Еще несколько минут назад, в разговоре с Никитой бабулин голос звучал довольно бодро, со стальными нотками. Это она, что, комедию передо мной разыгрывает?
- А кто же ты тогда? - спрашивает, подойдя ближе и прищуриваясь сильнее.
- Я - Кира, - мямлю и бросаю умоляющие взгляды на то ли сарай, то ли баню, в которой скрылся Никита. Мысленно прошу его поскорее вернуться и спасти меня от своей милейшей старушки.
- Что это за имя такое, Кира? Полное какое?
- Кира, полного нет, - еще тише лепечу я.
- А чего это ты тута делаешь, Кира, если ты не Вика?
Я не нахожу, что ответить, потому что сама себя постоянно об этом спрашиваю.
Вика, по всей видимости, была здесь частым гостем и сумела завоевать расположение бабушки Никиты. А значит, скорее всего, завоевала расположение и его родителей, и братьев. Мне нечего и мечтать, что я смогу быть ей достойной заменой. Ни в сердце Никиты, ни в кругу его семьи.
- Забудь про Вику, баб. Ее больше нет.
- Это как это нет? - ворчит старушка.
- Здесь нет, и никогда больше не будет. А если ты станешь грубить Кире, то и меня тоже здесь больше не будет. Ферштейн?
Я с ужасом наблюдаю за разворачивающимся передо мной диалогом. Безусловно, мне приятно, что Никита заступился за меня, но то, что из-за меня он сейчас ссорится с бабушкой, точно не добавит мне очков в ее глазах. И если я сразу ей чем-то не понравилась, слова Никиты только усугубят ее предубеждение против меня. Да уж, удачным первое знакомство с его семьей не назовешь.
- Хорошо, - неожиданно идет на попятную Павла Степановна и добавляет что-то по-немецки.
Сказать, что я удивлена, это сильно недооценить глубину моих эмоций.
- Если еще что-то понадобится, звони, - примирительно говорит ей внук и обнимает на прощание.
- С днем рождения! - запоздало говорит она ему, и мы уходим.
Когда садимся в машину, Никита говорит:
- Бабуля - преподаватель немецкого. Бывший, но заслуженный.
Я понимаю, что он заметил немой вопрос в моих глазах во время их обмена репликами, и смущенно улыбаюсь.
- Ты был неоправданно груб с ней.
- Нормально, не парься. С ней лучше сразу расставить все точки над "i", потом ввести новые правила будет куда сложнее.
Я не могу с этим не согласиться.
- А теперь праздновать!
*
Мы сидим в небольшом, но очень по-семейному уютном итальянском ресторанчике. Судя по тому, что и подошедший к нам поздороваться и поблагодарить за выбор его заведения хозяин, и приветливый, немолодой уже, официант, и бальзаковского возраста дама за стойкой бара - итальянцы, весьма плохо говорящие по-русски и заметно похожие друг на друга, ресторанчик и в самом деле является их семейным бизнесом. Заказ мы уже сделали и ждем, когда нам принесут нашу еду. Есть и в самом деле уже очень хочется - в школе я обычно не обедаю. Брать с собой не люблю, а столовская еда - не самая аппетитная вещь на свете, тем более для вечно худеющей меня. Мне проще и полезнее пропустить этот прием пищи. Иногда мама сует мне в рюкзак банан или яблоко, но сегодня она в командировке, а папа, к счастью, такой ерундой не заморачивается. Ему все эти перекусы чужды. Он тоже предпочитает кушать дома, поэтому съедает плотный завтрак по утрам - это может быть даже суп - и терпит весь день до ужина, соглашаясь на работе максимум на кофе с печеньем, если по долгу службы заглянет на огонек к кому-то из своих многочисленных коллег-приятелей.
Поэтому, пожирая меню голодными глазами, я назаказывала столько, что вряд ли смогу это съесть - и салат с курицей, и лососевый стейк с картошкой, и чайник бруснично-имбирного, удивительно согревающего, чая, и еще десерт заприметила, но решила с ним не торопиться.
Чай нам принесли сразу, и им мы заполняем желудки и неловкую паузу. Пьем, избегаем смотреть друг на друга, по крайней мере, я избегаю, но и Никита тоже не нарушает молчание, хотя его неловкость становится все более плотной и осязаемой. Наконец, он говорит:
- Ты не рассказывала мне, что владеешь даром гипноза.
