Читать интересную книгу Чисто астраханское убийство - Фридрих Незнанский

Вообще-то сейчас было бы очень уместным присутствие здесь Вячеслава Ивановича. Но тот наверняка спит — под утро сон самый сладкий. А кто не спит? Тот, у кого совесть нечиста… С этого тезиса, с совести, и начал разговор Климушин. При этом не очень и настаивая на том, что имеет в виду конкретную совесть именно Дарьи.

— Ну и народ тут у вас! В сортир спокойно нельзя выйти… Никакой уже совести… Чего ему надо было от меня? Ты не знаешь его… Дашенька? — мягко спросил он, но уставился ей в глаза так пристально, что истолковать его взгляд в свою пользу женщине было трудно. В том случае, если у нее с совестью и в самом деле было не в порядке.

Дарья потерянно молчала, будто горько сожалела о том, что так прекрасно начавшаяся история ее отношений с Володей вдруг горько оборвалась, причем по ее собственной вине.

— Понятно, — сказал он. — Можешь не отвечать, знаешь. Он — из этих твоих «соседей», что ли? Из тех, которые тоннами возят, да? Ну, чего молчишь?

И она только кивнула. Нет, он-то прекрасно понимал, что любое ее признание грозит ей самой жестокой расправой. Значит, следовало объяснить так, чтобы она поверила, что он вовсе не желает ей зла, а хочет просто разобраться в крайне тяжелой ситуации.

— Послушай, Даша… Он скоро придет в себя, и я из него душу вытрясу. Зачем тебе надо, чтобы он на тебя свалил свою вину? Это ж ведь ему нужен был мой паспорт, а не тебе, верно? А зачем? Объясни, и я от тебя отстану. Только не говори мне, что он — твой ревнивый любовник, который накинулся на меня в темноте с ножом, — он кивнул на стол в сторону газетного свертка, — чтобы отстоять твою, понимаешь ли, поруганную мной честь. Любовники такими не бывают. Зато бывают те, которые совершают противозаконные действия, другими словами — уголовные преступления и боятся разоблачения. Он — из охраны Дадаева? Кто там главный — Ахмет? Она опять кивнула, не поднимая глаз.

— Да приди наконец в себя, — грубовато пошутил Володя. — У тебя погреб есть?

Она посмотрела удивленно. И снова кивнула.

— Ну, тогда открывай, посажу его туда, пусть полежит и отдохнет, а мы посмотрим, что будет дальше. За свою безопасность не бойся, это уже мои проблемы…

Обыскав «тело», Климушин, кроме своей визитной карточки, никаких документов у этого Саида не обнаружил, тут — не Москва, чтобы таскать при себе, в порядке спасения от милиции, не только паспорт, но и свидетельство о регистрации. Да и ушел-то он не так уж и далеко от дома. Еще не пришедшего в сознание, но вполне живого, судя по прерывистому дыханию, Саида Володя опустил в неглубокий погреб, вырытый в земле под половицами кухни. Там, на деревянных полочках, стояли банки с соленьями, а в углу — бочка с чем-то. На всякий случай обрывком веревки Володя связал узнику и ноги. А потом уложил на пол лицом вниз, закрыл крышку и задернул дорожку на полу. В погребе нормальная температура, не замерзнет. Да и находиться ему там недолго. До середины дня, полагал Володя…

А теперь можно было поговорить и без свидетеля. Вдруг бы тот пришел в себя да услышал, о чем разговаривает с Дарьей «директор московской фирмы». Или подмосковной — один черт. Володе-то было наплевать, а женщине перед этой сволотой наверняка придется еще держать ответ, никто ж не поверит тому, что она не предупредила заранее своего постояльца. Вот и станет крайней. А мстить «эти» умеют. И даже очень любят — это ж у них родовой обычай, который нарушать нельзя. Климушкин взглянул на часы: странное дело, не так и много времени, как показалось поначалу, прошло с момента его прибытия сюда. Просто весь долгий вечер у него с Дарьей ушел на всякие «страсти-мордасти», на любовные игры и прочее, а сами по себе они, как известно, способны даже затормозить время, — такое уж свойство у этих замечательных проявлений человеческих чувств и желаний.

— Садись, Даша, и давай-ка поговорим с тобой по душам, что ли… Я не хочу, чтобы у тебя были очень большие неприятности. Но если ты будешь молчать, сама понимаешь, я не смогу тебя спасти. А выдавать тебя и валить на твою голову эти неприятности я не собираюсь, он же сам на меня с ножом напал, а я просто дал сдачи. Ведь так было? — Он внимательно посмотрел на нее, даже голову пальцами за подбородок поднял, чтобы глаза увидеть. — Ну а потом уже я сам и душу из него вытряс. Можешь быть уверенной, что он мне много чего расскажет. И про тебя, кстати, тоже. И про любовника твоего, калмыка. Или про то, как и по чьему приказу ты вдруг «узнала» рыбу калмыка в доме у Калужкина. Или, возможно, про то, как капитан Полозков требовал от тебя дать показания против Антона. После сытного обеда здесь, в этом доме, надо понимать, так? Это ведь он потребовал таких признаний? Или Ахмет? А может, этот Саид? Кто из них конкретно?

