- Агген, - я выдыхаю, потому что должна ей сказать то, что отчего-то не говорится. – Если вдруг…если вдруг мастер Дэро скажет…или спросит у тебя что-то, что ты не знаешь, что-нибудь странное…говори, что ничего не было и ему все приснилось.
- А что-то было? – Агген смотрит на меня.
- Ничего не было… почти. Просто мастер Дэро любит выдавать свои сны за действительность.
Агген безучастно смотрит в несколько размазавшийся рисунок.
- Может ли мастер Дэро разорвать помолвку? – в ее голосе звучит тоска.
- Вряд ли. Он…он хочет этой свадьбы, Агген. Ты ему нравишься. Прости.
- Мне не за что тебя прощать, - она поднимается, отряхивает юбку от невидимых пылинок. – Я должна была сама…а я не смогла. Теперь вот получу мастера Дэро, а не…
Агген идет к отцу, а я прячу кинжал в корсет.
***
День проходит безо всяких для меня событий. Я, наконец-то, вымылась – с некоторым злорадством представив себе изумление и оторопь возможного убийцы, если жертва внезапно окажется перед ним обнаженной и в мыльной пене. Постирала белье, отчистила обувь – Синон рвалась на помощь, но я отказалась: простые действия успокаивали, отвлекали от тягостных мыслей. Ближе к сумеркам надела заранее заготовленное платье, бледно-розовое, сверкающее россыпью множества мельчайших бусинок и страз, подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. В маленьком домике, где еще несколько дней назад я благословляла тишину и одиночество, мне вдруг стало тесно и страшно, настолько, что захотелось рвануть к двери, распахнуть ее, немедленно убедиться, что путь свободен, а потом…бежать со всех ног по сумеречному вымершему городу, туда, во дворец, казалось, единственное средоточие жизни в моей новой вселенной.
Я тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения, но стены продолжали сдвигаться, потолок давил на голову, и при этом комната ходила ходуном, как корабельная каюта. Я ухватилась покрепче за узкий деревянный подоконник, стремясь удержаться здесь, в этом мире, где всё было понятно и просто, хотя совершенно невесело. Доски пола стали поскрипывать, светляки погасли с тихим хлопком, по рукам словно бы поползли крошечные мураши. И тогда я сдалась, подалась навстречу потоку, ветру, который дул на меня одну. И ветер подхватил меня и понес.
Перелетная тень оказалась в небольшой комнате, которая, однако, все же была больше моего уголка у леи Синон. Потолки выше, а на полу – ковер, дивно пушистый ковер с меховым ворсом. Я опустилась на корточки и разулась, не особенно обдумывая, что делаю. Мне не хотелось оставлять тут грязные следы. Мех приятно щекотал ступни.
Глаза привыкали к темноте, постепенно все четче проявлялись очертания мебели – массивный шкаф, погасшие светляки на стенах, раскрытое окно с длинными распахнутыми занавесками, через которое в комнату проникала вечерняя прохлада, совсем маленькие столик и стульчик, сундук на полу, кровать, а это – игрушечная лошадка? Детская комната? Я осторожно направилась к кровати, боясь наступить на какую-нибудь оставленную на полу игрушку. В голове зазвучала детская песенка-страшилка – не помню, кто же мне ее пел? Леди Сертон или Дорат?
Из могилы вылезает,
Смотрит мертвыми глазами,
Он выходит из ворот,
И домой к тебе идет,
Не стучась, проходит в двери,
Комнату шагами мерит,
Ночь плывет за мертвецом
И глядит тебе в лицо.
Там, в лесу, мороз трескучий,
Заслонили месяц тучи,
В темноте и тишине,
Тень скользнула по стене.
Он уйдет в свою могилу,
Мертвый демон чернокрылый,
Помни, что в момент любой
Тень его всегда с тобой…
Глава 31.
И вот сейчас я сама, как этот демон, тихо подхожу к детской кроватке. Внезапно до меня донеслись какие-то странные звуки – прерывистое тихое дыхание, всхлипывания… Ребенок в кровати плакал – тихонько, не стараясь привлечь к себе чье-то внимание, так безутешно и горько, что я остановилась на миг, не зная, подойти или напротив, остаться незамеченной, не напугать…
Склоняясь ко второму, я отступила назад и – что за наказание! – все-таки наступила ногой на россыпь небольших деревянных кубиков. Постройка обрушилась с глухим стуком, а ребенок моментально прекратил плакать и затих. Мы притихли оба, как охотник и зверь, вот только было непонятно, кто из нас кто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Привет, - тихонько сказала я, - я заблудилась и зашла к тебе случайно. Как тебя зовут?
