– Когда любишь, совершаешь столько глупостей…
– И не говори, – согласился Оливье. – Я был идиотом, а теперь, боюсь, слишком поздно. Колетт уже забыла меня и…
– Это не так.
– Что не так? – с надеждой уточнил Оливье.
– Колетт несколько раз спрашивала о тебе. Она вроде бы даже ездила к тебе домой, чтобы помириться, но опоздала. Ты уже уехал в Гренобль. Так что отправляйся к ней прямо сейчас. Любовь слишком хрупкая драгоценность, чтобы гонять ее словно бильярдный шар в надежде попасть хоть в какую-нибудь лузу.
– А ты поэт, Анри, – усмехнулся Оливье, поднимаясь со стула. – Только вот никак тогда не пойму, почему ты все-таки предпочел случайную лузу вместо того, чтобы точнее прицелиться и добиться Катрин.
Выйдя из кабинета, Оливье дал обет поставить самую большую свечку святой Женевьеве, если Колетт согласится с ним поговорить, и перечислить внушительную сумму в какой-нибудь благотворительный фонд, если дело продвинется дальше разговоров.
Натали привыкла руководить и командовать, поэтому Колетт предпочла молча сносить все ее приказы и распоряжения. Была бы здесь Мадлен… Впрочем, именно для Мадлен они с Натали и устраивали сюрприз.
Очередную годовщину свадьбы Мадлен и Жерома решено было отпраздновать в загородном домике Натали на берегу Сены. Как Мадлен ни порывалась принять участие в подготовке торжества, ей досталась только роль гостьи.
Натали протянула Колетт очередную связку воздушных шаров.
– Прикрепи их, пожалуйста, вон над тем столом! – командным тоном произнесла она.
– Мне кажется, – неуверенно начала Колетт, – что здесь они будут смотреться плохо.
– Не спорь со мной. Я лучше знаю свой дом.
– А я профессиональный дизайнер, – начала терять терпение Колетт.
– Вешай куда хочешь, – обиженно пробурчала Натали.
– Эй, не обижайся! Я всего лишь предположила, что в другом углу эти шары будут смотреться лучше, – уже не так твердо заметила Колетт.
Натали, почувствовав, что подруга дала слабину, выхватила из ее рук шары.
– Дай я сама их прикреплю. Иначе мы ничего не успеем до приезда Мадлен и Жерома.
Колетт покорно освободила табуретку и присела на пуф, стоявший у старомодного камина с массивной полкой, уставленной сотней крошечных фарфоровых фигурок, которые являлись слабостью Натали. Видимо, таким образом, в тиши сельского домика, вдали от любопытных глаз, она компенсировала имидж независимой «железной леди», который сама же себе и навязала.
Правда, в последнее время наметились некие подвижки и в ее личной жизни. Случайная встреча с Луи Ларсеном в кафе в день рождения Колетт буквально перевернула мировоззрение убежденной феминистки. Натали долго не решалась попросить у подруги номер телефона Луи, поскольку считала, что ее шансы на успех невелики. Луи без конца твердил о своей любви к Колетт. И хотя последняя могла предложить ему только дружбу, Луи вряд ли обратил бы внимание на подругу обожаемой Колетт, если бы… Если бы сама Колетт не помогла ему этого сделать. Вернее насильно не повернула его голову в сторону Натали.
Сейчас обе подруги вспоминали о том моменте с улыбкой, а тогда Натали готова была открутить Колетт голову. Никогда она не чувствовала себя так глупо в присутствии мужчины. Обычно она нагоняла на них страху, а затем, почувствовав себя хозяйкой положения, без стеснения вертела так называемым сильным полом как ей вздумается.
Теперь же Натали всерьез подумывала о переезде в Лондон и злилась на Луи, если он не звонил два дня кряду.
– Вот и все. Я знала, что получится очень красиво! – торжествующе заявила Натали.
– Особенно красиво будет, когда шарики расплавятся от жара камина, – с отсутствующим видом проронила Колетт.
Натали ненавидела признавать свою неправоту. А Колетт не любила вызывать неприятные эмоции у любимых и дорогих ей людей, поэтому не стала проявлять много внимания к такой мелочи, как воздушные шары. Неудивительно, что Натали ошиблась. Она взвалила на себя основную массу забот по подготовке праздника. При этом не желала уступать самую малую часть обязанностей добровольно вызвавшейся ей помогать Колетт. «Я и так слишком долго не могла ничем помочь, – резонно заметила она. – Засиделась. Пора бы уже и метлу в руках подержать». Натали не оставалось ничего другого, как согласиться и принять помощь подруги.
– Мы ничего не успеем! – воскликнула в панике Натали, подсунув под нос Колетт руку с часами.
– Не так близко. Я ничего не вижу, – рассмеялась Колетт. – Стрелки расплываются.
– Извини, но я волнуюсь. Вдруг Жером и Мадлен приедут, а мы еще не успеем переодеться и развести огонь в камине?
– Во-первых, у нас в запасе почти час. А во-вторых, ничего непоправимого, уверяю тебя, не произойдет, если они не увидят нас в этих дурацких колпаках.
– Ты опять за свое, Колетт! Если бы праздник организовывала ты, то все бы чинно сидели за обеденным столом и спрашивали друг у друга разрешения выйти в туалет или передать салатницу.
– А тебе не кажется, дорогая Натали, что мы уже вышли из того возраста, когда выпрыгивают из-под стола в карнавальных костюмах и кричат во все горло «сюрпри-и-и-из!!!»? Мадлен и Жером решат, что мы спятили. Не удивлюсь, если Мадлен обрядится в вечернее платье, а Жером – в смокинг.
– Будет еще веселее, – рассмеялась Натали. – А теперь быстрее снимай шары. Как ты там хотела их повесить… Я умываю руки.
– Знаешь, – неожиданно серьезным тоном произнесла Колетт, вновь вставая на табурет, – меня с самого раннего утра одолевает какое-то странное чувство. Даже не могу объяснить… мм… наверное, все это глупости.
– Нет-нет, расскажи, – подскочила к ней Натали и заискивающе посмотрела на подругу.
– То ли волнение, то ли предчувствие… будто должно что-то случиться… Но не случится.
– Колетт, ты говоришь загадками. Что должно произойти?
– В том-то и дело, что я не знаю. – Колетт осторожно открепила связку шаров и передала их Натали.
– Тогда выброси из головы.
– В том-то и дело, что не получается. Меня аж мутит.
– Да?! А на солененькое не тянет? – поинтересовалась Натали.
– С чего бы это? Ты ведь знаешь, что я так давно не занималась сексом, что, наверное, уже разучилась.
– Глупости! Это как езда на велосипеде. Раз научишься – и…
– Меня всегда немножко поташнивает, когда я нервничаю. Всегда выворачивало перед экзаменами.
– Надо же! Впервые слышу. Неужели ты так волнуешься из-за годовщины свадьбы нашей Мадлен?
– Я ведь уже сказала, что не знаю. Давай забудем. Если я скажу, что меня одолевает предчувствие…
– Нет уж, договаривай, – не унималась Натали.
– Ты будешь смеяться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});