Читать интересную книгу Иван Безуглов - Бахыт Кенжеев

- Диетическую "Кока-Колу", пожалуйста, - мягко улыбнулась Света. - И сестре то же самое. А Ивану - "Джек Дэниэлс".

- "Смирновской" на льду, пожалуйста, - Федор удивленно покосился на Татаринова. Он ожидал, что после десяти лет на западе писатель утратил русскую привычку пить неразбавленную водку.  Но Татаринов чувствовал себя вполне комфортабельно - Таня заметила, что хрустальный графинчик, поданный ему по особому заказу, уже почти пуст.  Ей вдруг стало жалко этого стареющего человека, у которого за душой не было ничего, кроме умения сочинять душещипательные, хотя и не слишком правдоподобные истории.

- Расскажите о вашем кинофильме, - сказала она примирительно.

- О каком? О том, что уже получил приз Монреальского кинофестиваля, или о том, который мы собираемся снимать осенью? Вы можете не любить литературы, Таня, но кино, вероятно, вам доступнее. Давайте посмотрим его - хотя бы завтра. У меня есть видеопленка.

Верлен, не слушая разговора, листал меню, вполголоса отдавая распоряжения услужливому, подтянутому официанту в черном фраке.

- Господа, - в голосе его прозвучало легкое недовольство, - мы собрались поужинать в приятной атмосфере, а не морочить друг другу головы разговорами об изящных искусствах. Единственное позволенное за этим столом чтение - это чтение меню. И прежде всего это касается вас, Алексей. Я знаю, что вы отдадите любой ужин за хороший разговор о ваших собственных произведениях.

Все засмеялись. Видимо, Верлен не упускал случая подтрунить над чудаком-сценаристом.

Меню было не слишком длинное, но изысканное. Таня, не в силах удержаться от любопытства, заказала на закуску паштет из лосося - Верлен уже успел рассказать ей, что первоклассный лосось подается в Канаде повсюду. Света взяла салат с омаром, Иван с Федором - по коктейлю с креветками. Поль настоял, чтобы все заказали на второе стейк или ростбиф с печеной картошкой. "Вы успеете попробовать все остальное потом, - смеялся он, - но в первый вечер в Канаде я обязан угостить вас самым типичным блюдом в нашей стране - не считая, конечно, гамбургера, который оставим на потом, когда истощатся мои капиталы." Свой стейк он попросил изготовить с кровью. Таня, слегка испугавшись, заказала хорошо прожаренный.

Татаринов от второго блюда отказался. Ему принесли ассорти из французских сыров, украшенное гроздью винограда и несколькими черными, словно лаковыми маслинами. Но и пикантный бри, и рокфор, украшенный черными прожилками, подобно старому ониксу, и бледно-желтые ломтики знаменитой квебекской "Оки" сценарист, как и следовало ожидать, хватал с блюда прямо пальцами, вытирая их затем о свои видавшие виды джинсы. Стол перед ним был уже обильно покрыт крошками и пятнами от разлитого соуса.

Тем временем официант принес бутылку вина, с которой обращался с особым почтением. Один глоток был налит для дегустации Верлену. Попробовав с видом знатока, он одобрительно кивнул.

- Итак, господа, - сказал Поль, когда официант наполнил все бокалы, - этому вину хотя и меньше лет, чем Тане или Анне, но все-таки больше, чем нашей юной Свете. Поднимем эти бокалы за взаимопонимание, за успешный бизнес, за ваш приезд в наш очаровательный город, и за взаимовыгодное сотрудничество между людьми, исполненными доверия и уважения друг к другу.

Возразить велеречивому негоцианту было нечего, и если б Таня не увидела, какой жадный взгляд он бросил на нее, если б не слышала их разговора в баре, она подняла бы свой бокал без всяких задних мыслей. Но старое, крепкое, дурманящее вино лишь подчеркивало, какие неутоленные страсти кипели в сердцах присутствующих, за исключением лишь, быть может, честного Тютчева и неискушенной Светы. Таня на мгновение позавидовала сестре. Ее жизнь только начиналась - и в самом начале этого пути она встретила  надежного, верного человека, знающего, куда ему идти - и явно желающего пройти этот путь рука об руку с ее сестрой. Об этом говорили и восхищенные взгляды, которые он кидал на нее, и то, как близко он сидел с ней рядом, и та особенная забота, с которой он расстелил на ее коленях снежно-белую салфетку. Оба молодых человека, казалось, наслаждались каждой лишней минутой вдвоем.

- Здесь поразительно уютно, - с восторгом сказала Света.

- И элегантно, - добавил Федор, оглядывая облицованный тускло блестящими дубовыми панелями обеденный зал, блистающий безукоризненной чистотой линий. - Люблю современные интерьеры, с сочетанием металла и дерева, с современными картинами...

- А как же "Савой"? - спросила Таня.

- Там есть свое обаяние, - вступил Иван.