- Я?! - спрашиваю почти фальцетом, едва не поперхнувшись терпким чаем. - Каким таким гипнозом?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Уже больше суток прошло, а я не выкурил ни единой сигареты. Это первые бездымные сутки за последние три года. Поэтому без гипноза явно не обошлось. Или чем там промышляют шарлатаны, предлагающие кодирование от всего? - он весело смеется.
- Ну, сутки - так себе достижение, - не разделяю я его радости. - Праздновать будем, когда хотя бы десять таких суток наберется.
- Десять? - расширяет он глаза, не переставая улыбаться, но потом добавляет с серьезной миной: - Для заядлого курильщика даже сутки, поверь мне, уже много. Именно первые дни - самые сложные в любом процессе отказа от чего бы ни было.
- Да, я знаю.
- Я ведь уже не раз пытался бросать, но меня хватало максимум до вечера. Поэтому я действительно удивлен и не понимаю, как тебе удалось.
- Это же легко, - усмехаюсь я. - Ты пытаешься заслужить одобрение понравившейся тебе девушки. Не хочешь, чтобы я думала о тебе плохо.
- Да ты еще и психолог.
- Аха, на полставки. Видишь, как тебе повезло? Я - твой самый лучший подарок в этой жизни. Можешь даже не сомневаться.
"Что я несу?" думаю про себя, но фразу упрямо договариваю и в конце её густо краснею.
- Не сомневаюсь ни секунды, - серьезно говорит он и смотрит длинно, многозначительно, без тени улыбки.
Я смущаюсь еще больше и бесконечно радуюсь пожилому официанту, принесшему наши стартеры и прервавшему нас. Никита переводит взгляд на него, и я облегченно выдыхаю.
Некоторое время мы едим и болтаем о вкусе и аутентичности блюд, не возвращаясь к скользкой теме разговора, и я рада этой передышке. Закончив с салатом и утолив свой голод, - как теперь упихать в себя еще и лосося? - я сама невольно возвращаю беседу к тому, на чем она так удачно прервалась.
- Вообще-то у меня есть для тебя настоящий подарок.
- Еще подарок? - лукаво вскидывает он бровь.
- Ну, то был подарок от жизни, а этот, куда более скромный, от меня.
- Скромный - то, что нужно, - заверяет он и, невинно хлопнув глазами с длиннющими ресницами, заявляет: - Я сам такой.
- Чтобы был не такой скромный, - я игнорирую его откровенные заигрывания, - нужно предупреждать о дне рождения заранее. Экстрасенсорикой я не обладаю, хоть ты и считаешь, что владею гипнозом. В общем, вот.
Я достаю из рюкзака футляр с ручкой известного бренда, которую купила сегодня в ближайшем к школе Торговом центре. Успела до встречи с Никитой, но не успела завернуть в подарочную бумагу. У них такой услуги не оказалось, и я купила лист, собираясь упаковать подарок дома самостоятельно. Но футляр и так выглядит солидно и вполне подарочно, я не сильно переживаю из-за этого. А вот понравится или нет мой выбор, беспокоюсь. Но Никита, кажется очень довольным. Долго разглядывает ручку, с лица его не сходит улыбка, и он беспрестанно меня благодарит. Мне даже приходится его прервать, и он смеется.
- Нет, правда, спасибо. Ты угадала. Но, если честно, заморачивалась зря, лучший подарок ты мне уже сделала.
- Это какой?
- Согласилась встретиться со мной, - он вновь посерьезнел.
- А ты, правда, сомневался, что я соглашусь? - решаюсь я спросить, раз уж у нас вечер откровений.
- Конечно, иначе не стал бы врать.
- Да, врать не стоило, - я тоже предельно честна, - это избавило бы меня от нескольких неприятных часов.
"И еще одной бессонной ночи", добавляю, но только мысленно.
- Что стало причиной? - его серые, с желтоватой окантовкой, глаза смотрят прямо мне в душу, и я не могу не ответить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Рухнувшая надежда, - я считаю, что сказала достаточно, но он ждет продолжения, и я нехотя заканчиваю: - на то, что тебе интересна я сама.
Он опускает глаза, пряча от меня их ликующий блеск, но потом снова поднимает взгляд на меня.
- Я же говорил, что ручка лишняя, ты и так завалила меня подарками.