Но бороться не пришлось. Матвей неожиданно сказал те самые, нужные слова. Ни упреков, ни насмешек. Просто просьба поговорить. Для начала. Нам это нужно было. Слишком много между нами нерешенных вопросов.
И я согласилась.
И вот теперь стояла в ванной комнате, в его футболке и любовалась собой. Сбитая с толку, совершенно не знающая, как быть и что делать дальше, но невероятно счастливая.
Ну, не дура ли?
Я тихонько прикрыла дверь за собой и на цыпочках прошла в комнату.
У Соколова была небольшая, но довольно просторная и уютная студия. Гостиная в светлых тонах, плавно переходящая в кухонную зону, где я и застала Матвея. Я прислонилась к стене и, сложив руки, на груди, принялась изучать Соколова.
Он стоял ко мне спиной и, кажется, чистил картофель. Рядом лежала гора овощей, мясо, сыр, майонез и бутылка розового вина. Из стереосистемы негромко напевали АШк и As 1Ї про безответную любовь, а Матвей ритмично притопывал им в такт. На нем были все те же белые спортивные трико. И к ним он добавил еще и белую футболку.
Но это не помогало развидеть мне картинку в зеркале. Да и одежда не особо скрывала его тело. Скорее подчеркивала. Упругая накаченная задница, крепкая спина, широкие плечи, мускулистые сильные руки. Матвей не был перекачан. Все у него было в меру. Сексуальный и притягательный. Даже в одежде. Неудивительно, что я не устояла, как и многие другие.
Неожиданно музыка стихла, и я услышала голос Матвея:
- Я вижу твое отражение в окне. Ты пялишься на мою задницу.
Я прочистила горло, и краснея, ответила:
- Поранишься, если будешь по окнам глазеть.
Я увидела, как Матвей усмехнулся, а потом обернулся. Он скользнул по мне взглядом от макушки и до пяток. Быстро, мимолетно, но меня словно кипятком обдало. И щеки теперь не просто краснели, - они пылали.
Я не понимала, почему я так реагирую на него.
Его футболка была даже очень приличной. Ниже середины бедра. Темно-синяя. Плотная. Не просвечивающая. У меня платья были в сотни раз откровенней. Но почему-то именно сейчас под его пронизывающим до самых внутренностей взглядом, я чувствовала себя голой.
Но, наверное, так и было. На мне кроме трусов, которые я подобрала в прихожей и этой футболки ничего не было. Чулки были безнадежно испорчены и мне пришлось их выкинуть. И ведь пару минут назад, я чувствовала себя вполне комфортно, а теперь хотелось спуститься вниз к своей машине и вытащить из багажника джинсы и кофту, которые я возила всегда собой.
- Поможешь? - Матвей отвернулся и продолжил чистить картофель.
- Я же говорила, что не умею готовить, - я прошла вперед и трусливо остановилась за его спиной.
- Ну это совершенно не освобождает тебя от оказания помощи, - Матвей кивнул на сыр и стоящую рядом терку.
Я, конечно, могла взбрыкнуть, и послать его куда подальше, но мне стало так неловко перед ним. Ведь сыр натереть на терке - это так просто.
Я медленно подошла к столу, взяла разделочную доску, поставила терку, распаковала сыр, и принялась за дело.
Это был мой первый опыт на кухне. И только понимание того, что у меня вроде все получается и Соколов не смотрит на меня, остановило меня от побега.
- Может вина?
- Я за рулем.
- Услуга «Трезвый водитель».
- Никогда не пользовалась.
- Такси.
- Ты хочешь меня напоить?
- Я хочу, чтобы ты расслабилась, - мы были заняты каждый своим делом и не смотрели друг на друга. Но это не мешало мне осознавать то, что я действительно напряжена.
- Хорошо. Совсем немного.
Матвей сразу же отложил свое занятие, вымыл руки и принялся открывать заранее приготовленную бутылку. А я продолжала тереть дурацкий сыр, и чувствовать, как немеет моя спина.
Матвей очень быстро расправился с бутылкой и уже через пару минут я слышала звук разливаемой жидкости по фужерам.
