сделки. Ажиотажный спрос на биткоин привел к странным перекосам на мировых криптовалютных рынках. К декабрю 2017 года розничные спекулянты в Южной Корее продавали биткоин по ценам на 20 процентов выше, чем на американских биржах, а иногда и больше. Любой, кто мог найти способ продать криптовалюту в Южной Корее и одновременно купить ее за пределами Южной Кореи, мог получить огромную прибыль. Однако сделать это было не так-то просто. Чтобы открыть криптовалютный счет на южнокорейской бирже, для начала нужно было быть южнокорейцем. "Мы нашли друга-аспиранта в Южной Корее и торговали от его имени", - вспоминал Нишад, который теперь понимал, почему, возможно, Jane Street понадобилось время, чтобы экспортировать радикальную эффективность на криптовалютные рынки. Джейн Стрит почуяла бы юридические проблемы; Джейн Стрит, по крайней мере, было бы неловко, если бы в New York Times появилась новость о том, что они наняли южнокорейского аспиранта для прикрытия своего бизнеса. "Это было погранично незаконно, но на практике кто будет преследовать вас, если вы так поступите?" - сказал позже Нишад. "Никто". Это было самое начало финансового образования Нишада: были законы, которые в теории управляли деньгами; а затем было то, что люди делали с деньгами на самом деле. "Именно там я узнал, что такое закон", - говорит Нишад. "Закон - это то, что происходит, а не то, что написано".
Притвориться южнокорейцем было проще простого. Южнокорейцам запрещалось продавать воны на сумму более десяти тысяч долларов без разрешения центрального банка. Даже если вам удастся найти южнокорейского аспиранта, который будет оплачивать ваши сделки, вам все равно придется найти способ превратить воны в доллары. В противном случае вы получали кучу вон в Южной Корее (из биткоина, который вы продали на южнокорейской бирже) и кучу биткоинов, купленных на американской криптобирже. Вы не смогли завершить сделку. В идеале нужно было бы сразу продать биткоин в Южной Корее за воны, затем продать воны за доллары, использовать эти доллары для покупки биткоина (с 20-процентной скидкой) в США и отправить этот биткоин обратно в Южную Корею, оставив вас без биткоина и с 20-процентной прибылью от сделки. Но правительство Южной Кореи не позволит вам продать воны.
Это не было первой мыслью Сэма, но он задумал купить реактивный самолет и летать на нем из Сеула, заполненного южнокорейцами с чемоданами, в каждом из которых было по 10 000 долларов, на маленький остров у побережья Японии. "Проблема в том, что это не поддавалось масштабированию", - говорит Сэм. "Чтобы это было выгодно, нам нужно было около десяти тысяч южнокорейцев в день. И мы, вероятно, привлекли бы к себе столько внимания, что нас бы закрыли. Как только центральный банк Южной Кореи увидел бы десять тысяч южнокорейцев с чемоданами, набитыми вонами, они бы подумали: "Здесь намечается новое направление"".
И все же он поддался искушению. Бывали моменты, когда цена биткоина в Южной Корее на 50 процентов превышала цену биткоина в США. В этот момент вам даже не нужна была валюта. Все, что вам было нужно, - это купить огромное количество чего-либо за воны, которые затем можно было продать за пределами Южной Кореи за огромное количество долларов. Вкратце Сэм обдумывал возможность создания импортно-экспортной компании по производству "Тайленола". Покупать таблетки за воны в Южной Корее и продавать их за доллары в Соединенных Штатах.
У Сэма и его товарищей, эффективных альтруистов, была дюжина подобных идей, прежде чем они остановились на Ripple. RippleNet - это платформа, созданная несколькими криптопредпринимателями в 2012 году, которая претендовала на то, чтобы сыграть в повседневной финансовой жизни ту же полезную роль, которую должен был сыграть биткоин. Теоретическая привлекательность монеты Ripple заключалась в следующем: было то, что, в отличие от биткоина, для поддержания которого требовалось огромное количество энергии, она была углеродно-нейтральной. Фактическая привлекательность Ripple была такой же, как и у биткоина: цена его монеты часто двигалась вверх и вниз, и поэтому на ней было интересно играть. К концу 2017 года множество людей торговали Ripple на всех крупных криптовалютных биржах. На южнокорейских биржах Ripple торговался с еще большей премией к Ripple на американских биржах, чем южнокорейский биткоин к американскому биткоину.
Если в Южной Корее биткоин стоил на 20 процентов дороже, чем в США, то монета Ripple стоила на 25 процентов дороже. Ripple предлагала способ использовать безумие южнокорейских криптовалютных рынков: продать Ripple в Южной Корее, использовать воны для покупки биткоина, отправить биткоин в США, где продать его за доллары, и использовать доллары для покупки Ripple, который затем отправить обратно в Южную Корею. В Южной Корее биткоин по-прежнему стоил на 20 процентов дороже, чем в США, но 25-процентная прибыль от токенов Ripple с лихвой окупила это. 20 процентов, которые вы могли бы заработать на каждой сделке, сократились до 5 процентов, но прибыль все равно была запредельной, даже по меркам Джейн Стрит. Единственным риском были те пять-тридцать секунд, которые требовались для совершения сделок.
По крайней мере, так казалось, когда Аламеда впервые совершил сделку. Но однажды в феврале кто-то - не Сэм, который неистово торговался, - заметил пропажу Риппла. Исчезли четыре миллиона долларов. Правда, тогда еще не было ясно, исчез ли он навсегда. Сэм и его трейдеры, используя систему, созданную Гэри, совершали четверть миллиона сделок в день. В каждый момент времени вокруг них крутилось столько Ripple и Bitcoin, что, по крайней мере, было возможно, что пропавший Ripple просто находился в пути. Сэм подозревал, что Ripple на сумму 4 миллиона долларов были отправлены с биржи в США (и списаны со счета Alameda) и прибыли на биржу в Южной Корее, но южнокорейская биржа просто тянула с зачислением их на счет Alameda. Другие члены команды менеджеров не были убеждены в этом. Они настояли на том, чтобы Сэм прекратил торговлю, чтобы выяснить, куда делся их Ripple.
В конце концов Сэм согласился. Он прекратил торговлю на две недели. Другие члены команды менеджеров подтвердили, что Ripple действительно пропал на миллионы долларов. В этот момент все, кроме Сэма и, возможно, Гэри, расстроились. "Мы думали, что нужно сообщить инвесторам и сотрудникам, чтобы они могли пересмотреть свои варианты, но Сэм ненавидел эту идею", - сказал один из менеджеров компании. Сэм продолжал настаивать на том, что в пропаже Ripple нет ничего страшного. Он не думал, что кто-то украл его. Он вообще не верил в то, что он был потерян или что они должны считать его потерянным. Он сказал своим коллегам-менеджерам, что,