Прохожие странно поглядывали на нас. В вечернее время на улицах столицы хватало всех: и пьянчуг, и богачей, и чудаков. Но маркиз даже в обычном состоянии привлекал внимание — что уж говорить про состояние шумное, шаткое и почти невменяемое?..
— Своей возлюбленной позабыт, в холодном доме совсем один, — вдруг запел он в полный голос. — Жестоким горем, сижу, убит — твой преданный паладин…
И опять — те же "Зеленые рукава", которые пела я! Вот только в его исполнении они звучала куда симфоничнее. Этот мерзавец даже поет, и то здорово… И как один человек может быть таким совершенным внешне и таким гадким внутри?
— Лорд Кавендиш! — прошипела я, дергая его за рукав. — Давайте потише!
— Во всём для меня ты была права, я видел и слышал тебя одну! — не слыша меня, продолжал заводить Клифф. — Твои зелёные рукава держали меня в плену!
Песня стала для него лебединой — прокричав последние строки, Кавендиш окончательно сдулся. Я прислонила его спиной к фонарю, чтоб не упал, и поспешила к дороге — караулить экипаж, который отвез бы нас в Бромптон.
— Деньги вперед, — первый остановившийся извозчик с подозрением оглядел наши перепачканные фигуры: шатающуюся — Клиффа, и мою — твердо стоящую на ногах, но маленькую и невнушающую уважения.
Деньги?.. Ах, да.
— Одну минуту, — я подошла к Кавендишу и потрясла его за плечо. — Клифф, нужно заплатить за экипаж!
Тот не отреагировал: закрыв глаза и запрокинув голову к звездному небу, аристократ мычал сквозь зубы изрядно надоевшую мне песенку. В каком там кармане хранятся несметные богатства? Не помню… Если с первого раза не повезет, придется проверять оба.
Чувствуя себя мелким воришкой, решившим обчистить респектабельного, хватившего лишку джентльмена, я осторожно запустила руки между полами его пальто и нащупала складку в брюках Кавендиша. Засунула внутрь пальцы — ничего (какие все-таки бездонные в мужской одежде карманы — там можно не то, что кошелек спрятать, а целый гастролирующий цирк с животными и артистами!). Выругавшись сквозь зубы, я подключила вторую руку ко второму карману…
На этом неловком моменте Кавендиш вдруг соизволил прийти в себя.
— Я же сказал — ГЛУБОКО! — с укором произнес он и за плечи притянул меня к себе. — Ищи глубже…
Я пошатнулась и упала ему на грудь, утонув руками в его штанах по самые запястья. Сдавленно охнула и подняла голову.
— Малек… — нежно проговорил Кавендиш, глядя мне в глаза. — Прости — я бываю неразборчив, когда напиваюсь…
И ядовитая, пронзительная зелень его взгляда сбила меня с ног. Окружила абсентовым дурманом, подхватила грохочущим вихрем и понесла, точно щепку, в хмельном водовороте чувств.
— Ой, мамочки!.. — тонко вскрикнула я и резко выдернула руки из его карманов — так резко, будто случайно дотронулась до змеи. Притом, в прямом смысле слова: в недрах Клиффовых брюк пряталось нечто, формой и размером напоминающее небольшого питона.
Я отпрыгнула от Кавендиша на безопасное расстояние и на трясущихся ногах поспешила обратно, сжимая в руке свой трофей — помимо неожиданных находок, левый карман все же осчастливил меня тем, за чем я в него и полезла.
Вовремя. Извозчик, кидая на нас разъяренные взгляды, как раз собирался уезжать.
— Я вас не повезу, мужеложцы проклятые! — отрезал он и поднял в воздух кнут.
— Пожалуйста, стойте!!! — я кинулась наперерез повозке и вскочила на козлы, протягивая мужику все, что нашла в кармане. Простолюдин бегло осмотрел мой кулак с охапкой купюр, и гигантская сумма заставила его передумать: понятия "маркиз Кавендиш" и "мелкие деньги" были несовместимы.
— Ладно, садитесь, — недовольно проворчал он. — Но чтобы ни звука, и все в рамках приличий, поняли?!
— Поняли… — пробурчала я, помогая Кавендишу забраться внутрь салона, хотя на деле не могла обещать ни того, ни другого.
Несмотря на мои опасения, внутри экипажа Клифф присмирел. Повозка скрипела и громыхала колесами по мостовой, увозя нас из многолюдного центра. Аристократ съехал по бархатному сиденью, опустил голову мне на колени и задремал.