Соколов подошел ко мне и мне пришлось тоже повернуться к ему. Он был так близко, а я так боялась посмотреть ему в глаза, что просто стояла и смотрела, как вздымается его грудь. Наверное, где-то в глубине души понимала, что все то, что происходит сейчас не совсем правильно. Ведь еще утром я хотела его задушить, а сейчас собиралась пить с ним вино. Не считая того, что успела заняться с ним сексом, не дойдя до кровати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но Матвей, словно, чувствуя мои сомнения, уверенно вручил мне фужер с вином.
- Кать, посмотри на меня, - попросил он, и мне пришлось поднять голову и столкнуться с его гипнотическим взглядом, - я обещаю, что не сделаю ничего, что может тебя обидеть. Поэтому расслабься и просто будь сама собой. Будь настоящей. Дай мне... узнать тебя. Дай мне понять тебя. Я очень этого хочу.
Голос Матвея был тихим и завораживающим, а слова слишком заманчивыми. Я слишком давно ждала, чтобы хоть кто-то однажды сказал их мне. И теперь, услышав их, поняла, что я не знаю. Не знаю, как быть настоящей. Какая я на самом деле? Я так привыкла подстраиваться подо всех, что в тот момент мне было довольно трудно в одно мгновение открыться перед Матвеем. Да и готова ли я вообще была открыться и довериться совершенно постороннему человеку? Хотя можно было бы попробовать. Ну, для начала хотя бы не врать ему.
- Я не уверена, что у меня получится. Но я попробую. Только взамен я хочу, чтобы ты тоже больше не строил из себя задиру и придурка. Я тоже хочу тебя узнать... Настоящего...
Ну, вот! Не так уж и страшно говорить правду.
А когда по лицу Матвея расползлась добродушная улыбка, я действительно немного расслабилась.
- Я согласен.
Соколов звонко стукнул по моему фужеру и кивком предложил выпить. Меня не нужно было долго уговаривать. Розовое вино - одно из моих любимых, а после того, как я попробовала его и ощутила приятное послевкусие, сразу стало ясно, что вино на самом деле отличное и Соколов неплохо разбирается в этом виде алкоголя.
- Готовка ужина или разговор по душам? - Матвей предложил мне сделать выбор.
- Можно совместить, тем более с теркой и сыром я подружилась, - я улыбнулась и пыталась повернуться к моему собеседнику спиной, но он не дал мне этого сделать.
- Я не против. Но сначала я должен сказать тебе кое-что. - Матвей сделал театральную паузу, а у меня в груди поднялась тревожная волна. - Наше знакомство было не из лучших. Но я нисколько не жалею о том дне. Единственное, я не хочу, чтобы между нами не было недопонимания и упреков. И я мог бы попросить тебя забыть все, что было между нами, и начать все сначала. Но это будет неправильно. И вряд ли можно так легко забыть обидные слова или действия. Я был иногда не прав. Вернее, жутко не прав. - Матвей виновато вздохнул и удрученно покачал головой. - Чтобы я о тебе не думал, ты не заслуживала такого отношения с моей стороны, и я просто не имел никакого права говорить тебе гадости.
Речь Матвея меня удивила. И мне даже захотелось ему сказать, чтобы не парился. Он не первый, кто наговорил мне гадостей, а я проглотила.
Но потом вспомнила, что хотела быть честной. И как было обидно, когда услышала от него эти грубые ничем не оправданные слова. До слез.
- Типа шлюховатой пустышки? - решилась озвучить свои предположения.
Матвей разочарованно застонал, нервно провел рукой по своим коротким волосам и устремил свой стальной взгляд прямо в мои глаза:
- Мне так стыдно, Катя! И за это, и за Мирона, и за каждое грубое слово, произнесенное в твой адрес. Прости меня, пожалуйста!
Ого! Со мной такое впервые. Чтобы парень стоял передо мной и с отчаяньем и мольбой в глазах выпрашивал прощения. Маленькая стерва во мне удовлетворенно подняла голову и в предвкушении потерла ручонки. Желание послать Соколова куда подальше было невыносимым. Но это было бы слишком легко. А вот идея потрепать ему нервишки показалась замечательной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Прощу. Если ты мне скажешь, почему ты это делал?
Матвей усмехнулся.
- Знаешь, это как в школе. Когда мальчику нравится девочка, он сначала дразнит ее, дергает за косички, тем самым привлекая ее внимание, а сам до ужаса боится признаться в своих чувствах.