Читать интересную книгу Оксфордские страсти - Брайан Олдисс

– Я зафиксирую это ваше замечание в протоколе, – только и ответил Лоррилоуд. Он вынул из кармана электронную записную книжку и записал, выговаривая каждое слово: «Курил на месте проведения дознания». Затем придвинул второй стул и сел лицом к Джереми.

Затем оглянулся на толстяка у двери, будто испрашивая разрешения. Удостоившись кивком этого сановитого типа, Лоррилоуд обратил все внимание на Джереми. На деле это выразилось в том, что он грозно насупился, и его верхние зубы нависли над нижней губой, будто он собирался открыть банку сардин, просто ее надкусив.

– В общем, сэр, пора уже наконец выложить все, как есть, а не увиливать, – сказал он. – Если вы нам все начистоту, тогда мы быстренько всю эту болезненную процедуру прокрутим, и – амба…

Джереми пустил струю дыма над его головой.

– К чему вы, черт побери, клоните? – спросил он.

– У нас есть основания полагать, сэр, что вы женаты на двух женщинах. Можете ли вы сообщить сержанту Жопичу и мне, так ли это на самом деле?

Джереми пустил новую струю дыма и слегка закашлялся.

– Ну да, у меня были две жены. Не одновременно, разумеется. Последовательно, если вам понятно такое слово. Ничего противозаконного в этом нет, или как.

– На первый взгляд, никак нет, сэр.

– Не исключено, что это ложь, – заметил издали Жопич, снова пригвоздив Джереми ледяным взором.

– И вы готовы, сэр, в интересах следствия публично обнародовать имена ваших так называемых жен? – вопросил Лоррилоуд.

– «Публично обнародовать»?? Это что за зверь: «публично обнародовать»? Их имена разве секрет?

– Я бы порекомендовал вам, сэр, оставить эти ваши саркастические колкости… Ато я запросто могу выйти из себя вон…

И вправду – ворс на его бурой униформе, казалось, вздыбился в праведном гневе. К тому же Лоррилоуд вновь ощерился, и зубы торчали во все стороны.

– Что да, то да, он может, – кивнул Жопич, не спуская глаз с Джереми. – А коли выйдет – пиши пропало…

– Ах, чтоб вам… Ну, пишите, пишите: их имена в девичестве были Джой Лэнгдон и Полли Армитидж. Полли из Нортгемптона.

Лоррилоуд скрупулезно занес это в электронный блокнот.

– Вам не составит труда, сэр, сказать по буквам, как пишется «Нортгемптон»?

Джереми удовлетворил и это пожелание.

– Итак, сэр, я имею основания полагать, что вам знаком джентльмен, известный под именем Джон Гренлинг?

– Ну, знаком… Вроде как.

– Нет, сэр, вы либо знакомы с ним, либо нет так ведь? Либо одно, либо другое, либо ни то, ни то… У нас тут не суд присяжных, понимаешь ли.

– Знаком.

– Благодарю вас, сэр. – В блокнот была внесена очередная запись. Сквозь сине-черную щетину инспектора полиции наружу пробралась лукавая ухмылка. – и вот, совершенно как и вы сами, сэр, сей вышеупомянутый джентльмен, называющий себя Джоном Грейлингом, хотя у вас есть основания полагать, что его настоящая фамилия Фезер… короче, у него, как и у вас, было две жены. Одну звали… так, дайте-ка взгляну… ага, вот: Паулина Пэрдаль, иностранное, видать, имя, сэр, а вторую… да, а вторую, если вы не против, тоже звали Джой Лэнгдон, как и вы сказали. Так, сэр, и как по-вашему, эти обе женщины по имени Джой Лэнгдон, они, то есть, две разные женщины или абсолютно одно лицо?

– Я женился на Джой после ее развода с Грейлингом.

Лоррилоуд был настолько доволен этим ответом, что сразу оглянулся через плечо, состроив гримасу человеку у двери; тот опять лишь кивнул.

Лоррилоуд подался вперед так далеко, что его живот покоился теперь на коленях. Инспектор выкатил Джереми ключевой вопрос:

– Так значит, потому вы и напали вчера, среди бела дня, прямо на улице, на этого джентльмена по имени Грейлинг? По причине, получается, матримониального диспута?

– Да ничего подобного! – Джереми крайне огорчился, обнаружив, что у него трясутся руки. Глубоко затянулся. – Я ударил Грейлинга за то, что он позволил себе неуместное расистское высказывание.

– Понимаю, сэр.

И инспектор напечатал слова «расистское высказывание» в электронном блокноте, а потом отодвинул его, словно желая лучше разглядеть эти слова в их совокупности, и при этом, совершенно удовлетворенный, подборматывал себе поднос: «Та-ак, расистское, значит, получается высказывание…»

– Ну и как, по-вашему, сэр, – осведомился он, метя по-прежнему не в бровь, а в глаз, – как все это может объяснить тот факт, что по состоянию на сегодняшнее утро Грейлинг сделался ослом?

