Однако пребывание в Лондоне совсем не устраивало Джессику. Каждое утро Лукас уезжал в офис. В ее распоряжении были все соблазны большого города, включая богатейшую выставку вышивки Викторианской эпохи, но Джессика чувствовала себя как вытащенная из воды рыба. Она пребывала в состоянии ожидания – ожидания Лукаса.
Казалось, Лукас тоже стал… другим. Джессика вздохнула: она не могла сформулировать, что именно изменилось в их отношениях. Возможно, его любовный пыл несколько угас в сравнении с Венецией, или ей только померещилось? Она не могла говорить с ним на эту тему, не рискуя обидеть, – но она не хотела обижать его. Ей хотелось… Честно говоря, она сама не знала, чего ей не хватало. Очевидно было только одно – не стоит ждать от Лукаса букетов роз и пылких признаний. Чутье подсказывало, что для Лукаса вершина их отношений пройдена. Как в перевернутых песочных часах – песок медленно необратимо сыпался вниз: начался обратный отсчет.
Джессика не могла допустить, чтобы Лукас заметил ее неуверенность и тревогу. Переживания должны касаться только ее – она была хорошо подготовлена к этому. Когда он оторвал губы от ее плеча, она уже широко улыбалась, почти убедив себя, что счастлива. Джессика подумала о предстоящем коктейле и вопросительно взглянула на Лукаса:
– Ты уверен, что мне предстоит только болтать с гостями и принимать красивые позы?
– Причем одновременно. Начинай практиковаться прямо сейчас. – Он понизил голос: – Повернись ко мне.
– Лукас, – пролепетала Джессика, чувствуя, что готова растаять. – Ты не должен…
– Что именно?
– Ты не должен целовать меня, – голос почти изменил ей, – потому что помада на губах…
– Ерунда, – решительно отмел возражения Лукас и поцеловал так страстно, что ей пришлось заново накладывать макияж.
Однако его поведение по дороге на прием снова пробудило в Джессике неуверенность. Никто бы не заподозрил их в связи, потому что Лукас не давал для этого ни малейшего повода. Он не дотрагивался до нее, не брал за руку, не смотрел в ее сторону: сегодня он был начальником, а она – подчиненной. Джессика понимала, что их отношения должны оставаться тайной.
Перед входом их ожидала толпа фотографов. Джессика старалась улыбаться даже тогда, когда блеск вспышек ослепил ее. Репортеры пришли сюда не затем, чтобы любоваться драгоценностями, их интересовал ее новый, светский имидж. Они надеялись, что она допустит промах, потому что сенсацию создает не успех, а провал.
В первом из двух бальных залов по стенам были развешаны увеличенные копии сделанных в Венеции фотографий. Куда ни посмотри, везде Джессика видела свое изображение и не верила глазам. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Она не узнавала себя, но не потому, что изменилась прическа, не из-за непривычно яркого макияжа. Даже открытое платье и обилие драгоценностей не поражали так, как загадочное выражение глаз – в ее взгляде сияло предвкушение любви. Но это была иллюзия.
Отгоняя непрошеные мысли, Джессика как могла исполняла свою работу: поговорила с двумя женщинами, представлявшими глянцевый журнал, познакомилась с репортером, который вел светскую колонку в престижной газете. Несмотря на внешнюю уверенность, она чувствовала себя скованно, тем более что Лукас на другом конце зала весь вечер едва глядел в ее сторону.
Джессика ничего не ела, боясь размазать помаду, а единственный глоток крепкого коктейля сразу ударил в голову. Она чувствовала себя чужой в этом мире, в то время как каждый здесь исполнял свою роль. Джессика улыбалась фальшивой улыбкой, боясь, что беседа с ней кажется скучной представителям городской богемы. Их вряд ли интересовали темы художественной вышивки или рассады овощей.
Она вздохнула с облегчением, увидев знакомое лицо: неподалеку Патти беседовала со стилистом. Однако в этот момент ее взгляд наткнулся на Лукаса, увлеченного разговором с брюнеткой. Она и раньше замечала, как он беседовал с женщинами, но сейчас разговор выглядел… интимным. Блестящее платье брюнетки было таким коротким, что Джессика по сравнению с ней напоминала музейный экспонат. Лукас наклонился вперед и внимательно слушал эмоциональную речь. Густые темные волосы молодой женщины мешали увидеть ее лицо. Джессика непроизвольно напряглась, услышав низкий смех Лукаса. Патти, вероятно, проследила за взглядом Джессики и улыбнулась:
– Красавица, не правда ли? Француженка. Раньше, как юрист, занималась проблемами прав человека, потом стала печататься в престижном журнале. Теперь считается одним из лучших независимых журналистов. Жизнь так несправедлива!
Джессика, как ни старалась, не удержалась от вопроса:
– Кажется, они хорошо знакомы?
– Ты права. Говорят, они какое-то время были любовниками в Париже.
– Вот как? – Джессика не узнала свой сорвавшийся голос. Неужели болезненный спазм в сердце вызван ревностью, на которую она не имела права?
Она постаралась не испортить остаток вечера, дав себе слово, что не обмолвится о произошедшем. В машине она сумела поддержать непринужденную беседу, имитировать радость, когда Лукас сообщил, что она произвела хорошее впечатление на прессу.
Перед дверью в ее номер он обнял Джессику за талию и потянулся к карточке в ее сумке, чтобы открыть дверь.
– Ну как? Давай пойдем ко мне? – шепнул он.
– Не сегодня. Извини, но я очень устала.
– Что с того? – Он провел пальцем вдоль ее спины. – Разве я не доказал, что могу просто спать рядом, хотя твое обнаженное тело сводит меня с ума?
– Кто эта женщина?
Вопрос вырвался сам собой, вызвав его удивленный взгляд.
– Сегодня на приеме было много женщин, Джесс.
– Брюнетка в мини-платье.
– Спрашиваешь про Майю, – улыбнулся он. – Ее зовут Майя.
Джессика резко толкнула дверь и вошла в номер. Лукас следовал за ней.
– Ты что, ревнуешь? – бросил он как бы между прочим.
– Нет!
– Врешь, – усмехнулся он. – Конечно, ревнуешь. Вижу по твоему лицу.
Для Джессики прозвучал сигнал тревоги. Лукас ничего не должен видеть на ее лице, потому что главным средством защиты для нее была способность скрывать чувства под маской невозмутимости. Если он начнет читать в ее глазах такие эмоции, как ревность, то сможет прочитать и другие чувства. Лукас узнает о том, что Джессика скрывает даже от себя, понимая бессмысленность надежды. Он догадается о ее переживаниях и о том, что в ней снова просыпается любовь к нему.
Вдруг ей в голову пришла страшная мысль. Джессика собрала волю в кулак, чтобы не поддаться панике. Ей известно, что Лукас не знает жалости – он сам признался в этом. Возможно ли, что он нарочно прилагал столько усилий, чтобы соблазнить ее, пробудить в ней любовь, с единственной целью – поступить с ней так, как она поступила с ним много лет назад?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});