Читать интересную книгу Куколка - Генри Олди

— Э-э… Да. Слышу.

— Я приму участие в финансировании вашего евгенического центра. Естественно, под чужим именем. Мое имя слишком дорого стоит, чтобы трепать его лишний раз. Спонсоров проекта я укажу финансовому распорядителю центра.

— «Грядущего», — не пойми зачем поправил Штильнер.

— Неважно. Финансовому распорядителю — и совету попечителей, если угодно. Далее: тайну происхождения детей вы держите в строжайшем секрете. Я не желаю привлекать интерес журналистов и любителей «жареных» сплетен. После ряда экспериментов, когда ваша гипотеза подтвердится фактами, когда вы подадите заявку на патент с полным обоснованием открытия — я дам согласие раскрыть и этот секрет. Не раньше.

— Я могу увидеться с детьми? — спросил профессор.

Все, сказанное Лукой Шармалем, напоминало волшебную сказку. За одним исключением: инициатива бесповоротно уплывала из рук Штильнера. С другой стороны, ну ее, инициативу! Зато финансы, поддержка крупного магната, перспективы…

— Нет.

Банкир отключил коммуникатор и уточнил:

— Не сейчас.

Покидая виллу, профессор лишь чуть-чуть сожалел, что не добился встречи с детьми. Успеется. И впрямь, к чему лишний раз тревожить малышей? Говорят, гематры в детстве подвержены беспричинным истерикам — природа компенсирует эволюционную устойчивость психики. Дети вырастут и поймут отца. Поймут и простят. Теперь главное: обеспечить необходимое экспериментальное подтверждение. Деньги будут. Шармаль обещал, значит, с деньгами — без проблем. Это хорошо. Стыдно сидеть на шее Мальцова. Кармазов и Савва Брынных с прошлого года урезали вложения до минимума…

Очень хотелось выпить.

Помянуть Эмилию, и вообще.

Над его головой соглядатай-невидимка щелкнул разноцветными пучками, как кучер — вожжами. Поднимись Штильнер в небо над волшебным ящиком, он увидел бы, как декорации меняются, возвращая на сцену кабинет банкира.

Встав из кресла, Шармаль-старший отдавал приказания голему Эдаму:

— Свяжись с мар Зутрой. Действие: подключиться к финансированию евгенического центра «Грядущее» в качестве главного спонсора. Цель: полное разорение центра в течении двух, максимум — трех лет. Ограничение: разорение должно выглядеть естественным. Никаких просчитываемых связей с Зутрой. И тем более — со мной.

Голем кивнул.

— Свяжись с Фриделем. Действие: цикл статей и научно-популярных передач о современной евгенике как лженауке и прибежище шарлатанов. Цель: дискредитация Адольфа Штильнера, полная и окончательная. Ограничение: наращивать давление постепенно. Пик влияния — момент разорения и закрытия «Грядущего».

Голем кивнул снова.

— Свяжись с Левиафаном. Действие: обеспечение судебной поддержки после разорения центра. Цель: ряд выигрышных исков от лица энергетов, служивших селекционным материалом для экспериментов Штильнера. Ограничение: иски не должны затрагивать честь и достоинство попечителей центра. Я не хочу втягивать их в конфликт на уровне личных интересов. Только финансовый крах. Вся тяжесть катастрофы должна лечь на Штильнера.

— Да, хозяин, — спел голем.

— Иди сюда.

Голем послушно приблизился, повернулся к хозяину спиной и наклонился. Оттянув воротник Эдама и откинув длинные волосы голема, Шармаль с заметным усилием оторвал полоску кожи — от ямочки под затылком и до точки между лопатками. Вернувшись к столу, он на миг замер, глядя в окно глазами, похожими на донца бутылок.

Затем взялся за маркер.

Не отрывая «фитиля», банкир выписал на оторванной полоске гематрицу — сложную и замысловатую. Все время, пока он был занят счислением, а потом — записью, голем напоминал статую, застыв в неудобной позе. И пошевелился лишь тогда, когда Шармаль вернул кожу на место, где она и приросла, не оставив шрамов.

— Спасибо, хозяин.

Голем сейчас походил на человека, под завязку накачанного энерджайзерами.

— Иди, Эдам.

Нет, профессор Штильнер всего этого не видел. Но неделю подряд в любом блеске — вывески, солнечного зайчика или блика на металлизированной поверхности — ему мерещился значок, украшавший лацкан Луки Шармаля. Спираль со звездой. Умей профессор читать по-гематрийски, он прочел бы надпись, с большим искусством вырезанную на спирали:

«За чистоту!»

Такие значки носили лидеры движения гематров, категорически протестующего против смешанных браков и рождения детей с утраченными расовыми свойствами.

Но увы, Штильнер не мог подняться над происходящим.