Покачивающая, затемненная кабинка экипажа усыпила бы кого угодно, но не меня. Я была слишком взволнованна, чтобы спать. Еле касаясь, провела кончиками пальцев по его длинным растрепавшимся волосам. По тонкому, чеканному профилю и выступающим дугам бровей…
И все-таки зря его отпустили из тюрьмы, так и не дав реального срока. Быть таким бессовестно красивым — уже должно быть уголовно наказуемым! А уж если к делу подключаются шлюхи и пистолеты…
Я замерла, снова переживая обиду, и уронила руку. Кавендиш не пытался задеть меня или оскорбить, но все равно ранил каждым жестом, каждым словом… Ему даже без разницы, к кому приставать на пьяную голову- к женщине, к мужчине ("неразборчивый" он, видите ли!). Ночь закончится, и наутро он все позабудет, а вот я…
Я буду помнить. Целую вечность, а может, и две. Снова и снова воскрешать в памяти то, как уютно мне было, когда он на доли секунды заключил меня в объятия: так невыносимо правильно и хорошо, будто вся несправедливость нашего мира вдруг исчезла, уступив место божественному промыслу…
Ни в этой, ни в следующей жизни мне не забыть, как нежно он прижимал меня к себе и как ласково обращался…
Карета остановилась. Извозчик спас мою гордость — если бы не его своевременное вмешательство, я бы точно расквасилась и разревелась.
— Бромптон. Выметайтесь! — раздался снаружи "приветливый" оклик.
Кавендиш открыл глаза и принял вертикальное положение.
— Мы что, приехали домой?
— Да. Вы так просили об этом… — я позволила себе маленькую ложь: по сравнению с болью, которую причинил и продолжал причинять мне Кавендиш, вранье казалось сущим пустяком.
— Хм. Да так даже лучше! — заявил Клифф, бодро выпрыгивая из экипажа и подавая мне руку.
Извозчик не довез нас до особняка — щелкнув кнутом, простолюдин резво укатил в обратном направлении, оставив нас на границе леса. Справа возвышались высокие ворота погоста.
— Малек, а хочешь пойти на кладбище?! — воодушевленно спросил Кавендиш, снова привлекая меня к себе и беря в плен своих пленительных глаз.
— Нет… — пискнула я, чувствуя, что готова пойти за ним куда угодно.
— Да ладно, это будет весело! Я тебе ТАКОЕ покажу… — и Клифф, больше не интересуясь моим мнением, потащил меня по направлению к калитке.
***
Переживу ли я эту ночь?.
— Но ведь сейчас почти ночь! В такое время не пускают к могилам!
— Пускают, — отмахнулся маркиз.
Короткий отдых в фиакре вернул ему бодрость духа и твердость походки. Достигнув запертой на огромный засов калитки, мужчина пару раз дернул ее, отчего вся железная конструкция заходила ходуном и протяжно завыла.
В дверях сторожки почти тут же показался смотритель (он что, никогда не спит — только и ждет нарушителей порядка?). Маленький разгневанный старичок подошел к воротам и потряс фонарем в руке.
— КЛАДБИЩЕ ЗАКРЫТО! — гаркнул он, но, стоило ему рассмотреть фигуру моего спутника, смотритель мигом сменил гнев на милость. — Лорд Кавендиш? Проходите, Ваша Светлость, проходите. Милости просим!
Я удивленно посмотрела на Клиффа. У него оформлен членский билет Бромптонского кладбища? Сторож гостеприимно распахнул ворота, и только тут заметил меня.
— А, это ТЫ… — он явно не забыл нашу предыдущую встречу. — Ну что, решил, кого хоронить будешь? Какой гроб заказывать — большой или маленький?
— Э-э-э… — я замешкалась и посмотрела на Клиффа, судорожно пытаясь прикинуть, какого он роста.
— Лучше большой. Чтоб уж наверняка, да, Малек? — подсказал он мне. — Спасибо, мистер Бейкер. Мы погуляем, и обратно.
— Конечно, лорд! Гуляйте, сколько вздумается. Такая луна нынче прекрасная… — и сторож утопал обратно в домик.
Луна и правда была хороша. На территории погоста не горело ни одного фонаря, но все и так было видно: каждое деревце, каждый кустик выделялся на фоне земли, могилы и склепы выглядели четкими и зловещими.