— Капитан с ними говорил…

— Ах, вон как! Значит, одна шайка-лейка?.. Слушай, а ты фамилию Ахмета не знаешь случайно? Даша, мне это очень надо. И в этом, кстати, твое спасение… Ты что думаешь, я этого Саида зря в погреб засунул? Нет, милая. Затем, чтобы он ни слова не услышал из нашего разговора. И тебя не продал. А лично у меня нет никакого смысла закладывать тебя, особенно после того, что у нас с тобой сегодня уже было. Мужчина должен быть благодарен женщине, если она доставляет ему наслаждение по собственной охоте и еще с большим удовольствием. А не под угрозой такого вот ножа, так ведь? — Он снова кивнул на стол, где рядом с визитной карточкой лежал нож Саида с прочным, длинным и узким лезвием — баранов колоть. И людей.

— Боюсь я, — наконец, хриплым, неузнаваемым голосом произнесла она то, что ее мучило. — Они мне не простят. Я ведь их траву продавала. Они посадят меня, у них это запросто, милиция купленная…

— Ну, не вся, положим.

— Да какой — не вся?! — почти возмутилась она. — Если б ты знал!..

— Я и знаю, — усмехнулся он. — Иначе зачем бы я был здесь, у тебя?

— Так ты… вы? — в который уже раз испугалась она.

— А что в этом странного, Даша? Сама подумай, действительно, ну зачем москвичу ехать за полторы тысяч верст киселя хлебать? Ты права, отдохнуть можно было и гораздо ближе. Да только я не за отдыхом прибыл, а разобраться, кому здесь так важно Антона угробить? И за что? Усадьба его господам Дадаевым приглянулась? Так уже двое из них — в гробу. Очередь за младшим. И кто сядет на его место? Ахмет? Там еще какие-то женщины есть. Может, жена, сестры, дочери? Ну… думай, девушка. — Он улыбнулся, чтобы разрядить атмосферу. — Так как его фамилия, этого Ахмета? Слышала ж ведь наверняка?

— Фамилии свои они ни разу не называли, — и с мрачной решимостью добавила: — Но он — чечен. И Саид — тоже из ихних, он у Ахмета в подчинении. Посылки раздает, в командировки отправляет. И не я одна это делаю, полстаницы ему служит…

— Какие посылки? — спросил Володя, хотя давно понял, о чем идет речь и о каких, в частности, командировках. Курьеры…

— Ну, какие… С травой… Чтоб отвозить их клиентам.

— Это — в Астрахань, Саратов, Воронеж и другие города?

Она снова со страхом посмотрела на него: он же, оказывается, все знал?

— Ты тех людей, которым отвозила посылки, запомнила? Знаешь?

— Ну, помню… — неохотно созналась она.

— Вот и молодчина. Попозже, утром, подробно расскажешь мне, где они живут и как их зовут. И такая твоя чистосердечная помощь обязательно зачтется, иначе сидеть тебе, Дашенька, до скончания века. Бывший твой уголовник раньше выйдет, а ты совсем сгниешь в тюрьме. Они ж на тебя всю свою вину повесят и крайней сделают. О себе подумай: ты — молодая, здоровая, симпатичная женщина, все при тебе, страсти-то вон сколько! И в душе, и в теле! Можешь не только любовников, но и жениха хорошего подцепить. Даже старики, и те к тебе льнут, вроде того калмыка покойного… — Володя коротко засмеялся, но она дернулась, будто от удара, и с гневом посмотрела на него.

— И ты где-то уже наслушаться успел?! Не любовник был мне Руслан! Он мне рыбу приносил, самогон брал. А я ему еще и белье стирала — вот и вся наша любовь… Бабьи языки проклятые…

— Ну хорошо, не будем про Руслана. А рыбу-то его ты как узнала?

— Да чего узнавать-то? Полозков велел идти с ним, посмотреть и сказать. А не то, обещал… Да все вы одинаковые, лишь бы подол заголить…

— А я думал, что ты была рада…

— Будешь тут рада… — со злобой проворчала она. — Один, думала, нашелся, и тот — мент, чтоб вам всем подохнуть, что ли…

— Значит, ты сама виновата, я не хотел тебя огорчать. А что в милиции служу, это одного меня касается. И этого Саида не я к тебе привел. И визитную карточку свою не я ему передал, понятно? Вот и подумай над этим! Вспомни лучше их фамилии, ты ж не могла не слышать где-то. Они наверняка мелькали в разговорах. А мне их фамилии — вот как нужны! — Володя чиркнул себя большим пальцем по горлу. — Ты имей в виду, если мы их посадим, тебе больше бояться будет некого. Мы все равно их посадим, но только раньше они тебя убьют. Я ж теперь не смогу сидеть все время рядом с тобой и защищать от их ножей. Все равно попытаются убить, так как будут считать, что это ты их выдала, а не сами они нарвались на кулак оперативника. Подумай, Дашенька, тебе есть прямой смысл говорить правду, в этом твое единственное спасение… Я говорю очень серьезно, мне будет жаль, если с тобой случится беда.