Читать интересную книгу Блатной романс - Семен Майданный

– Это не я запер афганца в холодильнике, – зачем-то соврал Пырей, хотя нутром чуял, не прокатит такая ботва, не пролезть двугорбому верблюду в игольное ушко. И как последний аргумент Пырей выщелкнул лезвие пера. Интересно, сам-то он верил в успех этой безнадежной затеи?

– Тебя сразу убить или хочешь помучиться? – сделал Шрам шаг вперед.

Какой-то левой долей мозгов Пырей въехал, что это цитата из фильма. Въехал, что красиво было бы ответить в тему цитатой на цитату. Но Пырей никак не мог пробить – из какого фильма? А тут еще его челюсть встретилась с выкрутасным кулаком врага. А тут еще выбитый вражьей ногой ножик улетел черт знает куда. А тут еще сам Пырей не заметил, как оступился и загремел в прямоугольную могилу. Короче, не до цитат стало.

А Шрам поднатужился и ухнул в яму на горб барахтающегося вражика пудовый бетонный блок. Квак! И барахтанье сразу прекратилось. И тогда Сергей склонился и снял с беспонтово царапающей неподъемный блок руки знакомые часы марки «Ситизен». И надел себе на запястье:

– Я эти котлы снимать не буду, пока всех падл не покрошу! Я на этих котлах засекать стану, сколько какая гнида будет мучиться перед смертью!

А далее Сергей Шрамов внес посильный вклад в строительство Пыреевого особняка. Вспорол лопатой и вытряс в квадратную яму все мешки с цементом, съездил с тачкой к колодцу и вылил сверху на цемент, чтоб взялся, бидон воды. Вьетнамцев к работе не привлекал. Вьетнамцы кружком сидели у костерка и пели, сверяясь с той самой мятой бумажкой, заунывную песню. Это была молитва богу Хе-Нгуну, чтоб он быстрее забрал душу убиенного и не позволил ей бродить оборотнем вокруг честных вьетнамцев.

Глава 12

Пацаны, пацаны, вы – пацачики,И не спится участковому в кичманчике.Где понты, там и менты, а менты всегда хитры.Заломали, суки, руки вертухайчики!

В ларек, специализирующийся на тортах и карамельках, с натугой поместились два продавца, не считая продавщицы. – пожилой растрепанной дамы, лежащей на полу в отрубоне. Два здравствующих торговца не столько переживали за спрос, сколько пялились в окошко. Один крепко смахивал на цыгана. Он достал из кармана слишком дорогих для ларечной зарплаты штанов пачку презиков.

Второй, несмотря на кондитерскую, вредную для зубов, житуху, сохранил в гнилой пасти золотую фиксу. Этой фиксой он разгрыз шелестящую обертку, пальцами брезгливо развернул кондомы до похожести на воздушные шарики и расстелил по телу лежащей в отрубоне дамы. Типа из-за негласного траура торговля встала, а тут типа приходил хахаль, уже дошло до страстных объятий… Но влюбленные повздорили, и хахаль в сердцах огрел подругу, чем под руку попалось. Бытовуха, И пусть когда-нибудь очухавшаяся мадам сколько хочет, доказывает обратное. Тем более не успела разглядеть, кто ее так приголубил по темечку, а касса не тронута.

– Я вот фильм смотрел про Аль Капоне, – сказал цыганистый продавец. – Крутейший был чувак. Всю Америку в кулаке держал. – Естественно, это был никакой не продавец, а косящий под мелкий бизнес Малюта. – Жаль, обломали его в конце. Но все равно крутейший пахан. Я таким же хотел бы стать.

– А мне больше по смаку Бонни и Клайд, – признался второй, тоже натурально никакой не задрыпа, а Словарь. – Отвязанные люди. На всех болт забили. На блатных, на воровские законы. Ух как я ненавижу эти воровские законы. Типа, по ним выходит, что я – хрень болотная, а ОНИ – короли по жизни. Мочил бы и мочил бы…

– Америка – это сила, – грустно вздохнул поклонник Аль Капоне.

– Вон катит к нам Америка. Ну теперь этот долбаный Храм неактуален, – со злобной усмешкой кивнул почитатель Бонни и Клайда на окно.

Отсюда было видно, как к центральной улице Виршей приближаются хозяева жизни на завидном лимузине. А следом за лимузином тащатся два навороченных автобуса поддержки.

За забрызганным дождевой мелкотой стеклом важного авто восседал американец. Мистер с блеклой фамилией Смит в духе дешевых фильмов был похож на американского орла. Нос крючком и волосы прилизаны, как перья на темени у птицы. И не только фамилия, цвет кожи у мистера Смита был бледный, будто никогда не оказывался американец на солнцепеке, а свои хищные планы выдумывал в ядовитом сумраке кабинета.