Джереми хмуро взглянул на него, думая, что ослышался.

– Что-что? – переспросил он. – Ослом?

– Ослом, сэр, ослом, – нетерпеливо сказал инспектор. – Если желаете, «эквуус асинус», если воспользоваться греческим, если так можно выразиться, термином. Вы, никак, удивлены?

– Конечно, а вы как думали? А вас что, удивляет, что я удивлен? И где же вы обнаружили этого самого осла?

– В доме у Грейлинга, сэр. Мы как раз явились туда с целью арестовать его за мужеложство… ох, извините, за двоеложство. А на диване у него восседало, сэр, это самое млекопитающее животное… В пиджаке Грейлинга и делая, сэр, все, что полагается, дабы переварить местную газету «Оксфорд Диспетч».

– Мы еще зафиксировали в протоколе тот факт, – прервал его сержант, – что указанное животное в процессе этого процесса изгадило диван из собственного заднего отверстия, сэр.

Лоррилоуд злобно ощерился, блеснув зубами, желая продемонстрировать, насколько терпеть не может, когда прерывают ход его мысли; затем с нажимом обратился к Джереми:

– Поэтому вы, совершенно естественно, подпадаете под подозрение в преступлении двоеженства. По этой причине мы вас и побеспокоили в этот час, в силу вашей связи с Трейдингом через идентичных матримониальных особ.

Джереми уже не знал, что и думать.

– Но как… как же все-таки получилось, что Грейлинг превратился в осла?

– А вот это, сэр, нас вовсе не касается, – ответил инспектор Лоррилоуд, склоняя голову и всерьез ею потрясая, будто в правое ухо ему попала уховертка и ему никак ее оттуда не изгнать. – Ни как это случилось, ни почему. Наука, знаете ли, умеет много гитик, и не нашего это ума дело. Мы люди простые.

Жопич, по-прежнему ошиваясь на заднем плане, заметил:

– К тому же Пиноккио-то в осла превращался. Значит, ничего такого, бывает…

– Где как, но у нас в деревне не бывает, – сказал Джереми и дико загоготал.

– Вас, сэр, может, все это забавляет, – сурово попенял Лоррилоуд, – а нас долг обязывает к подобным вещам относиться серьезно. А потому, сэр, если вам не составит большого труда, не соблаговолите ли пройти с нами в участок, чтоб ответить на ряд вопросов?

– Это как же так? – вскричал Джереми. – Вы что же, пришли арестовать меня только за то, что некто, кого я и знать толком не знаю, ночью превратился в осла?

– Нам, сэр, неизвестно, случилось ли это ночью или, может, часов в семь утра. Мылишь хотели бы, чтобы вы, как говорится, в меру способностей помогли расследованию. – И инспектор подмигнул сержанту Шотландской дивизии.

Джереми затушил сигарету.

– Какое редкостное счастье для писателя: из первых рук получить сведения о методах работы нашей полиции! – воскликнул он, подымаясь со стула.

У Мэрион на столике рядом с кроватью стоял механический будильник в черепаховом корпусе. Стрелки показывали десять минут десятого: давно пора подыматься. Мэрион босиком заковыляла по спальне в поисках очков. Лорел тоже села на кровати и задумчиво почесалась.

Мэрион наконец нашла очки на туалетном столике. Она на минуту оперлась о подоконник, затем двинулась к постели, пошарила под нею и вытащила ночной горшок, чтобы его опорожнить.

В дверь постучали. Собака зарычала негромко басовито, как будто спрашивала себя: кого это принесло в такую рань?

– Кого это бог принес в такую-то рань? – спросила себя Мэрион. Она подошла к окну, отворила его и крикнула: – Кто там? Что нужно?

В два прыжка Лорел оказалась у окна, положив лапы на подоконник, словно тоже недоумевала: кто это там и что нужно?

Юноша в приличном костюме попятился от входной двери, задрал голову и приветливо помахал.

– Добрый день, мэм! Мы собираем пожертвования, мэм, – крикнул он, – в фонд помощи престарелым. Любые взносы принимаются с благодарностью…

Ты рехнулся, что ли? Надо же! Я и есть престарелая! Не видно разве? Ослеп? Ты меня с постели поднял!

– Прошу извинения, мэм! Просто кому-то, мэм, возможно, еще хуже, чем вам, – не отступал тот, сияя широкой фальшивой улыбкой.

– Хуже, чем мне, быть не может! – взвизгнула Мэрион.

Она высунула горшок в окно и перевернула; содержимое ухнуло аккурат на голову недотепе в костюме. Тот взвыл и помчался прочь, осыпая Мэрион заковыристой бранью.

Мэрион довольно захихикала:

– Я тебе покажу «помощь престарелым»… – и улыбнулась своей Лорел, доверительно кивнула: – А что, разве нет?

В телестудии «Би-би-си» на третьем этаже Мария Капералли, графиня Медина-Миртелли, давала интервью про Этци и про исследования его мумифицированного тела. Интервью брал сам Эрни Криксон, славившийся общей непринужденностью манер и остроумием.