Ее голос в прологе беседы с мужем слегка подрагивал и вибрировал особенно тогда, когда она повествовала о том, как размеренно и монотонно текут здесь ее дни и ночи, но к финалу палитра интонаций Кати обрела прежнюю уверенность, и она спокойно закончила разговор. Мальчиков не было дома, они ушли гулять, и это обрадовала ее; притворяться перед ними ей было тяжелее, чем перед Петром. Она поговорит с детьми в следующий раз, когда окончательно освоится со своим новым статусом неверной жены. А, судя по тому, как она быстро привыкает ко всему новому, что входит в ее жизнь, этого счастливого момента ждать осталось совсем недолго.
Они договорились с Артуром, что пойдут вечером на танцплощадку. Прижавшись тесно друг к другу, они плыли на переменчивых волнах сменяющих друг друга мелодий, которые выжимало из своих инструментов все тоже музыкальное трио. Среди внимательно следящих за танцорами лиц промелькнула и сердитая физиономия Валерия Ивановича, но Катя даже не отреагировала на это не самое приятное видение; этот человек для нее умер, так и не успев родиться. Ей было легко от того, что она больше не испытывала никакого страха, принуждающего ее скрывать от него свои отношения с Артуром; наоборот, ей было приятно ощущать свою независимость от запугиваний Валерия Ивановича.
Артур был замечательным партнером не только на узкой площадке постели, но и на широкой танцевальной площадке, и Катя с наслаждением отдавалась звукам музыки, синхронизируя движения своего гибкого тела с ее ритмами и тактами.
— Куда проляжет наш путь дальше по грешной земле? — спросил Артур, когда закончились танцы. — В ресторан или домой?
— Не хочу ни туда, ни туда.
— Тогда на море?
— Пойдем, — согласилась Катя.
Они спустились на пляж. Катя сбросила босоножки, подошла к морю, которое в знак приветствия тут же своим теплым языком лизнуло ее голые ступни.
— А вода очень теплая, даже теплее, чем днем, — удивилась Катя.
— Так всегда бывает. Море остывает медленней, чем суша. Об этом учат еще в школе. Я предлагаю искупаться.
— Но я не захватила купальный костюм.
— А зачем он тебе? Ночь — лучший купальный костюм, она скроет от нескромных глаз все твои прелести, — насмешливо проговорил Артур.
— Нет, Артур, я не могу, — заартачилась Катя.
— Не говори глупости, ты же уже знаешь, что можешь. Это в тебе говорят старые привычки. Должны же они периодически напоминать о своем существовании, не то ты вдруг окончательно забудешь о них. А это такая беда. Поэтому сначала надо непременно сказать — не могу, а только потом начать спокойно делать то, чего не можешь. А знаешь, ты ведь невероятно бесстыдная женщина, — вдруг усмехнулся он. — Мне это чертовски в тебе нравится. Так что раздевайся — и бултых в воду.
Артур почти мгновенно стянул с себя всю одежду, и Катя увидела выделяющуюся в темноте незагорелую белую полоску, пролегающую по его ягодицам и бедрам. Еще через пару секунд его тело поглотило черная бездна моря.
Катя внимательно осмотрелась вокруг себя, пытаясь пробить взглядом толстый слой темноты. К своей радости, зрителей, которые могли бы наблюдать предстоящий сеанс стриптиза, поблизости она не обнаружилось. И пока привлеченная этим зрелищем публика не появилась, Катя стала поспешно расстегивать платье. Когда она стащила с себя маленькую тряпочку трусиков, то снова быстро оглядела окрестности — не следит ли кто-нибудь за ней? Немного успокоившись, она шагнула к морю.
Вода действительно была очень теплая, волны ласково тыкались ей в грудь и живот, словно прося их приласкать за то, что сумели сберечь в этот поздний час остатки жара дневного солнца. Катя опрокинулась на спину, широко раскинув руки, и стала смотреть в небо. Прямо над нею порхали мириады светлячков звезд, некоторые из них дружелюбно подмигивали ей, как будто предлагали познакомиться.
Никогда Катя не испытывала подобных чувств: покачиваясь на теплой перине моря, накрытая сверху гигантским покрывалом расшитого серебряными блестками млечного пути, она впервые в жизни ощутила себя одной из этих мерцающих звездочек, неотъемлемой частицей этого беспредельного мироздания, пусть со своим очень слабеньким, подобно детскому фонарику, светом. И хотя ее огонек совсем не велик и не ярок, но и он тоже принадлежит этому восхитительно красивому, непередаваемому словами миру. Она, как и миллионы других людей, — ничтожный кораблик, блуждающий в поисках неведомого пристанища по безграничным просторам Вселенной, поднявший свой маленький парус жизни в слабой, но не умирающей, несмотря на все разочарования, надежде, наполнить его попутным космическим ветром.
Внезапно она услышала рядом с собой тихий плеск, и через секунду Артур уже прижимал ее к себе.
— Как тебе ночное купание? — спросил он.
— Я ничего подобного еще не испытывала в жизни, — призналась Катя. — Очень странное чувство. Ты будешь смеяться.
— Нет, не буду, что бы ты сейчас не сказала, — пообещал Артур.
— Я впервые почувствовала, что принадлежу не только себе, своей семье, но какому-то огромному миру. Мне даже на секунду показалось, что я одна из этих звезд. Правда же это глупо?
— Это не глупо, — успокоил ее Артур, — ты все замечательно прочувствовала. Все так и есть, как ты говоришь. Мы частицы этого мира, причем, не самые худшие из них.
— Ты уверен, что не самые худшие? — не без иронии спросила она.
Но ответа она не получила, вместо него неизвестно откуда приплывшая высокая волна, словно капюшоном, накрыла их с головой. Они ушли под воду, и чтобы с Катей ничего не случилось, Артур еще крепче прижал ее к себе.
— Мы чуть не утонули, — засмеялась Катя, когда их головы вновь оказались над морской равниной.
— А мне пришла в голову замечательная идея. У меня есть большое подозрение, что ты никогда не занималась любовью в море. Давай попробуем?
— Нас увидят.
— Кто? Рыбы? Для них это будет полезно, пусть посмотрят, как это делают люди. Может, им тоже что-нибудь из нашего опыта пригодится в их рыбьей жизни.
— Но это опасно, — выставила новое возражение Катя.
— Мы оба хорошо плаваем.
Это было правдой, и Катя почувствовала, что обойма ее аргументов оказалась полностью израсходованной. Артур же, поняв, что сопротивление оппонента сломлено, придвинул свои губы к ее смоченному соленым морским напитком рту. Не рассчитав движения, они снова стали тонуть, но быстро вынырнули. Став чуть опытней, они возобновили прерванный погружением в морскую пучину поцелуй. Одной рукой каждый из них шлепал по поверхности моря, другой — ласкал своего партнера. Артур сжимал ее грудь, затем спустился ниже и накрыл ладонью влагалище. Катя отыскала в безмерных океанских просторах его член и мягко стала водить пальцами по его влажной головке. Звезды и луна молча взирали со своей высоты на то, как занималась эта пара землян любовью, и, судя по их ровным и нежным снопам света, которыми они их обсыпали, это зрелище вызывало в глубинах космоса полное одобрение. Но Катя уже не помнила ни о развешанных над ней небесных гирляндах, ни о нежных прикосновениях перекатывающих через нее волн, весь гигантский мир переместился целиком в ее тело, а там сосредоточился в нескольких точках, живо откликающихся на каждое прикосновение Артура.