Читать интересную книгу Физиологическая фантазия - Лола Елистратова

Это была даже не река – речка с незатейливым названием Чертановка, забранная при выходе из зловещего озера в трубу, а в лесу выпущенная на свободу. Она текла по дну глубокого каменистого оврага, склоны которого заросли деревьями. Наверное, где-то там, за одним из извивов течения, тварь и облюбовала себе логово.

Эта мысль придала Марку сил, и он поспешил по следам дальше, по колено в высокой августовской траве. Несколько раз споткнулся о невидимые корни. Стал идти осторожнее, смотреть себе под ноги и перестал обращать внимание на окружающий пейзаж.

Меж тем местность вокруг него начала изменяться. Овраг становился все глубже, перетекая в настоящий каньон; его земляные откосы превратились в мощные каменные стены, покрытые бороздами и выбоинами. Эти неровные углубления, испещрявшие монотонность твердыни – то полированной и жесткой, как гранит, то дряхлой и рассыпучеи, как песчаник, – придавали ей сходство с древними мегалитами: с какими-нибудь замшелыми скандинавскими глыбами, покрытыми шифрованными рунами, или с южноамериканскими пирамидами. По краю обрыва стали появляться циклопические камни самых причудливых форм: то словно голова медведя, то верблюд, то крокодил, а то подобие цветочной вазы из севрского фарфора, только увеличенное в десятки раз, как в кошмарном сне. Причем, пока Марк шел, не поднимая головы от звериных следов, тропинка, проходившая вначале по самому верху оврага, очутилась где-то в середине каменной стены.

Под тропинкой обрывалась головокружительная пропасть, по дну которой неслись, завихряясь белыми барашками, ледяные зеленые воды настоящей горной реки.

Высоко над тропинкой царили вытесанные из камня головы древних животных, угрюмые и безмолвные.

Марк заметил окружающее только после того, как уже прошагал по дорожке не менее километра. Остановился и стал с изумлением оглядываться по сторонам.

Куда его опять занесло? Где он?

Окружавший его ландшафт не мог быть Битцевским парком. В нем просто неоткуда было взяться прыскающему из скалы источнику с горячей серной водой. В чертановском лесу не могли цвести анемоны и орхидеи, не могли расти ни тимьян, ни лаванда, ни дикий можжевельник. Ни изысканные тонкие травы, именуемые в просторечии «волосы ангела». Над тропинкой, по которой шел Марк, не могла нависать угловатая каменная туша с отверстием в середине, отдаленно напоминающая римскую триумфальную арку или Львиные ворота из златообильных греческих Микен. Русская природа не производила подобных конструкций.

– Опять, – с тоской сказал Марк, начиная подозревать, что зверь снова завлек его в свои родные места. Словно Марку было суждено расплатиться теперь за юношеские фантазии, в которых ветер заносил поземкой бескрайние каменистые плато, а за заброшенным приютом для паломников крался, жался к земле отвратительный Зверь… Лапы, которые гордо, не сгибаясь, ступают одна за другой: шлюмф-шлюмф; цепочка следов – точно такая же, как та, что сейчас лежит перед Марком. Зверь затаится в кустах, обрамляющих круглый каменный прудик, «лавонь», к которому сгоняют на водопой овец; Зверь будет выслеживать пастушек, ведущих с гор стадо быков, рога которых украшены цветами и разноцветными лентами. Зверь спрячется за унылыми серыми распятиями, стоящими вдоль паломнического пути: минута – прыжок из темноты – хрип, стон, взвизгивания – кровь, заливающая каменный крест, чавкающие челюсти – выстрелы – бросив добычу, Зверь метнется к лесу. Через бесконечный лабиринт сухих скал, превращенных ветром и водой в пугающие скульптуры, Зверь помчится к реке, скрытой в буйном, диком лесу.

И вот чудовище уже несется вдоль реки, под арками скал, вдоль заливов, бухт и каменного хаоса. Остановится, повоет перед разрушенной крепостью над рекой, похожей на темный корабль, выброшенный на берег после крушения. А имя разрушенной крепости – Замкокозл – оттого, что хозяин взял себе в наложницы всех женщин, живших в округе, да умер от непосильной задачи, и теперь его тень в виде гигантского козла витает над заброшенным замком.

Зверь зарычит на Замкокозла и побежит дальше через страну пещер и бастид, в конце которой, за Черной горой, нет больше ничего, только Finis terrarum – конец земель и Чистые – катары. Огромными прыжками, со свистом рассекая воздух, Зверь покроет страну, по которой паломники совершают мажорные перегринации.

Зверь.

Всегда только Зверь.

Марк даже не удивился, когда увидел на краю обрыва синюю табличку с названием реки: «Тарн».

