по-прежнему не было. Поэтому он сразу сделал ставку на Катрин.
На этот раз она ответила быстро, значит, он ее не разбудил. Но голос продюсера все равно звучал мрачно, Катрин даже не собиралась притворяться, будто рада этому звонку.
– С кем ты там уже поссорился? – осведомилась она. – Опять шантажировать будешь?
– Шантажировать не буду. А поссорился я с тобой.
– Что?.. Когда это?
– Примерно через пять минут.
– Марат, что ты несешь? Ты там что, бухать опять начал?
– Вот и меня интересует: что я несу? Причем на камеру и трезвый. Катя, какой дегенерат писал этот сценарий?
– Отлично, ему уже и сценарий не нравится! Ты, звезда моя, совсем капризный стал.
– Как еще я должен реагировать, если я людям рассказываю, что этот отель построили в девяносто девятом году, хотя по факту он намного старше?
Это был блеф. У Марата не нашлось бы никаких доказательств, что отель построили раньше указанного срока, были только домыслы страдающего старика. Но Майоров перестал бы себя уважать как артиста, если бы не смог произнести эту фразу с должным гневом и возмущением.
Нехитрый трюк сработал: в трубке повисла пауза. И это служило лучшим доказательством того, что он попал в точку. Если бы предположение оказалось совсем уж бредовым, Катрин взорвалась бы мгновенно, оценила бы интеллектуальные способности Майорова и пообещала урезать гонорар. Но теперь она молчала…
Потому что ей полагалось все знать. Вроде как это была работа любого продюсера, но не любой таким озадачивался, а Катрин – всегда. Прежде чем ввязаться в проект, она узнавала о нем все – вплоть до девичьих фамилий матерей здешних уборщиц. И то, что теперь она молчала, указывало, что всю правду Марату знать и не полагалось.
– Выкладывай давай, – поторопил он. – Тут не самые достоверные источники. Если я буду полагаться только на них, наслушаюсь ужасов, испугаюсь и убегу.
– И вот ты опять шантажируешь!
– Я? Будущее предвижу.
– Предсказатель хренов, – проворчала Катрин. – Кто тебе уже что ляпнул?
– А какая разница? Я интересуюсь только тем, что связано с моей работой. Я буду говорить людям, что «Пайн Дрим» был построен в девяносто девятом году, а это окажется брехней. О репутационных потерях когда-нибудь слышала?
– Слышала, что их не несут люди, которые проверяют факты, а не верят каким-то там слухам. «Пайн Дрим» был создан в девяносто девятом году, это никто не опровергнет. До него был «Акгюль», про который ты на камеру не говоришь ни слова.
– Что? – растерялся Марат. – Какой еще «Акгюль»?
– Так и знала, что ты ни черта толком не выяснил!
– Выяснил бы все – не звонил бы тебе. Рассказывай уже, раз начала! Ты же знаешь: беспокойный я, меня лучше в неведении не держать.
– Да уж, связалась на свою голову…
Так Марат и выяснил, что первый корпус отеля «Пайн Дрим» был когда-то отдельным отелем, построенным куда раньше современного комплекса.
Изначально эти места казались лакомым куском, на который претендовали многие, а получить не могли из-за близости заповедника. Но вот какая-то фирма немыслимым образом добыла разрешение на строительство. Потом местные чиновники раскаялись, разрешение собирались отозвать, но поздно: деревья на площадке уже вырубили, коммуникации и дорогу подвели. Отель продолжили строить – маленький, элитный и очень дорогой.
Вот только своих создателей «Акгюль» не озолотил. Отель пользовался популярностью у желающих отдохнуть на природе жителей больших городов Турции, но до международного уровня не дотягивал – слишком многого не хватало. Компания, которая по непроверенным, но весьма похожим на правду слухам сильно потратилась на взятки, оказалась на грани банкротства. Отель продали конкуренту – группе компаний «Саглам».
Те отель некоторое время не трогали. Себя он окупал и благодаря местному туризму, международный же рынок требовал иных масштабов. В восьмидесятом году «Саглам» лишь отремонтировала его, добавив детскую комнату и ночной клуб, однако принципиально это ничего не изменило. Отелю требовался крупный инвестор.
Такой инвестор нашелся почти через двадцать лет в лице российской компании, владеющей отелем и по сей день. Тогда были достроены еще два корпуса, а «Акгюль» снова отремонтировали, чтобы он не выделялся на общем фоне. Именно поэтому здания казались абсолютно одинаковыми. В две тысячи десятом году они вместе прошли реконструкцию, и единый облик отельного комплекса сохранился.
– То есть первый корпус действительно был в два с половиной раза старше остальных, – указал Марат.
– То есть первый корпус не единожды проходил реконструкцию и был осмотрен людьми, куда более квалифицированными, чем твои нынешние источники. Ты думаешь, я не знаю, где ты этого нахватался?
– А что, внезапно знаешь?
– Вчера вечером в интернете появилась статья, написанная якобы постояльцем отеля – о том, что в обрушении корпуса виноват не шторм, а состояние этого самого корпуса. И тут вдруг ты мне звонишь и начинаешь такие расспросы. Я теперь очень надеюсь, что ты не имеешь к этой статье никакого отношения!
Что ж, настойчивостью Федора Михайловича оставалось лишь восхищаться… Интересно, как он до интернета добрался? В поселок съездил? Скорее всего, ведь на территории отеля с этим по-прежнему были проблемы.
– Про статью я ничего не слышал, – признал Марат. – Но догадываюсь, кто ее написал. Тебе не скажу.
– А мне и не надо, это не моя проблема. Моя проблема – это ты. Точнее, можешь ею стать, но, надеюсь, не станешь. Как видишь, я ничего не скрываю, потому что нечего на самом деле скрывать.
– Тогда почему все это не включено в сценарий? Дай догадаюсь: его нужно было согласовать с руководством «Пайн Дрим».
– Нужно было, и мы согласовали. Это нормальная практика, Марат. Весь этот исторический экскурс с покупкой «Акгюль» людям на самом деле даром не нужен. Всегда найдутся желающие спекулировать на трагедии – такое уже произошло. Мы рассказываем о работе МЧС, а не выискиваем скандалы и интриги. Ну так что? Мы пришли к взаимопониманию?
– Пришли. От меня твоим нервам бутылка, когда вернусь.
– Свои нервы побереги, – хмыкнула Катрин и тут же посерьезнела: – Обиды и правда нет, потому что я догадываюсь, какая там сейчас обстановка. Думаешь, я просто так с вами не поехала? Нет, я в это даже окунаться не хочу, на местах больших трагедий всегда веет паранойей. Но вы уж не поддавайтесь, додержитесь. Мертвых мы не воскресим и трагедию не отменим, ты сейчас там, чтобы сделать для людей хоть что-нибудь хорошее.
* * *
Полина не любила обращаться за помощью даже к коллегам, а уж к священникам и подавно: ей казалось, что этим она просто перекладывает ответственность на других. Но порой обойтись своими силами нельзя, а