негры питаются преимущественно охотой, очень немногие скотоводством; большая часть – одними кореньями.
Боже, какая жара! Едва дышишь!
К вечеру мы достигли Тумата, который должен был сделаться предметом моих изысканий по многим отношениям, – предметом радости и страданий!
В последние месяцы перед периодическими дождями в Тумате нет воды на поверхности; но под песком, на четверть, свежая струя неисчерпаема: она проточная; говорят, в ней даже живут крокодилы. После дождей, Тумат становится большой рекой. Тут, у берегов, в первый раз мы встретили бамбук, bambusa arundinacea. Дальше его очень много и он служит неграм для метательных копий и всяких поделок, особенно ту кул ей.
Мы подымались обыкновенно до рассвета. Однажды, когда солнце осветило наш караван, я с удивлением заметил вокруг себя разодетые фигуры и выбритые лица. Этого так давно я уже не видел. Едва можно было в них узнать моих всегдашних спутников, турков и арабов. Особенно у Юсуф-эфенди сияло лицо и развивались складки щегольского костюма. В караване слышался громкий говор и частый смех. Верблюды шли ускоренными шагами. Ослы ревели, и вскоре, на рев их, откликнулись тем же издалека. Еще несколько времени – и мы услышали барабанный бой.
Да, приятно, очень приятно было услышать этот бой! Хотя он не возвещал ничего особенного, однако весело было знать, что мы не одни в этой пустыне, что тут еще есть люди, которые станут за нас, а не против нас, что, наконец, нас встретят радушно.
Сквозь чашу деревьев замелькали палатки и балаганы, наконец, послышались голоса людей, ржание лошадей….
Это был египетский лагерь, расположившийся у гор Кассана.
Генерал-губернатор ожидал нас уже несколько времени. Отсюда невозможно было идти далее без военного прикрытия, и сюда мы добрались не без опасений.
– А, что, Иван, долго будут нас еще везти? – спросил как-то один из моих сибиряков другого.
– Дальше солнышка не увезут, – отвечал тот равнодушно, зевая и вытягиваясь на этом ярком солнышке.
И точно, дальше солнца не увезли, но привезли прямо под солнце и оставили на жертву его всесожигающих лучей.
Балаганы и тукули для нас были заранее приготовлены. Предоставив следовавшим с нами туркам, распоряжаться в них как знают, мы, мучимые демоном любопытства, желанием скорее узнать разрешение задачи, для которой приехали из таких далеких стран, принялись в тот же день за работы. Вашгерд был сделан в течение ночи, и за утро мы приступили к поискам золотоносных россыпей.
Время потекло быстро в беспрерывных трудах и борьбе с природой и невежеством турок, представлявших нам, если не преграды, то большие затруднения. Наконец, успех увенчал труды и заставил положить не палец, а целую руку удивления в рот тех, которые не могли постигнуть, чтобы золото было там, где мы искали.[18]
С этих пор, хотя говорили втихомолку против приготовлений наших к постройке фабрики, однако, повиновались уже беспрекословно.
Фабрика подвигалась быстро вперед. Работали день и ночь. Турки опять заговорили, что из фабрики ничего не выйдет: это было выше их понятий.
Боже мой, Боже! Сколько испытаний человеческому терпению.
Между тем, днем солнце жгло, как и прежде, а ночью – особенность здешних гор – термометр понижался до 5° выше 0 по Реомюру.
В Кассане собирались у меня мелеки, правители окрестных гор, вожатые и джелябы. Мелкие торговцы, из которых некоторые, из Бенишанглу, доходили даже до Фадаси. Фадаси – обширный рынок внутренней Африки, куда собираются негры со всех краев, даже из-за экватора. Джелябы пробираются сюда не без опасностей; они переходят от горы до горы, – если соседние горы в дружбе, то под покровительством мелеков, и, разумеется, с помощью подарков; если же горы в разладе, то прокрадываются мимо по ночам. Жажда корысти подвигает араба, вообще не славящегося своей храбростью, на отчаянные предприятия. От этих людей собирал я сведения, давно задумав путешествие далее, на юг, к источникам Тумата, куда стремились теперь все мои надежды.
Исследования по Тумату вскоре убедили меня, что золотоносные россыпи преимущественно залегают в бассейне этой реки, по логам и речкам, впадающим в нее с левой, по течению, стороны; это в здешнем крае тоже, что Миас в Златоустовских заводах, Пышма в Екатеринбургских. Осмотреть ее от мест, где она вступает в предгорье, до вершин, и потом перерезать реки, впадающие в нее с запада, что я должен был сделать (и сделал) впоследствии, на пути в Джебель-дуль, – было чрезвычайно важно для определения мест, где должны были производиться поиски золота на будущее время, и это составляло первую цель предполагаемого путешествия.
Вторая цель была для меня не менее важна.
Незадолго до приезда моего в Каир, во французских газетах появилось письмо к Араго, в котором извещали довольно положительно, что братья Абади открыли источники Белого, т. е. настоящего Нила, и что эти источники находятся под 7°49′48″ градусом с. широты и 36°2′39″ в.д. (от Гринвича).
Следуя по Тумату до самых вершин его, я должен был достигнуть почти той же широты и только немного уклониться от означенной долготы, следовательно, так сказать, упереться в Нил, или до того приблизиться к нему, что всякий из туземцев легко мог указать реку, многими боготворимую; таким образом, подтвердилось бы открытие Абади.
Те, которые не слыхали об экспедиции, предпринятой по поручению египетского правительства, вверх по Белому Нилу д'Арно, (он по сие время не издал еще описания ее), не знают, что этот путешественник первый предполагал, основываясь на собранных от негров слухах, что Белый Нил берет свое начало не на западе, как полагали прежде, у Дарфура, но совсем в противоположной стороне, именно, недалеко от источников Голубого Нила. Потом уже Абади, как бы фактически, подтвердили предположение д'Арно.
Из этого видно, какой важности было путешествие к источникам Тумата; кроме того, я определил бы эту значительную реку, направление которой от Кассана означалось на картах точками, как неизвестное.
Предприятие мое требовало содействия правительства; я знал, что оно покажется слишком отважным и встретит сильное сопротивление со стороны гакумдара, генерал-губернатора, но я слишком уже свыкся со своей мыслью, чтобы отказаться от нее, не попытав всех средств к достижению цели.
Действительно, первое слово Галиль-паши было отказать. – Но почему? – спросил я. – Никто там не был, вы не найдете даже вожатого. – И не надо. Тумат – лучший вожатый. – Но ведь вы приблизитесь к владениям Гала, вы даже войдете в них. – А! Вот в чем дело: генерал-губернатор немножко разделял мнение окрестных жителей о несокрушимой силе Гала. – Тем больше чести для ваших войск, – отвечал я.
Я знал хорошо турков, и потому не отставал от своего предприятия. Силой убеждений и времени, я