Не «Чертановка», а «Тарн», река Зверя. Марку это уже показалось почти нормальным.

«Тарн, – сказал он себе, глядя на воду, яростно разбивающуюся о камни глубоко в овраге. – Кажется, в скандинавских языках это значит «башня», латинское «turns». В Библии написано: «turris fortisima» – «башня сильнейшая»… Как же там дальше на латыни?»

В голове вертелся только конец длинной фразы: «…et vedebat nihil».

Да, кажется, именно так: «И взошел я на башню сильнейшую, и не увидел ничего».

Марк не очень понял смысл пришедшей ему в голову цитаты. Впрочем, о том, чтобы понять что-то в происходящем, уже речь не шла. Только выжить, добраться несмотря ни на что. Продолжать идти по следам.

Проклятые следы вели дальше, вдоль обрыва, и Марк двинулся по ним, чувствуя все большую обреченность. Дорога вильнула еще раз-другой и вывела его в большую впадину, со всех сторон обрамленную горами.

Горы, как и скалы вдоль реки, были изъедены многовековой эрозией. Их вершины казались лицами каменных гигантов, головы которых заросли деревьями вместо волос. Монолитные туловища были взрезаны, словно на их застывших телах производилось вскрытие, и Марк с омерзением увидел картину, которая однажды уже открылась его взору в пещере: красно-коричневые шматки печени, зеленая плесень селезенки, запутанная сеть гранитных кишок.

Только те внутренние органы, которые он видел в пещере Авен Арман, были живыми, скользкими, сочились влагой и жизненными соками. Сегодняшние же колоссы были безнадежно мертвы.

Может быть, они устали пожирать мироздание и перерабатывать в своем монолитном нутре земную пищу? Устали и окаменели, и теперь только их неподвижные головы, высящиеся над горами, пугают заплутавших путников? Ведь в фас они похожи на людей, только очень больших, но вид в профиль делает из них хищных орлов, и верблюдов, и крокодилов. Или это боги разгневались на каменных кровопийц и ударом молнии рассекли им внутренности, чтобы сохранить жизнь крошечным паломникам и пастухам? Племя прожорливых людей-зверей погибло, окостенело; наверное, уцелел только один, укрывшийся от праведного гнева в подземной пещере.

От страха сам ставший этой пещерой.

Но продолжающий лакомиться свежей плотью. Чудовище, пожирающее тела, и души, и дух, разгуливающее по миру на свободе, неузнанное, живое и опасное.

Зверь, по следам которого шел Марк.

Но спросить о правильности этих догадок было не у кого. Кладбище каменных гигантов было пустынным: ни души, только ярко-зеленый поток Тарна шумно мчался по дну каньона, бешено разбиваясь о скалы. И все это в Битцевском лесу! Где мамаши с колясками? Где старички, где собаки?

Никого. Только гулкое гудение воды и отчетливая цепочка следов на траве.

Дорожка неожиданно пошла резко вверх, забирая все круче и круче. Карабкающийся по ней Марк стал приближаться к мертвым лицам вершин, насаженным на горные пики, словно головы казненных на зубцы стены.

На самом верху стояла табличка: «Место восхищения».

Но какого восхищения? Восхищения-изумления, или восхищения-похищения? Но похищения куда и кем?

Дорожка заканчивалась на утрамбованной площадке над краем обрыва. С огромной высоты, на которую поднялся Марк, наверное, должен был бы открываться величественный вид на окружающие горы и на каньон реки. Но утро было туманное, влажное, полынно-горькое; белая плотная хмарь затопила лежавшую внизу лощину. Казалось, кисельное марево заполняет собой весь мир, до горизонта. Туман висел в воздухе равнодушными матовыми слоями; отдельные клочья цеплялись за ветви деревьев. Открывавшееся зрелище напоминало вид на массу облаков из летящего на большой высоте самолета. Кое-где из тумана торчали черные иглы самых высоких скал.

«Взошел я на башню сильнейшую и не увидел ничего», – опять вспомнил Марк библейское изречение, пришедшее ему в голову рядом с табличкой «Тарн».

Наверно, Марк неправильно перевел его с латинского. Надо было сказать так: «Взошел я на башню сильнейшую и увидел Ничто».

Ничто лежало у Марковых ног, белое и большое, насколько хватало глаз. Конец земель – и не только земель. Дальше не было пути ни Зверю, ни зверолову. Может быть, только паломникам. Да и то – как узнать? У кого спросить об этом, если вокруг по-прежнему ни одной живой души?

Что должно случиться с человеком, чтобы он оказался в состоянии зайти в эту белесую хмарь? Чтобы попасть в Ничто? И что будет там, за туманом? И есть ли там что-нибудь?