— Я его почти не помню. Лекарь говорит, я частично потеряла память из-за потрясений, но Джосс вовремя подоспел, чтобы спасти меня…
Модистка приблизилась к сестре и с довольным видом приколола к светлым волосам тонкую короткую молочную вуаль на жемчужных булавках, которая закрывала причёску сзади и немного с правого бока. Ялла с видимым удовольствием предоставила себя во власть женщины, словно бы позабыв о моём вопросе.
— Насколько сильно пострадала твоя память? – решила уточнить я. – Ты хотя бы помнишь, за кого мы выходим замуж? Судя по твоему безмятежному виду, это сказать сложно…
Ялла обернулась – и даже улыбнулась. Ну точно, исцеление не произошло полностью! Перед глазами предстала кузина, которая двумя месяцами ранее прибежала в мои покои и со слезами, сбивчиво, начала рассказывать о том, как она не хочет этой свадьбы и сколь сильно мечтает выйти замуж пусть и не столь выгодно, но по любви.
— Ты про Кристиана Хорварда? Да, конечно, он был очень мил и несколько раз навестил меня сегодня.
Я протянула руку к ее горлу, легко касаясь пальцами обрамлявшего его ошейника.
— Да, я заметила… Милый герцог – его второе имя, – саркастично заметила я. – Может ли статься, что он вынудил тебя думать о нем в таком ключе? Или ты и вовсе не сама потеряла память, а жених подсобил?
Я с ужасом задумалась о только что произнесенной фразе. Если это действительно могло произойти, то что или кто убережёт меня саму от воздействия на разум этого старика? Не ровен час, я и сама прыгну к нему на шею и буду счастлива целовать его морщинистые губы. Спокойствие сестры раздражало, а ее расположение к герцогу вызывало злость. Я снова одна против всего мира.
...
Яллу, наконец, оставили в покое. Пышная дама передала одной из своих помощниц фату, а другую послала за тканями для платьев. Я с чувством обреченности подумала о том, что скоро и мне придется стоять в одной позе по несколько минут, чтобы избежать болезненных уколов булавок в тело.
Сестра приблизилась ко мне и зашептала быстро, лихорадочно поблескивая глазами:
— Давно хотела тебя спросить, почему ты его так не любишь? Серьёзный, видный мужчина, несколько темпераментный, конечно… Но, по крайней мере, осознаёт, что ведёт себя неправильно, а значит, его вполне можно будет воспитать со временем. Тем более – вместе!
Я удивленно посмотрела на Яллу. Никогда прежде не замечала за ней желания кого бы то ни было воспитывать, а уж тем более старого герцога!
— Он тебе совсем не противен? Его морщины, дряблая кожа… А от взгляда и вовсе в дрожь бросает. Ты не подумай, – так же тихо ответила ей я, – мне хорошо известны и долг, и честь семьи, – на этом месте я со значением на нее посмотрела. – Но когда это он признал хоть один свой поступок неправильным? Темпераментный – не то слово… – обронила я обессиленно, вспоминая нашу последнюю встречу и отчаянно краснея.
— Скажешь тоже – морщины! Подумаешь, пара складочек промеж бровей!
Я не сдержала восклицания.
— Обязательно зайди к сэру Юстасу, Ялла! – воскликнула я, приходя в ужас. – Ты никогда прежде не жаловалась на зрение, однако сейчас налицо проблемы.
Ялла внимательно посмотрела на меня и молчала несколько долгих секунд.
— Мне кажется, ты к нему слишком придираешься. Всё-таки герцог, а не какой-нибудь толстяк с засаленным платком на груди. Вполне приличный человек.
— Титул хоть и прибавляет ему веса в глазах окружающих, однако как мужчина он не становится приятнее. Всякий раз, как я представляю, что нам придется с ним… – я снова почувствовала, что краснею. – Ты ведь знаешь, что нам придется с ним делать? Бывало, папенька оставлял меня в своей библиотеке, и мне довелось ознакомиться с некоторыми любопытными манускриптами.
Слова застряли где-то в горле, и я замолчала, наблюдая за реакцией сестры и пытаясь понять, в полной ли мере она осознает весь ужас ситуации.
Ялла ненадолго задумалась.
