После его отъезда в доме наступила тишина. Впервые за несколько недель Джессика осталась одна. Долгие, ленивые недели с Лукасом, казалось, пролетели в одно мгновение. Она непроизвольно оглядывалась, ожидая увидеть его, и удивлялась, как быстро привыкла к присутствию Лукаса.
Джессика старалась занять себя: работала в саду, трудилась над вышивкой. Она продала одну работу и получила новый большой заказ. Джессика пекла хлеб и совершала долгие прогулки вдоль скал. Позвонила взволнованная Ханна, чтобы рассказать о молодом австралийце-ветеринаре, которого встретила на Бали.
– Ох, Джесс, он замечательный, – вздыхала она. – Ты его сразу полюбишь. Он приглашает меня в Перт, где живут его родители.
– Рада за тебя, – сказала Джессика, с ужасом думая о том, что Ханна, возможно, выйдет замуж, уедет на другой конец света и они будут редко видеться.
Однако собственные эгоистические переживания не дают ей права вмешиваться в чужую жизнь, не так ли? Разве не это главная причина, почему она никогда не заводила с Лукасом разговор о будущем? Она прекрасно понимала, что никогда они не смогут прийти к компромиссу и соединить такие разные жизненные позиции. Кроме того, Джессика не была уверена в глубине его чувств и подозревала, что Лукаса удерживает рядом с ней только мощное физическое влечение. Она думала о том, как он проводит время в Лондоне, и ее сердце сжималось. Вспоминает ли о ней, представляет ли, как она скучает без него?
Вечером Джессика разговаривала с ним по телефону. Она чувствовала себя еще более одинокой, слушая смех и звон бокалов на заднем плане. Почему она не поехала с Лукасом? Если бы он сейчас предложил ей присоединиться, она, не задумываясь, купила бы билеты на поезд. Но он не предложил. Лукас даже не знал точно, когда вернется.
– Скоро, – сказал он.
Неопределенность пугала ее. В душе с новой силой ожили страхи. Вдруг брат познакомил его с молодой красавицей гречанкой? Может, соблазны Лондона вновь увлекли его и он с ужасом думает о возвращении в сельскую глубинку. Но возможно, он тоскует по ней так же, как она по нему? Тогда все в корне меняется. Эта мысль беспокоила и волновала Джессику, вселяла надежду. Она вспоминала, что рассказывал ей Лукас о матери, для которой мужчины были важнее ее ребенка. Это могло вызвать сомнения Лукаса в силе и надежности женской любви. Во всяком случае, он не спешил открывать свои чувства. Не пора ли ей набраться храбрости и самой показать, как он дорог ей? Сколько можно тревожиться и дрожать от страха быть отвергнутой. Она должна сказать Лукасу о своей любви.
На следующее утро пришло сообщение:
«Возвращаюсь завтра».
У Джессики словно выросли крылья. Она убрала дом сверху донизу и подмела дорожку. В деревенской лавке купила кофе, хлеб и вино. Вернувшись домой, нарвала в саду первые зеленые побеги и поставила в красивую голубую вазу. Джессика дала себе слово, что расскажет Лукасу, как скучала без него, или предложит переехать с ним в Лондон. В конце концов, дом там, где любимый человек. Даже если ей не нравится Лондон, она уж лучше будет жить там с Лукасом, чем в деревне без него. Джессика покажет ему, что готова к компромиссу. Она успела только помыть руки, как зазвонил телефон. Джессика с удивлением и радостью узнала голос Патти – рыжеволосой стилистки из рекламного агентства «Цейтгест». Вспомнив об их разговоре на презентации, Джессика сказала:
– Если ты звонишь с предложением вместе выпить кофе, то с этим придется подождать: я в Корнуолле.
– Ничего, я не об этом. – Патти помолчала. – Джессика, не удивляйся, но хочу задать тебе дурацкий вопрос: ведь Лукас сейчас не с тобой, правда?
Мозги человека работают очень странно: из всей фразы Джессика вычленила только одно слово.
– Почему дурацкий? – спросила она, подумав, что пора снять гриф секретности с ее отношений с Лукасом.
– Кто-то в «Лулу» сказал, что вы с ним встречаетесь.
– Не знаю, что имеется в виду под словом «встречаетесь», но он действительно живет здесь со мной.
– Значит, сработало, – вздохнула Патти.
– Что именно?
– Не важно.
– Брось, Патти, ты не можешь так поступить со мной. Начала говорить, так договаривай, не заставляй меня мучиться.
Патти явно колебалась.
– Ты мне очень симпатична, Джессика. Честное слово.
– Ты мне тоже нравишься. Теперь, когда мы выяснили отношения, скажи, что ты скрываешь от меня?
– Помнишь, как у нас ничего не получалось с фотографиями в первый день в Венеции? Ну, когда ты стояла перед камерой как деревянная?
– Конечно, помню. Почему ты говоришь об этом?
Голос Патти звучал нерешительно:
– Арт-директор сказал тогда, что все получится, если ты будешь выглядеть как женщина после ночи бурного секса. На следующий день ты именно так и выглядела. Фотографии получились феерическими, и все подумали…
– Подумали, что Лукас воспринял идею буквально?
– Вроде того, – смутилась Патти. – Я бы ничего не сказала тебе, но… Знаешь, у него такая репутация… Мне бы не хотелось, чтобы он обидел тебя. Прости, наверное, я не должна была болтать.
– Нет, – убежденно заявила Джессика. – Спасибо, что предупредила. Не беспокойся, Патти, ты поступила совершенно правильно – мне важно знать об этом.
Повесив трубку, Джессика заметалась по комнате. Когда Лукас позвонил, что уже подъезжает, она рухнула в кресло, ничего не видя и не слыша, пока не увидела из окна его низкую спортивную машину.
Сердце стучало как молот, ладони стали влажными, и она вытерла их о джинсы. Джессика готовилась к встрече. В голове сменяли друг друга картины, как в немом кино: последний раз она видит, как машина Лукаса подъезжает к дому, последний раз он пройдет по дорожке, и солнце будет играть в его черных блестящих волосах, проходят последние минуты их совместной жизни. Джессика так нервничала, что с трудом выдавила приветственную улыбку.
Она не хотела превращать сцену расставания в мелодраму. Слишком свежи в памяти громкие скандалы в доме накануне развода родителей, чтобы ей хотелось повторения. Она будет вести себя сдержанно и с достоинством. Возможно, она облегчит этим задачу Лукасу, который наверняка сам искал дипломатический ход прекратить отношения. Главное, не опуститься до обвинений и сожалений. Все должно пройти так, как она обещала ему в самом начале.
Низкая спортивная машина остановилась возле калитки, и Лукас открыл дверь. Джессика смотрела, как он опускает на землю бесконечно длинные ноги. Глядя на спокойное выражение смуглого, худощавого лица, она почувствовала…
Джессика мысленно одернула себя. Она не позволит себе никаких чувств – так надежнее.
Хруст гравия сменился стуком двери, и вдруг Лукас возник перед ней в дверном проеме, как прекрасная, залитая солнечным светом статуя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});