это создано, чтобы подчеркнуть сходство, заставить ещё больше людей поверить в истинность слов Прихода. У ворот и стены Данте и Яго видят огромные, разбухшие от всё новых и новых людей, кварталы из трущоб.
- Интересно, сколько же тут людей?
- Миллиона четыре… может три, - прохладно дал ответ Яго, - а теперь пойдём.
Данте не переводит взгляд с пирамиды. Трёхгранная и золотая, двухступенчатая, от вершины горы возвышается на девять сотен метров вышину, подсвечиваемая множеством огромных прожекторов она сияет ещё сильнее. Италиец читал, что она была построена не Приходом, а в стародавние времена, когда тут ещё не было Теократии, не существовало секты, когда в мире и согласии пребывали тысячи людей, и пирамида не место Кумира, а «Храм всех религий». Люди тут собирались, чтобы откреститься от распада и хаоса, которое накрыли Иберийский полуостров, но губительные силы добрались и сюда. Некий «Изафет» давным-давно собрал возле себя единомышленников и объявил, что ему явился посланник шести духов и приказал тут возвести царство «Нового порядка». Через год под его крылом оказалось больше миллиона человек и по его указке все остальные религии в этих краях были утоплены в крови, а сам Изафет пропал в глубинах пирамиды, но появился Кумир, во славу которого и стали служить люди, отдавая себя едва ли не в рабство секте. Но сухой материал, собранный агентами и изложенный в отчётах не передаст духа этого места, который ощущается дурно пахнущей помесью ароматов наркотических благовоний и смрада помоек и разлагающихся продуктов на пару с запахами сожжённых тел.
«И какими же стезями мы сюда пришли?» - спросил у себя Данте. Для коммандера пройденная дорога стала олицетворением всего того, что творится на территории бывших Испании и Португалии – пьяницы да нищие, под руку с господами полусгнившего бытия и их псами. Разбойники пляшут средь тотальной разрухи и упадка, на фоне нескончаемых молитв во славу жалких божков. И всюду наблюдается такая картина, как на дороге – от Южного Халифата и Португальского Содружества вплоть до Национального Государства Басков и Княжества Астурия, всюду пьянь да нищие, подгоняемые хозяевами, и бандами ходят по «дорогам мертвецов», ото дня в день, погибая и присоединяясь к армии призраков, к их скорбной песне про ужас и бардак, про славу прошлого и про ошибки далёких предков.
Но прошло время размышлений и мысли о дороге пропадают, ибо братья подошли к Граду вплотную. Данте и не заметил, как небо из светло-серого стало синюшно-свинцовым, а яркий свет небесного светила практически угас и город впереди вспыхнул тысячами, сотнями тысяч огоньков. Тут зажигается всё – факелы и костры, разводятся кострища в бочках. Те, кто позажиточнее и может себе позволить примитивные генераторы или накопители солнечной, ветровой энергии, могут зажечь эпохальные лампы накаливания. Но любой источник света служителями Прихода тут трактуется как милость Кумира, что от него исходить благодать, которая позволяет зажечься свету. Из донесений Валероны знают, что тут нет ни школ, ни детсадов, кроме приходских, ни говоря о ВУЗах, семьи пытаются по мере сил дать образование своим чадам, а поэтому такая ерунда, как «свет от Кумира» спокойно тут принимается, а люди только и рады воздать хвалу ему.
Парни оказались в квартале трущоб, откуда и берёт главная дорога, идущая вплоть до пристанища «Кумира». Всюду их окружают косые и кривые, осевшие и раздолбанные, склеенные из брезента и пластика, гнилого дерева и кусков ржавого метала дома. Среди них возвышаются гиганты – трёхэтажные пирамидальные здания, выстроенные из белого кирпича. Три окна и один вход у каждого.
- Что это? – спросил Яго, идя с братом по главной дороге, временами расступаясь перед машинами.
- Это? Местные «центры жизни». Храмы Прихода, одновременно и места культа, и центры управления Градом, за одно и финансовые штабы.
Смотря на эти пирамиды, у Данте возникает желание под каждую заложить пластид, да взорвать их к чертям. Конечно, им рассказывали, что сюда в обязательном порядке люди несут половину заработка, что тут свершаются жестокие ритуалы. Но реальность оказалась куда страшнее. Смешавшись с толпой, он может с горечью наблюдать за тем, как фигуры в багряных одеждах плетями побивают до крови, рассекая плоть, тех, кто не принёс достаточно денег, как кровь брызгами марает подножья храмов. А фанатики только и рады наблюдать за зрелищем – улюлюкают да верещат, сами себя истязая плётками на радость жрецам. Глаза Данте устремляют взор к другому храму, и зреет мерзкую картину, как народ в наркотическом угаре, напополам с религиозным экстазом пляшет до упадка, издавая дикие возгласы, а тех, кто упал, давят, нещадно бьют головы ногами. С одной стороны, у ступеней храма жирный служитель жрёт на ходу мясистую куриную ножку, а с другой люди просят дать им хотя бы опилок или отбросов пожевать. К жирному человеку в капюшоне подбежали исхудалые в обносках детишки и стали клянчить еду, а один, самый дерзкий, попытался даже выхватить ножку, но служитель Прихода перехватил его руку и с такой силой дёрнул, что пацан заорал как резанный, плечо посинело через пару минут.
«Вывих, не иначе» - подумал Данте. Но никто даже не думает заступиться за мальчика, наоборот – храмовые фанатики погнали его прочь ударами плетей, яро приговаривая «негоже отбирать пищу у божьего люда».
Данте убрал взгляд с этого безобразия, и ему тут же попадается другое – тучи мух вьются над помойками и торговыми рядами. Бесчисленное количество торговцев продают всё – от гнилья до кусков ржавого металлолома, от безделушек в виде бус, сделанных из гаечек до оружия – самодельные заточки и маленькие клинки. Множество торговцев делят улочки с несчётным количеством нищих и бедняков, которые за последние сентаво покупают скисший хлеб и протухшую воду, чтобы было чем утолить жажду и голод.
- Куда нам идти, помнишь? – вопросил Данте, желая как-то отвлечься.
- Сначала давай к тем воротам, - указал Яго на высокие створчатые врата, растянувшиеся на сотню метров, дающие проход через стену, которая ввысь уходит на двадцать метров, а башни придают ей ещё десятку.
Ворота выкрашены в белоснежный цвет и покрыты лаком, отчего складывается ощущение, что они сделаны из жемчуга или слоновой кости.
- Яго, посмотри на донжоны.
- Открытые. Видимо на них зенитки и ракеты против самолётов, а под ними вижу лазпушки, - при этом парень указал на толстые выступающие длинные чёрные орудия.
Данте видит повсюду кроме нищих, торговцев и фантиков людей в красно-золотистых камзолах с ружьями и автоматами наперевес. И