— Ты имеешь в виду… делить ложе? Не очень приятно, конечно, если он тебе и правда не нравится. Послушай, а какие мужчины в твоем вкусе?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я задумалась. В голову сразу же пришло смазливое лицо семинариста, однако я поспешила избавиться от этого видения. Малый опыт общения с мужчинами порой подбрасывает весьма неподходящие мысли.
— Внешность для меня не так важна, как интеллект и умение управляться с землями. Однако, если говорить именно о лице, то я предпочла бы видеть своим мужем кого-то, с кем бы мне не было страшно. Его самого, главным образом. Может быть, опрятная прическа, коротко стриженная борода…
Я постаралась порыться в памяти, однако в голову не приходило никакого образа. Перед глазами замаячило белое пятно, которое оказалось принесенной Мелиссой вуалью, и я со вздохом отодвинулась от сестры. Я никогда, в отличие от нее, не любила примерки нарядов.
— А что насчёт характера? – не унималась Ялла. – Грубые мужчины или нежные, заботливые или погружённые в работу? Как бы ты хотела, чтобы он себя с тобой вёл?
— Мне не кажется, что кому-то нашего положения придет в голову полюбить грубого камнетеса! Однако, нежностью и заботой должна отличаться женщина. А вот про работу ты попала в самую точку, Ялла. Мне бы хотелось, чтобы муж приносил пользу не только лишь себе и своему наделу, а имел в жизни какую-то высшую цель. Не вздумай смеяться, – пригрозила я, – эта мысль пришла мне не из глупых девичьих романов, а с примера лучшего из мужчин – моего отца.
Я гордо разгладила складки на платье, которое тут же было окутано пеной кружев. Модистка отвела меня за руку поближе к окну, где свет солнца, едва пробивающийся сквозь непроглядный буран, помогал лучше разглядеть оттенок ткани.
— Думаешь, у герцога нет высшей цели? – задумчиво протянула Ялла, как-то вдруг растеряв свой задор.
Я удивлённо посмотрела на сестру.
— А при чем здесь герцог? Я говорю об идеале, о муже, которого бы я могла полюбить, – вдохновенно сообщила я и почувствовала грусть.
Женщины отошли к сверткам с заготовками для платьев и начали о чем-то совещаться, совершенно не обращая внимания на нас.
Мной овладела досада. Не могла Ялла потерять память настолько, чтобы забыть о произошедшем!
— К чему ты притворяешься, сестра? – спросила я ее тихо, приблизившись. – Хочешь навязать мне этого злобного старика, а сама снова сбежать со своим Джоссом? Мне известно, кто этот твой таинственный похититель.
Я впилась взглядом в ее лицо, стараясь не пропустить ни единую эмоцию.
Лицо Яллы почти ничего не выражало, она смело встретила мой прямой взгляд, и лишь через некоторое время со вздохом отвернулась к окну.
— Я не знаю, чего хочу. Сама посуди. Джосс меня любит так, как никто никогда не любил, кроме, может быть, родителей. Да и то – как можно сравнивать! Но что он сможет мне дать? Домик где-нибудь в деревне и пару коров, которых мне же придётся доить?
Я не поверила своим ушам.
— Неужели ты считаешь, что с герцогом быть лучше? – однако, тут же одернула себя, обрадовавшись, что возможно, она не лжет. – Он невероятно могущественный и состоятельный мужчина. Ты права, Ялла. В Хорварде есть свой шарм. Он не сравнится с этим семинаристом.
Я нервно передернула плечом, словно сама поверила в сказанное.
— Уж лучше быть в достатке, в тепле и сытости, чем думать о том, чем завтра кормить себя, детей, мужа… Ведь так? – она жалобно улыбнулась, заглядывая в глаза, словно в поисках поддержки.
Я счастливо обняла сестру.
— Уж, верно, заморская болезнь пошла тебе на пользу, Ялла. Если не зрению, то уму точно.
Краем глаза я заметила подходящую девушку, которая невероятно смущалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Позвольте, леди Эва, – пробормотала она, запинаясь. – Мне приказали принести вам это.
Служанка протянула мне накидку из плотной ткани, закрывающую горло до самого подбородка, и я почувствовала негодование. И без того нежеланная свадьба теперь казалась настоящим унижением. Мы должны были кутаться в какие-то накидки, лишь бы гости не заметили наши позорные рабские ошейники!