Он мог лишь радоваться успеху переговоров.

— Куда желает лететь счастливый бвана?

— В ресторан, — ответил профессор, подмигивая извозчику.

Глава пятая

Похищение

I

Реальность окружила Лючано, словно бойцы спецназа — террориста-неумеху: сразу, без предупреждения, лишая шансов на побег. Вот только что мы тянули за нити, склонясь над «волшебным ящиком» — и вот мы снова торчим столбом на окраине Эскалоны, в двадцати шагах от ограды снятой Юлией виллы.

Он качнулся, теряя равновесие. Пару секунд отчаянно балансировал на ровном месте, цепляясь руками за воздух, а взглядом — за вкрадчивую осень Террафимы. Не упал, чудом удержавшись на ногах. Мягкое солнце золотит крыши и листву, ограда виллы, слепящий блик в окне — в том же, что и минуту назад.

Минуту?

Лючано взглянул на часы. Перед «обмороком» он времени не засекал. Поэтому затруднился сказать, сколько занял лже-сон. Вряд ли больше пяти минут. Мальчишка-курьер удрал — видно, испугался, что адресат впал в каталепсию. Ладно, на почту зайдем позже.

Шестое отделение? Надо не забыть.

Он направился к калитке, стараясь думать о разных пустяках. Главное, не дать мыслям сконцентрироваться на главном: что, накройтесь вы все черной дырой, происходит со мной? С Лючано Борготтой по прозвищу Тарталья?!! Грезы наяву? Во что превращает свой новый дом поселившийся на чердаке беспризорник — огрызок флуктуации?!

В парке его никто не встретил. Клены-мутанты, ломкие и манерные, тянули руки к елкам, похожим на рыбьи скелеты. Яблоня-дичка обмоталась монистами из мелких, глянцево-красных плодов. Над клумбами роились насекомые: собирали нектар или жрали друг друга. Лючано поднялся по ступенькам, приложил ладонь к идентификатору.

Его впустили без промедления.

— Госпожа Юлия у себя. Вас проводить?

— Спасибо, я помню дорогу.

Ковры. Полированный камень перил. Гобелены коридора. Призрачное свечение ионизированного воздуха.

— Добрый день, — раздался из-за двери голос Юлии.

Он поискал глазами камеру слежения, с помощью которой хозяйка засекла его приход, не нашел, мысленно махнул рукой и толкнул дверь.

— Я не помешал?

Настольный терминал работал в коннект-режиме. Занятая разговором, Юлия сделала выразительный жест, адресуя его гостю: мол, присядьте, обождите — я сейчас. Всем своим видом извиняясь за несвоевременное вторжение, Тарталья на цыпочках проследовал к креслу.

— …представляете? Безобразие! Задержали рейс на двое суток!

Голос показался Лючано знакомым. Он невольно глянул на голосферу, парившую над столом, и задохнулся от изумления. В сфере, с обычной для него экспрессией, размахивал руками, возмущался и брызгал слюной профессор Штильнер! Обильно поседевшие волосы, расчесанные на прямой пробор, двумя волнами парили над висками, напоминая конденсационный след за аэроглиссером. Дряблую кожу на щеках густо пронизали склеротические жилки, кончик носа побагровел от возбуждения. Но ни годы, ни крах любезных сердцу предприятий, ни очевидные итоги беспробудного пьянства не смогли угасить кипучей энергии Адольфа Фридриховича.

— Забастовка персонала у них, видите ли!

Тарталья на всякий случай ущипнул себя за мочку уха. Не грезим ли мы наяву? Не вернулись ли недавние видения?! — сейчас объявится Лука Шармаль, спляшет джигу…

Нет, профессор никуда не исчез.

— …билет на другой корабль. Одолжение! Вы представляете! Они, черт их побери, сделали мне одолжение! Голубушка, я смогу быть у вас не ранее, чем завтра пополудни! Как вы думаете, мне стоит подать жалобу на администрацию космопорта?!

— Успокойтесь, профессор, — Юлия так улыбнулась Штильнеру, что Лючано на миг позавидовал космобестиологу. — Не надо ни на кого жаловаться. Я компенсирую вам все издержки. На какой корабль вы взяли билет?

— Ах, сударыня, я же не из-за денег! Что деньги? — суета. Мне просто невтерпёж… Да, корабль! Эта лохань называется «Протей». Рейс LH 17/345. Прибытие на Террафиму…

«Точно, лохань! — Лючано вспомнил грузопассажирское корыто, на котором „Вертеп“ летел на Китту. — Прав гений…»

— Я сама уточню время прибытия. Вас встретят и проводят ко мне. Не волнуйтесь, один день задержки ничего не меняет. Надеюсь вскоре познакомиться с вами, как говорится, непосредственно.