- Прелесть старой Европы, от которой в свое время Россия так многому научилась, - вставила Анна.

- Дело прошлое, Анна. Сейчас даже сама Европа предпочитает учиться у Северной Америки. Здесь есть то, чего так нехватает нам - совершенная организация, непритязательная, но работающая культура. А декадентские штучки, которые так милы сердцу старушки-Европы, могут и подождать. Прежде всего нам следует накормить свой народ, чтобы в трудный час он не увлекся экстремистскими идеями. И я, откровенно говоря, предпочитаю накормить его не французскими сырами и не паштетом из лосося, а чем-нибудь попроще.

- Почему? - осведомилась Шахматова, поигрывая бриллиантовым браслетом. - Неужели русский народ недостоин красивой жизни?

- Потому, Анна, что реальная цель мне ближе, чем те воздушные замки, которыми нас всю жизнь пытались обмануть коммунисты. Вот почему я с таким восторгом гляжу на Америку и Канаду. Спорт, культ здоровья, простота во всем - вот чего так нехватает сегодня нашему измученному народу. Здоровая семья и честная работа - вот что должно быть написано на знамени новой России. Даже на нашей швейной фабрике мы не будем шить французских туалетов. Джинсы, майки, может быть, простые деловые костюмы по канадским выкройкам.  Мы должны думать о том, что может народ себе позволить. И, наверное, ненавязчиво подсказывать ему.

Татаринов, в очередной раз опустошив свою стопочку с водкой, насмешливо фыркнул. С каждой минутой он нравился Тане все меньше и меньше. Верлен уже дал им отпечатанную на лазерном принтере програмку их пребывания в Канаде, и Таня уже напряженно думала о том, что если на Ниагарский водопад с ними увяжутся Анна и сценарист, то поездка окажется погубленной. Иван так устает на работе. Нехватало только, чтобы в далекой Канаде его мучили сердечные терзания из-за неразборчивой в средствах красавицы. А Верлен? Он был галантен, он был ненавязчив, он был мил и предупредителен, но Таня не могла забыть о заговоре, который он плел за ее спиной.

- Кто вы такой, господин Безуглов, - развязно начал Татаринов, - чтобы распоряжаться судьбой своего народа?

- Алексей! - встревоженно воскликнула Анна.

- Уж во всяком случае, не герой вашего нового киносценария, - решительно ответил Иван. - Я не предавал любимой женщины ради бизнеса, - он с горечью посмотрел на Шахматову, потупившую очи долу, - не подделывал векселей и не распродавал за взятки природных богатств своей страны по демпинговым ценам. Я служу прежде всего своему отечеству... в отличие от тех, кто в это трудное время отсиживается в комфортабельном зарубежье... - он умолк, видимо, понимая, что заходит слишком далеко.

- Хороший ответ, - крякнул растерянный Татаринов. - Хотя за этим столом, кажется, никто не распродавал российских сокровищ... тем более, за взятки...

Наступило неловкое молчание.

На доброй половине столиков в зале ресторана лишь сиротливо сияли, дожидаясь посетителей, разложенные посеребренные приборы. Сосредоточенные клиенты, по большей части солидные господа средних лет со своими эффектными, сильно накрашенными подругами, заинтригованно прислушивались к разгоряченным речам на неизвестном языке, которые велись за столом Верлена. Кое-кто кивал ему, кое-кто подзывал на разговор после ужина. В циклопическом зеркале на потолке отражался роскошный стол и белое пятно скатерти. Вино, которое разливал перевернутый вверх ногами лысеющий официант из пыльной наощупь бутылки, текло не вниз, как ему было положено, а вверх. Утлое пламя свечи, полыхавшей на столе в шарообразном стеклянном сосуде, бросал на лица собравшихся тревожные блики. Ни Света, ни Федор не понимали, что за стычкой Ивана с Татариновым скрывались страсти, быть может, более важные для них обоих, чем даже судьба России.  Это была схватка поколений - беззаботной, неряшливой богемы, уродливого порождения коммунистического режима, и знаменосца нового, здорового мира.

- Поймите меня правильно, господин Татаринов, - в голосе Безуглова уже не было прежнего ожесточения, - меня, как опытного бизнесмена, огорчил ваш сценарий. Может быть от этого я так резок...

- Алексей, неужели ты меня подвел? - встревожился Верлен. -  Ведь в сентябре должны начинаться съемки!

- Господин Безуглов вряд ли разбирается в качестве литературных произведений, - ядовито сказал Татаринов, - ведь я, Поль, не лезу в ваши сделки, не даю советов по поводу кактусов, медвежьих шкур и дешевых джинсов для русских женщин. Так что в этом отношении советую вам полагаться на профессионалов... скажем, на Анну, главного вдохновителя моей работы... Я не исключаю, однако, что у него были личные причины, по которым эта вещица могла вызвать его озабоченность. Не так ли, господин Безуглов?