она успела заметить особую хриплую нотку в его голосе и голодный блеск, на минуту вспыхнувший в его глазах. Кэтрин поняла, что он вовсе не был так спокоен, как ей казалось. Да, он казался спокойным, но во всем его облике чувствовалась какая-то с трудом сдерживаемая энергия, сильные чувства, природу которых она боялась узнать. Кэтрин вскочила с постели.
— Я хочу… — началу она, сердце ее сильно билось. Встретив его горящий взгляд, она на мгновение лишилась дара речи.
— Продолжай, Кэтрин, это интересно, — подбодрил он. — Чего ты хочешь?
Его усмешка привела ее в чувство.
— Чашку чая, — выпалила она первые подавшиеся слова.
— Неужели только этого? Фи, как скучно. Судя по твоим глазам, ты хочешь чего-то другого.
Она отчаянно покраснела, А Ред продолжал:
— Я думаю, ты готова выйти за меня замуж, чтобы спасти своего отца от обвинений в том, что его дочь стала распутницей в шестнадцать лет. Не так ли?
— Но ведь ничего не было!
— Однако Скотт-то поверит мне, а не тебе, — безжалостно заявил Ред.
— У моего отца слабое сердце, — тихо произнесла она, устав от препирательств. Это было правдой, хотя положение и не было столь критическим, как ее убедили врачи.
— А что, у Скотта есть сердце?
— Да, в отличие от тебя, — заметила Кэтрин негодующе. — Брак не должен становиться средством возмездия, Ред!
— Он для тебя настолько священен, что ты собиралась выйти замуж за Карла, не испытывая к нему никаких чувств. Ты выбрала его как новое покрывало для постели, что очень соответствовало роли, которую ты отводила ему, — произнес он безжалостно. — Как я уже говорил, мне трудно понять твою логику. Ты строишь из себя послушную дочь, а когда речь заходит о выгодах наших отношений, начинаешь лгать и изворачиваться. Я же вижу, что тебе хочется коснуться моего тела, ты же вся дрожишь от желания броситься в мои объятия.
— Замолчи! — прервала его Кэтрин, инстинктивно сжимая кулаки и пытаясь защититься от его волнующего низкого голоса. — Ты самый презренный представитель рода человеческого, циник и шантажист… Ты вызываешь у меня омерзение! — Она натолкнулась на пламенный взгляд голубых глаз: противоречивое выражение неприязни и тоски на лице Реда так точно отражало ее собственные чувства, что она вскрикнула в ужасе и бросилась вон из дома, забыв о том, что на ней только коротенькая ночная рубашка. Он догнал ее уже у самого берега озера.
— Оставь меня в покое! — закричала она, когда Ред оказался рядом.
Ред замер в нескольких шагах от нее и смотрел на нее с таким удивлением, что девушка поняла, какую жуткую картину собой представляет — босиком, в одной тоненькой ночной рубашке, которую ветер прижимал к телу, как вторую кожу. Сам же он надел джинсы и сандалеты, хотя торс его был обнажен и смущал ее.
— Мне трудно оставить тебя в покое крошка. Проснувшись, я обнаружил, как ты буквально пожираешь меня своими огромными глазами.
— Неужели я не могу просто так посмотреть на тебя?..
Она почувствовала себя униженной оттого, что пришлось выкручиваться. Кэтрин постаралась — хотя, видимо, без особого успеха — придать лицу безразличное выражение.
— Если это столь важно для тебя, то я могу притвориться, что являюсь рабыней твоих мужских чар. Не спорю, ты красивый мужчина… — В самый неподходящий момент ее голос потерял весь сарказм и зазвучал так пылко, что она заторопилась, почти проглатывая слова, чтобы скрыть обуревавшие ее эмоции. — Но я встречали мужчин и красивее тебя. Так что твой шарм не трогает. Да и, признайся честно, я тебе тоже совершенно не нужна. Не забудь, что в моих жилах течет ненавистная тебе кровь…
— В твоих словах появилась хоть какая-то логика, — вполне серьезно ответил он.
Так я и знала, что ненавистна ему, пронеслась в голове Кэтрин горькая мысль. Вслух же она пробормотала:
— Прекрасно! — Желая лишь одного — вернуться в дом и закрыться в своей комнатке наверху. Кэтрин не успела сделать и шага, как Ред схватил ее руку и грубо развернул, почти сбив с ног.
— Я еще не отпускал тебя, — хрипло произнес он, и его нервное напряжение моментально передалось ей. Она перестала сопротивляться и замерла, чувствуя опасность и в то же время возбужденная ею. Он коснулся рукой ее подбородка, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.
— Чего ты от меня хочешь? — спросила она дрожащим голосом.
— Мне думается, пора отбросить все эти чертовы ухищрения и деликатность. Ты сразу, не сомневаюсь, перестанешь хныкать и лицемерить.
Неужели в нем настолько сильны первобытные инстинкты, что он готов взять ее силой? Он всегда казался ей, с некоторыми оговорками, конечно, вполне цивилизованным человеком. Но сейчас он явно находился под властью сильных чувств, которые, по всей видимости, лишили его обычного самообладания. Она знала, что Ред может сохранять самообладание даже под пулями. Но, видимо, она довела его до предела.
— Я тебе уже не раз говорила, что не намерена играть роль пешки в твоей злой игре, — с вызовом бросила ему Кэтрин.
На его скулах заиграли желваки.
— Ты все продолжаешь настаивать, что я безразличен тебе? Уверяю, мне потребуется лишь несколько секунд, чтобы заставить тебя умолять меня на коленях, чтобы я подарил тебе свои ласки. Я прекрасно вижу, что ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. Впрочем, даже больше.
Ноги Кэтрин чуть ли не подкосились от этих яростных слов, и она покачнулась.
— Если бы я носил другое имя, ты бы давно лежала в моей постели… и стонала от наслаждения. Теперь ты станешь говорить мне о том, что дала обет целомудрия, — продолжал он насмехаться над ней. — Карл едва ли был первым в твоих жарких объятиях. — Он вдруг запнулся, схватил ее за плечи и попытался притянуть к себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});