— Настоящая женщина… — произнес он, — это ты, Кэтрин. Кэт Келвей — единственная женщина, которую я когда-либо любил. — Он вдруг хрипло рассмеялся, заметив изумленное выражение на ее лице. — Ты хочешь сказать, что для тебя это так уж неожиданно?
— Ты ненавидишь моего отца, презираешь мою семью, — слабо протестовала Кэтрин.
Ред не собирался возражать.
— Именно поэтому я пережил ад, пытаясь отрицать очевидное. Я пытался разлюбить тебя, верил всем ужасным вещам, в которых обвинял тебя. Ты еще была ребенком, а я уже знал, что когда-нибудь ты станешь моей. Как восхитительна ты была в шестнадцать лет! — Он покачал головой. — Мне стыдно говорить об этом, но я должен был повторять себе снова и снова, что ты еще совсем ребенок. Почему, ты думаешь, я не приезжал почти четыре года? Только на расстоянии я мог доверять себе, — шептал ей он. Он улыбнулся ей, и в улыбке были только ласка и теплота.
Ред провел кончиком пальца по щеке Кэтрин.
— Ты знаешь, почему я приехал на твою помолвку? Это не было совпадением. — Рука Реда стерла одинокую слезу на ее щеке. — Я был на Ближнем Востоке, когда из-за строчки в письме старого друга из Англии потерял покой. Разозлился, узнав о твоих брачных планах. Не мог выкинуть эти мысли из головы. И когда Бернис Ковано, женщина очень умная, спросила меня, что меня беспокоит — сам брак, жених или то, что ты выходишь замуж, — я не мог ответить, и она посоветовала мне выяснить это самому, лично, пока не поздно.
Во время нашей встречи я действовал по наитию. Понимал, что должен увезти тебя подальше от твоей семьи, если хочу добиться чего-нибудь. Если бы я прямо сказал тебе всю правду, то ты либо убежала бы от меня подальше, либо рассмеялась бы мне в лицо. Я хотел добиться тебя, и, если для этого нужно было сыграть роль беспринципного негодяя, я готов был пойти и на это. Честно говоря, я все еще надеялся, что сумею перебороть эту одержимость тобой, избавиться от непреодолимой тяги к тебе. Но я быстро обнаружил, что это невозможно, и признал свое поражение, — продолжил он. — Физически ты откликалась, и я находил в этом успокоение. Я думал, что, если мы будем вместе долгое время, ты полюбишь меня. Пожалуй, мои методы трудно назвать щепетильными…
Светлая радость охватила Кэтрин. Слова Реда укрепили новое для нее чувство — чувство уверенности в себе.
— Я счастлива, что ты не сумел избавиться от этого наваждения, — твердо произнесла она. Ее глаза сияли, когда она сжала в ладонях его лицо. — Я люблю тебя, Ред, и мне стыдно, что у меня не хватило смелости признаться в этом. Я неправильно судила о тебе, но ведь мне с детства внушали Бог знает что! Зная о вашей с отцом взаимной неприязни, я думала, что просто пешка в этой смертельной игре. А в шестнадцать лет я влюбилась в тебя так, что уже не смогла бы полюбить никого другого. Ты должен это знать…
— Кэтрин, я пытался достучаться до тебя всеми возможными способами.
— Но не словами.
Он согласно кивнул.
— Но не словами. Наверное, мы оба боялись быть отвергнутыми.
Ред был так же уязвим, как и она, и сжигаем тем же огнем. Это открытие потрясло Кэтрин.
— Я всегда буду дочерью своего отца, Ред, ты никогда не сможешь об этом забыть, — произнесла она с чувством горечи, слегка затуманившим ее радость.
— Прежде всего, ты будешь моей женой, — сказал он, высокомерно поднимая голову. В его глазах светилась неизбывная нежность, и она предназначалась ей одной. — Я же собираюсь жениться не на твоем отце! Ты понимаешь, что, сам того не подозревая, он сыграл сегодня роль посредника? Думаю, теперь он не будет возражать против нашего брака. Сегодня он рассказал мне о некоторых вещах, которые объясняют, но не извиняют, конечно, его поведение. Оказывается, он любил мою мать. — Ред иронически усмехнулся, увидев неподдельное удивление в глазах Кэтрин. — У меня была такая же реакция. По-видимому, Эвелин не любила его, но он не терял надежды, пока не появился мой отец. Кажется, я очень похож на своего отца… Таков конец этой истории.
— Это не оправдание, — возразила Кэтрин. — Если бы мой ребенок, — она коснулась своего живота, — не был твоим, ты мог бы перенести на него свое разочарование?
— Нет, Кэтти, я бы так не сделал, — спокойно согласился Ред. — Значит, ты мне все-таки доверяешь? Я никогда не позволю другому мужчине украсть тебя, — хрипло предупредил он.
— Но ты не стал меня искать, — напомнила она.
— Гордость, — произнес он, — превратила эти месяцы в ад. Я ждал, когда ты сделаешь первый шаг. Боже, Кэтрин, ты просто сбежала, мало что объяснив. Мне казалось, ты не выносишь меня! Хотя я понимал, что не могла ты быть такой нежной и прекрасной, когда мы занимались любовью, если бы у тебя не было ко мне никакого чувства. — Отчаяние вновь появилось на его лице. — Если бы ты знала, каким это было кошмаром — желать тебя, стремиться к тебе и пытаться убедить себя, что ты этого не стоишь. Я так боялся, что ты нашла кого-то еще… Кэтти, я был очень тронут тем, что стал твоим первым мужчиной. Но я хочу быть последним и единственным.
Жадные губы Реда впитывали теплоту и нежность ее уст, как будто он не мог ими насытиться. Она страстно отвечала ему, такая же жажда сжигала и ее.
Когда они, наконец, пришли в себя, оба были сильно взволнованны.
— Ребенок, Кэтти, — что ты к нему чувствуешь?
— Когда я думала, что это все, что у меня осталось от тебя, ребенок стал для меня всем на свете. А теперь ты и ребенок — это мой мир, моя жизнь. А что чувствуешь ты?
— Я счастлив от мысли, что ты ждешь от меня ребенка. — Он откинулся назад и притянул ее к себе. — Ну что, уже заметно? — с любопытством спросил он, поглаживая ее упругий живот.
— А ты сам как считаешь? — спросила Кэтрин с улыбкой.
— Знаешь, как ты мне нужна, крошка? — хрипло прошептал Ред.
— Ну так докажи мне это, немедленно докажи! — потребовала Кэтрин, и у Реда на этот раз не было никаких возражений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});