Над кроватью взметнулась темная макушка, но ребенок ничего не ответил.
- Я наступила на кубики, и они рассыпались, извини, - тихонько продолжала я, - темно, ничего не видно, а ты тут, наверное, все знаешь. Помоги мне выбраться на улицу. Можешь включить светляк?
Ребенок все еще молчал.
- Ну, или просто посиди немного, я найду дверь и уйду, - сдаваясь, проговорила я, мечтая только об одном – чтобы малыш не поднял крик на весь дом.
Я сделала шаг туда, где по неявным очертаниям наметилась дверь, еще шаг, когда вдруг услышала детский голос:
- Дух?!
И светляк загорелся.
***
Я обернулась, глядя в ее черные глаза, совершенно такие же, как у брата. Гаман уже стояла в кровати, робко улыбаясь припухшими от слез губами. Ее черные волосы были распущены и стекали шелковым покрывалом по кружевной ночной рубашке. В теплом сиянии светляка она была похожа на глиняную куколку. Сходству мешало только заплаканное личико.
- Ты прилетела через окно? – Гаман села в кровати, накручивая черную прядь на палец.
- Нет, - я присела прямо на пушистый ковер, - я же тебе говорила, что летать по воздуху не умею. Ты почему не спишь?
Губы у девочки задрожали, она вылезла из кровати и прошлепала босыми ногами к сундуку, откинула тяжелую крышку.
- Смотри, какая у меня кукла есть!
Мне не хотелось сейчас играть с Гаман, вообще находится здесь – еще хотелось бы понять, где это самое «здесь».
- Гаман, мы у тебя дома? В замке?
- Нет, - ответила девочка, упрямо стягивая с большой, почему-то почти безволосой куклы пышное, искусно сшитое платье. - Мы в доме у маминой подруги, леди, в городе, забыла, как он называется.
- Мама, наверное, спит? – осторожно спросила я.
Гаман подняла подозрительно увлажнившиеся глаза.
- Мама уехала. И Дэро уехал, меня с собою не взяли! Они никогда меня с собой не берут!
- Ну почему никогда, у меня в замке ты же была, - вот так и сказала «у меня». Само собой вырвалось.
- Это, наверное, было твое волшебство.
- Ты поэтому плакала? Потому что они уехали?
Гаман резко повернулась.
- Уехали и оставили меня одну! Я боюсь спать одна, а няня не идет ко мне, потому что они с леей Викон сидят в столовой и болтают! И я тоже хочу на бал, и увидеть короля и королеву. Ты видела короля и королеву?
- Видела, - сказала я, - могу и тебе показать.
Лицо девочки засияло.
- Ты можешь меня туда отвезти?!
- Нет, отвезти не могу, я летаю только одна, да и брат с мамой будут сердиться… Но я могу тебе его нарисовать.
После недолгих поисков мы обнаружили стопку листов и карандаши, и я нарисовала сначала короля и королеву – лицо королевы вспомнить было трудно, так что на рисунке она стояла боком, а затем саму Гаман – девочка следила за процессом крайне внимательно, так и продолжая накручивать на палец волосы.
- А нарисуй Дэро! – попросила Гаман.
- Я устала рисовать, маста Гаман. Да и до полуночи мне нужно будет уйти.
- Почему до полуночи?
- Так нам, духам, положено, - в конце концов, не сидеть же мне здесь всю ночь. Я очень надеялась на ту же самую волшебную силу, послушно возвращавшую меня обратно, но кто знает.
- Тогда нарисуй, еще один, самый последний! С Дэро…
- Хорошо, - сдалась я, - с тобой нарисовать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Нарисуй с собой, чтобы вы так красиво танцевали, как принц с принцессой.
Откуда она может это знать…
- А как тебя зовут, ну, по-настоящему, я забыла?
- Агген, - по привычке ответила я и тут же пожалела об этом. Надо было придумать что-то другое.