Мистер Смит не вез деньги с собой, это только в дешевых фильмах приковывают к руке цепочкой чемодан, набитый президентами, а кроме того – слишком большая сумма наличных. Таможенные заморочки, налоговые заморочки… Деньги мистеру Смиту доставят в Санкт-Петербурге по первому требованию, стоит только произнести в телефонную трубку соответствующий пароль.

Мистер Смит с великим любопытством вертел головой, он был впервые в России, и увиденное крепко отличалось от того, как он себе эту Россию представлял. Во-первых, леса здесь оказались не такими дремучими и не кишащими гризли. Во всяком случае, не мелькнуло ни одного дорожного знака «Осторожно – медведи!». Во-вторых, не так уж вери мач оказалось домов, сложенных из бревен, гораздо больше встречалось каменных и кирпичных. А пару раз в пересекаемых лимузином поселках мистер Смит видел особняки не хуже его собственного загородного дома.

Мистер Смит вертел головой и потому, что не знал, о чем еще можно болтать с встретившими его в аэропорту русскими. С директором Виршевского нефтеперерабатывающего комбината он обо всем договорился в предыдущую конфиденциальную встречу. И основная сумма была уже перечислена на испанский счет директора, правда, пока не разблокирована. Со скользким человеком, назвавшимся Виталием Ефремовичем, вообще ни о чем спик инглиш не хотелось. Господину Смиту был чересчур хорошо знаком такой тип людей. К сожалению, предстоящая операция покупки-продажи нефтекомбината без участия этого Виталия Ефремовича была бы в России невозможна. Но сейчас это уже проблемы не господина Смита, а директора комбината.

Мистер Смит вспомнил материалы досье, собранного службой безопасности клиента. Из них следовало, что в родном городке, в этих Вирьшьях, за глаза никто не называет директора комбината по имени-отчеству (как это принято у русских) или по фамилии. У директора есть кличка, будто у какого-нибудь мафиози. И кличка эта – Гусь Лапчатый. Американец улыбнулся своим мыслям, и, как назло, Виталий Ефремович принял мину за приглашение к беседе.

– Бу как вам у нас? – начал с нейтрального вопроса Виталий Ефремович.

Переводчица, вывезенная из Штатов тощая девица с короткой стрижкой, тут же перевела. Она, кажется, совершенно не робела перед боссом и, кажется, планировала подставить того на сексуальном домогании. Но на ее кандидатуре настоял клиент из Алабамы.

Мистер Смит пожалел, что не сослал девицу в один из плетущихся следом за лимузином автобусов. Там ехала обслуга: клерки, секретарши, консультанты…

– О'кей, – отделался короткой оценкой господин Смит и спешно уткнул фейс в стекло. Собственно, этот визит имел почти только ритуальное значение. Мистер Смит, как представитель новых хозяев, должен был поулыбаться прессе и пообещать процветание рабочим. Потом в более цивилизованной обстановке подпишутся документы. Потом Виталий Ефремович получит чемодан с баксами и пусть им подавится, колорадский жук.

– Хорошьйо, – слегка перековеркав, перевела и это переводчица.

Они уже въехали в городок. Достаточно зеленый городишко, однако тут же кондишен не справился с жирным нефтяным привкусом в воздухе. Этот городок не был похож на шумный из-за толп смазливых и доступных девиц Сомнебадланг в Таиланде, где мистер Смит представлял интересы «Юнайтед групп пасифик» при покупке четырех гостиниц. Так же этот городишко не напоминал раскаленный солнцем и пахнущий гарью Рио-Нерто в Чили, где мистер Смит посредничал при процедуре банкротства медеплавильного завода. Городки всюду разные, а доллары всюду одинаковые.

Несколько куцых кривых улочек с трехэтажными серыми мокрыми домами, и лимузин уткнулся в главную улицу Виршей. Именно уткнулся, потому что движение было намертво перекрыто.

Сперва мистер Смит подумал, что спешиал для него устроили торжественную встречу. Вроде бы в России так принято: раздают работникам комбината флажки, выводят бэбиков из школ, чтоб цветы бросали вверх. Но нет. Торжественной встречей и не пахло.

Небольшой пеший оркестр играл унылую мелодию, полную глухих басовых звуков. Пом-пум-пубум-пум-пубум-пубум-пубум!.. Шестеро угрюмых мужчин, в траурных повязках, несли на плечах обтянутый влажной черной материей гроб. А следом шаркали по асфальту люди, кто с желтыми хризантемами, кто с еловыми венками, кто так просто. Лица хмуры, во взглядах сочувственная сосредоточенность. Среди провожавших покойника крепко сбитыми фигурами выделялись несколько старающихся держаться вместе седых мужчин в полувоенной одежде, в выглядывающих на груди тельняшках.