в том, что открытие магазина на Флойд Авеню – это верный способ спустить все сбережения, теперь не сомневался никто из местных.
Больница не представляла из себя ничего выдающегося, но другой в Хэппидейле не было, да и этой, по правде, было более чем достаточно для такого скромного городка: трехэтажное здание с сестринским помещением, отделением неотложной помощи, реабилитационным центром, пятьдесят палат для пациентов. Мэр, затеявший строительство в 56-м году определенно переоценил потребности Хэппидейла, и больница даже в те времена никогда не была полностью заполнена. Со временем численность населения города уменьшилась, и ряд площадей больницы было решено закрыть. Помещениями на втором и третьем этажах почти не пользовались уже долгие годы, однако в целях безопасности свет там горел. В 1988-м штат работников больнице был довольно малочислен.
В ночь, о которой пойдет речь, дежурили Ирэн Мэндел и Джессика Хопкинс. У Ирэн была двойная смена, и она уже давно была на месте, в то время как Джессика, жившая в паре кварталов от больницы, только направлялась на работу. Девушка слушала сборник в своем плеере и курила на ходу.
"Тебе здесь не место. Ты слишком хороша для этого городишки", - частенько сокрушалась ее мамаша, и Джессика, в общем, была с ней согласна. Сколько девушка себя помнила, она всегда мечтала выбраться из Хэппидейла. Нет, Джессика была не из тех наивных девчонок, которые грезят о славе и считают, что могут покорить этот мир. Все что нужно было Джессике Хопкинс – просто свалить из этой дыры. Более того, девушка даже для себя не могла сформулировать, чем хочет заниматься или куда конкретно поехать. Одно она знала точно: Хэппидейл не для нее.
Но шли годы, а Джессика по-прежнему жила в этом городе, минуло уже десять лет с момента окончания школы, и девушка медленно, но верно приходила к осознанию, что находится на дороге повторения жизненного пути своей матери – заурядной жительницы маленького городишки. Джессика все так же встречалась с парнем, с которым вместе училась, причем просто по привычке. Каждую пятницу они с Кевином посещали бар "У Фрэнки" на Пятой улице, где под звуки музыкального автомата пили пиво и обсуждали школьные деньки. С теми же самыми приятелями, с которыми и ходили в школу. Джессика привычно смеялась над шутками друзей, а когда звучали баллады Спрингстина, танцевала с Кевином. А через неделю все с точностью повторялось: новый рутинный пятничный вечер "У Фрэнки".
Пока в один прекрасный день Джессика не наткнулась на трусики Calvin Klein на заднем сидении пикапа Кевина. Не ее трусики – Джессика предпочитала Fruitof the Loom, продукцию Calvin Klein же не жаловала. Девушка даже не задумывалась, чье это может быть белье, да ей как-то на это было и наплевать. И именно это шокировало Джессику более всего: осознание того, что ей "наплевать"...
Прошло три дня с момента находки. Девушка купила билет на "Грэйхаунд"[25], упаковала свои вещи в сумку, нацепила ее на плечо и направилась на свою последнюю смену. В десять утра Джессика сядет в автобус и отчалит во Флориду. Знает ли она хоть кого-нибудь во Флориде? Нет! Есть ли у нее на примете работа во Флориде? Нет! Может ли она перезапустить свою жизнь с нуля во Флориде? Несомненно! Именно этим Джессика и займется. После десяти часов следующего утра. Осталось лишь отработать свою последнюю смену в больнице.
Джессика сняла наушники, открыла двойные входные двери в больницу и вошла в холл. Как всегда нет посетителей, как всегда на посту старшая сестра Ирэн с кислой миной на лице, определенно адресованной Джессике.
- Ты опоздала, - вместо приветствия процедила старшая сестра.
- На что? Насколько я понимаю, у нас все равно нет пациентов.
- Вообще-то один есть, - сообщила Ирэн.
Джессика остановилась как вкопанная. С момента приступа астмы у парнишки Гловеров пациентов в больнице не было несколько недель.
- Она в четвертой палате, - уточнила Ирэн.
Джессика быстро последовала в раздевалку, накинула халат и направилась по коридору в четвертую палату. Когда она вошла и увидела Нэнси Синклер, ее сердце сжалось от жалости. Одного взгляда на новую пациентку было достаточно, чтобы понять, что бедолага прошла через ад. Одежда изодрана и перепачкана, на голове бардак, тело в порезах и синяках. Но более всего пугал тот ужас, что застыл на лице Нэнси.
Джессика зачитала Нэнси стандартный набор банальностей, который в таких случаях говорят потерпевшим. Что все будет хорошо, что она здесь для того, чтобы помочь ей. Все худшее позади. Не всегда ситуация обстояла именно так, но в девяносто девяти процентах случаев пациенты верили этим словам и им становилось легче. Когда же Нэнси посмотрела на Джессику после услышанных заверений, стало понятно, что потерпевшая не относится к этим девяноста девяти процентам.
Осмотр выявил, что бо́льшая часть крови, которой была покрыта Нэнси, принадлежала не ей. Поверхностные порезы, синяки должны были зажить довольно быстро. Несколько недель, и раны затянутся, а в течение года следы их окончательно пропадут.
- Итак, что с тобой произошло? – поинтересовалась Джессика, накладывая последнюю повязку на ссадину на колено Нэнси.
- Оказалась не в то время не в том месте. Не повезло.
- А знаешь, что моя бабушка говорила о везении? – поинтересовалась Джессика.
- Нет, я не знаю, что твоя бабушка говорила о везении.
- Что никогда нельзя быть уверенным, повезло тебе или нет. Быть может, то, что ты считаешь неудачей, отвело тебя от значительно бо́льших проблем.
Нэнси лишь нахмурилась. Было очевидно, что она определенно не в настроении для подобных бесед.
- Ну что же, пара ссадин и синяков, - резюмировала Джессика. – Но жить будешь! Ничего серьезного. До свадьбы заживет.
- Я просто счастлива! – съязвила Нэнси. – Здесь есть телефон?
Аппарат был на стене, и Джессика проинструктировала пациентку, что для вызова перед номером нужно набрать "ноль".
Некоторым пострадавшим необходима забота и поддержка, другим – чтобы их оставили в покое. Нэнси Синклер оказалась из числа последних.
XXVI.
Нэнси дождалась,