— А на этот случай, — Эйлин тонко улыбнулась, — существуют ненастные дни.
— Маг, который захочет идти дальше, — задумчиво обронил я. — Или должен будет идти дальше?
Эйлин развела руками.
— Что скажет краснодеревщик, если узнает, что ему суждено стать лучшим? Что скажет актриса? Сочинитель? Звездочет? Оскорбленно бросит инструменты, хлопнет дверью и вскричит издали: «Нет, никогда!»? Чем сильнее в вас взыграет дух противоречия, тем раньше мы узнаем, что не сойдемся во взглядах.
— Разумно, — я перевел дух. — Я готов.
— М-м? — Эйлин подняла бровь.
— Стать величайшим из магов. Вы же поставили меня перед фактом, — я развел руками, подражая ей.
— Да! — спохватилась Эйлин. — Ничего не получится.
— Э-ээ… тогда что?..
— Пока я не сообщу вам три простые вещи, — закончила она. — Вы должны меня извинить, но это непременные формальности, а поскольку вы прибыли из глухих краев, они тем более необходимы.
— Я весь внимание, — уверил я, в очередной раз вгрызаясь в яблоко.
— Хорошо… Во-первых, маг не должен совершать преступлений. Вам будет выплачиваться стипендия; если этих денег не будет хватать, обращайтесь ко мне или ищите работу, но воровство или грабеж означают ваше исключение. Дуэли, разумеется, запрещены.
Я едва заметно усмехнулся.
— Во-вторых, магия огня должна быть безопасна, иначе это не магия, а пепел знает что. Вы научитесь дышать, удерживать огонь в ладонях и не наносить вреда — в первую очередь себе. Мы займемся этим сегодня же.
Бесчисленные круги вокруг фермы, долгие годы без полета — и я-то не умею себя сдерживать? Впрочем… левая рука, покрытая ссадинами, разбуженная с утра горячей водой, ныла, как перебитое ураганом крыло. Руки Эйлин были безукоризненны.
— И в-третьих, — Эйлин обреченно вздохнула, — День трех колоколов означает, что…
— Я знаю, — перебил я. — Вам не стоит продолжать.
Эйлин смерила меня усталым взглядом.
— Спасибо, что растянули этот разговор еще на несколько минут, — ровным тоном сказала она. — Так вот: в день, когда колокола бьют не один раз, а три — другими словами, в день, который наступает каждые четыре недели, — вам стоит ночевать одному, если вы не хотите проснуться будущим отцом семейства.
Я сухо поклонился.
— Это все?
— Хочу верить. Ну и… берегите маленькие чудеса, — Эйлин подкинула огрызок в воздух и шлепнула по нему ладонью. Полыхнуло, и яблочные косточки опали горсткой черной пыли. — Ах, да…
Повинуясь сложному жесту, пылинки собрались незримый кулак и вылетели сквозь арку, наливаясь желтым свечением изнутри. Воздушный поток ударил в окно башни напротив, засверкал на кирпичах яркой меткой. Со звоном распахнулись ставни.
— Вот ваша комната, — сказала Эйлин. — Устраивайтесь. Я буду ждать вас на крыше через удар колокола.
Ага. Я высунул голову в проем. Еще одна галерея, ступеньки, коридоры, лестница наверх, которую еще нужно поискать, галерея, башня — впору заключать пари, найду ли я свою обитель до ужина.
Может быть, проще переехать?
— Это испытание? — спросил я.
Эйлин помолчала.
— Вам приходилось убивать?
— Скорее да, чем нет, — вырвалось у меня.
— Ну вот. Уж выход на крышу вы точно найдете.
Голубое платье исчезло за поворотом, а я уселся на перила и принялся размышлять.
Тонкий огонь идет от рук; драконье пламя вырывается с дыханием. Развить первое и притушить второе — только и всего. А вот как закрыться от симпатий и привязанностей? И закрываться ли?
Я не знаю.
Они ведь не враги. Ни наши соседи в дилижансе, ни Марек, ни де Верг. Но они же, прямо или косвенно, лишили меня дома, родителей, неба.
Если я останусь здесь, через неделю-другую у меня появятся друзья, наставники. Анри де Верг был готов отдать жизнь за ту же Эйлин — я уверен, что окажусь крепче? Безжалостнее? Холоднее, наконец?
Я тряхнул головой. В пепел! Драконлор, Лин и Эрик — вот кто интересует меня прежде всего. Магов пока оставим в покое.
Метка под окном поблескивала на солнце. Я соскользнул с перил и отправился искать свои апартаменты.
По наружной лестнице веял ветерок. Навстречу по одному, по двое начали попадаться юные чародеи и чародейки: в брюках, в куртках, в коротких плащах. Видимо, мантии носят лишь практикующие маги, а то и только члены ордена.
Я шел с полузакрытыми глазами и ловил обрывки разговоров.
— …За вторым трупом пришлось идти, — увлеченно рассказывала подруге белокурая девчонка. — А он тяжелый был, гад, даром что без головы. Еле вдвоем утащили. А когда начали вскрывать…
— …Пойдешь сегодня на площадь? Там такая флейтистка…
— …Я ему: жахни, друг! Жахни! И тут как жахнуло!..
— …Не знаю. Носки точно из козьей шерсти? — угловатый парнишка задел меня локтем. — Извините.
— Нестрашно. — Я прислонился к колонне, пропуская его. — Так здесь по ночам холодно?
— Угу. — Он в свою очередь посторонился, давая мне дорогу. Его приятель пожал плечами и протиснулся вперед. — Зимой до костей пробирает.
— А вон в той башне, вероятно, еще холоднее? Кстати, как туда пройти?
Паренек понимающе усмехнулся.
— Спускайтесь обратно. Первая дверь направо — и дальше прямо, прямо через все залы. Там в углу будет винтовая лесенка. Забирайтесь на самый верх, и вы в башне.
— Благодарю.
Я поклонился и начал спускаться.
— Студент, — буркнул за спиной его приятель. Кажется, с завистью.
Я не стал оборачиваться.
В огромных помещениях, кроме каминов и свисавших почти до пола люстр, ничего и никого не было. От двери к двери летал приятный холодок. Пахло сухой травой. Очевидно, этим путем школяры ходят редко. В башне живут лишь привилегированные особы?
К третьему залу я перестал слышать звук голосов на лестнице. В четвертом я круто остановился. На каменном полу всеми оттенками белого переливался женский профиль удивительной красоты. Незнакомка чем-то напоминала Эйлин: то ли посадкой головы, то ли легкой отрешенной улыбкой.
Одна из повелительниц Галавера. Может быть, та, что строила эти стены. Или та, ради которой один из Ристов венчал этот холм замком. Легко, как гончар снимает миску с круга. Шутя резал камень, высекал анфилады, прокладывал галереи, до головокружения гулял в резном лесу колонн и арок.
А теперь милые девушки вскрывают тут трупы. Весело, что и говорить.
Я поморщился. А чего я ждал? Надписи во всю стену: «Драконы, приходите!»?
Я обошел изображение на полу и направился к винтовой лестнице. Второе окно во внутренний двор — значит, вторая дверь слева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});